– Здоровски, – сообщила Настя, устраиваясь на передних сидениях.
Мы с Ваней разложили задние сидения и кое-как пристроились на них, но уснуть никто не мог.
– Может, все-таки в полицию? – спросил Ваня.
– Ты это предлагаешь, чтобы потом не думать, что не предлагал, да? – спросила я.
– Да, – помедлив, ответил он. – Потому что все это бред. И мыши с проводами в башке, и те непонятные люди, и этот минивэн. Да и Зеро тоже.
– А Зеро-то тут при чем? – спросила я себе под нос.
– Ну как при чем, – ответила за брата Настя с передних сидений. – Если бы мы не пошли на его шоу, то не нашли бы японца.
– Мы могли найти японца и без Зеро, – возразила я.
– Все равно как-то так получилось, – тихо пробормотала она.
Ваня уже сопел у меня за спиной.
– Помнишь, дядя Паша возил нас в деревню Муми-троллей в Турку? – снова тихо заговорила Настя. – На таком же минивэне. Арендовал, что ли. Мы совсем мелкие были, лет по десять. Он только права получил и так плохо водил, что тебя все время рвало.
– Помню.
– Мы тогда еще свалили и спрятались за домиком Хемуля. Ели бутеры с колбасой. Смотрели, как он бегал по деревне. А потом нас нашла охрана. И он нас даже не ругал.
– И что?
– Ничего, просто вспомнила, – ответила она, засыпая.
Я разозлилась, потому что эта история из прошлого показала папу в выгодном свете. В голове бесконечно крутился фильм: вот растерянный папа бегает от купальни к домику Хемуля, а от него – к дому муми-троллей.
Я старалась уснуть, вертелась так и сяк, пристраиваясь на узких сидениях, ложилась головой в другую сторону, но заснуть не могла. Свернувшись калачиком, я дышала себе на грудь и думала о деревьях, тянущих ветви к небу и растущих выше небоскребов. Во влажном мареве мне виделись рогатые корабли, плывущие покорять неизведанные земли.
Ближе к рассвету из щелей старой машины подул сквозняк, и как я ни куталась в кофту и ни прижималась спиной к вытертым велюровым сидениям, замерзала всё больше. Спать расхотелось, поэтому я тихо вышла из минивэна и прикрыла дверь, чтобы не разбудить близнецов.
Небо из черного становилось темно-синим, с востока – прозрачно-голубым: темнота уходила под натиском солнечного света, хотя солнце еще не взошло. Я размяла затекшую шею, подышала на руки. Прошлась по парковке. Надо мной высились зубчатая стена и венчающая ее башня. Я прошла вдоль стены замка и оказалась у современной железной лестницы наверх. Она привела меня к толстым деревянным дверям с коваными украшениями. Потянула за жестяное кольцо – закрыто. Спустилась вниз и пошла в обход, пока не увидела пролом в стене. Подтянувшись на руках и пошкрябав о стенку кроссовками, я перекинула ноги и спрыгнула внутрь.
Узкий каменный дворик, за ним – типичные сицилийские развалины, куски каменных стен в окружении буйно растущей травы. Расходились и сходились деревянные дорожки, направляющие путь посетителей. Я забралась на стену и выбрала самую высокую точку. Села по-турецки, закрыла глаза и досчитала до тысячи, ежась от ветерка.
Открыв глаза, я увидела внизу очертания средневекового городка и цепочку окружавших его гор. Спящий тихий город, расчерченный неровными линиями, с выступающими куполами церквей. За городом зеленела ложбина. С противоположной стороны величественно вставало солнце. Как только его первые лучи коснулись меня, я закрыла глаза, представила перед собой бумагу и карандаш и стала рисовать. Суровое солнце встает, опираясь на горы. От него в ужасе убегают ночные тени. В мареве солнечного света видны очертания гигантских белых птиц. Они наступают под прикрытием солнца, могучие и прекрасные.
Вместе с солнцем проснулись кузнечики и цикады, лес сбросил ночное оцепенение, и все вокруг запело, заиграло, застрекотало и зашелестело листьями. Начался очередной жаркий, влажный день на Сицилии.
Я вернулась и заглянула в минивэн как раз в тот момент, когда близнецы одновременно зашевелились во сне. Просыпаться одновременно – их единственная общая черта. Через несколько минут они вылезли из машины и стали, зевая, оглядываться, будто не понимали, как здесь оказались. Солнце вставало по другую сторону крепости, на парковке было холодно.
– Какие-то вы страшные, – сказала им я.
– Отстань.
– И лохматые.
– Отвяжись!
– Как будто ночевали в машине, – не отвязывалась я.
– Я кому сказала?!
– Как последние бомжи.
Настя сделала вид, что сейчас бросится на меня. Я сделала вид, что испугалась.
Мы собрали вещи, накормили и напоили песчанок, сунули им в клетки веточек.
– Им нужно стачивать зубы, дерево подойдет, – вспомнила я.
Песчанки просыпались и чесались, смачно потягивались.
На волне неизвестно откуда взявшейся бодрости я повела всех вниз, в город.
Оставшиеся пять процентов заряда моего айфона были потрачены на то, чтобы загуглить название города и открыть несколько страниц. Близнецы ушли немного вперед, я догнала их и начала зачитывать:
– Энна. Прежнее название – Кастроджованни. Коммуна в одноименной провинции, единственной не имеющей выхода к морю. Население в 2008 году составляло… – я поднесла телефон к самому носу, – …двадцать восемь тысяч сто шесть человек. Занимает площадь триста пятьдесят семь квадратных кэмэ. Почтовый индекс – 94100. Телефонный код – 0935.
– Очень познавательно. Что такое коммуна? – спросила Настя, оборачиваясь.
– Город и ближние деревни. У тебя, кстати, рюкзак расстегнулся.
Она поставила переноску на землю и сняла рюкзак, чтобы застегнуть. Мы с Ваней остановились рядом. Я продолжила:
– Покровителем населенного пункта считается Богородица… так, что еще… А, вот. Самый высокий город в Италии, находится на высоте 990 метров над уровнем моря.
– Ого, целый километр, – заметил Ваня.
– Да, кэп. Мэр коммуны – Рино Агнелло. Тааак… вроде все… А, вот еще. Главная улица города – виа Рома. Начинается от пьяцца Нелья и заканчивается у Ломбардского замка, длина – полтора километра.
Тем временем мы вошли в город и оказались на виа Рома. Скученный городок с узкими каменными улицами и лепящимися тут и там церквями, крошечными площадями с фонтанами – мы бывали в таких на Сицилии и в Провансе.
– Ого. Первое упоминание – четвертый век до нашей эры.
– На этой твоей Сицилии все древнее, как смерть, – подытожила Настя, и на этих ее словах экран моего телефона окончательно погас.
Было семь часов утра. Городок еще не проснулся. В отличие от живой Катании, которая с раннего утра гудела автомобилями, в которой спозаранку оживали кофейни и люди торопились на работу, здесь было тихо, встречались лишь редкие машины и случайные прохожие. Ставни на окнах были закрыты, а фонтаны не работали. Город был очень похож на Ортиджию, но чище, свежей и новее. Здесь пахло теплом и чем-то неуловимым – то ли хлебом, то ли подогретым молоком.
