Размышляя, я пошла во двор и стала мыть сильно пахнущую переноску под краном, который торчал из земли на уровне живота. Поставила ее сушиться на солнце. Она мгновенно высохла, но запах мышей сразу вернулся. Я помыла и высушила клетку во второй раз, запах не исчез, но стал не таким противным, можно было и потерпеть.
В доме Настя по-прежнему лежала на кровати и смотрела, как Ваня подметает пол лохматой щеткой для пола. Щетка только поднимала пыль, но не сметала ее. Вид у Насти был расстроенный и очень уставший, сразу было понятно – переживает из-за забытых мышей.
– Не расстраивайся, приедем в Палермо и найдем их, – сказала я ей.
Она ничего не ответила и отвернулась.
Я стала осторожно приподнимать крышку, брать по одной песчанке и пересаживать обратно в переноску. Когда под жироулавливателем оставалось две мыши, они вдруг подпрыгнули, сбили его (я уже не ставила сверху кофеварку) и вырвались из плена. Я видела, как они, расплющивая свои маленькие тушки, вылезают из-под легкого металлического круга, как тянутся за ними красные огоньки на проводках, видела свою – на автомате протянутую к ним – руку. Но до того, как я успела их схватить, обе мыши выскочили и бросились в разные стороны.
– Айррргггхр! – вырвалось у меня, и близнецы сразу поняли, в чем дело, и бросились вместе со мной ловить беглецов.
Следующие несколько минут мы, издавая неопределенные звуки, ползали по домику на четвереньках и шлепали по полу ладонями, каждый раз не успевая накрыть песчанку. Наконец одна из них, с окраской как у сиамской кошки – песочная, с черным носом, хвостом и лапами, выскользнула в приоткрытую дверь на улицу. Мы гоняли по дому молочно-белую, но она, бешено выпучив глаза, ловко ускользала, прыгала перед нашими лицами, как на резинке. Наконец Настя бросилась животом на пол и схватила ее. Все замерли, и я, увидев, что произошло, закричала:
– Только не за хвост!!!
Но мышь дернулась и отправилась следом за родственницей в приоткрытую дверь.
Настя села на пол, с отвращением и ужасом глядя на ладонь. Мы подползли поближе – на ней лежала молочно-белая кисточка песчанкиного хвоста и алели две крошечные капельки крови.
– И их осталось пять, – подвел бухгалтерию Ваня. Он сел спиной к кухонному шкафу и бил кулаком по колену – с детского сада это означало, что настроение у него хуже некуда, что он рассержен и растерян одновременно.
Полчаса спустя мы, пригибаясь к земле, добежали до ворот и перелезли сквозь прутья – за секунду до того, как по дороге проехала машина. Водитель и пассажиры подозрительно на нас посмотрели.
У нас ушло пять минут, чтобы добраться до центра городка, – и все это время Настя хлюпала носом. Но постепенно от солнца, от легкого ветерка, от группки подростков, поприветствовавших нас веселым «Ciao!», ее настроение улучшилось, она снова стала болтать чепуху, а Ваня – снова тихо беситься из-за той нелепицы, которую ему приходилось выслушивать. Хотя мы с ним тоже повеселели. Была хорошая погода, и мы везли в Палермо пять песчанок и надеялись, что счастливый случай нам поможет.
Пока Ваня искал, где нам подзарядиться, я прокашлялась и голосом экскурсовода зачитала из «Википедии»:
– Шиллато – коммуна в Италии, располагается в регионе Сицилия, в провинции Палермо. О, да мы уже в провинции Палермо! Население – шестьсот семьдесят девять человек. Площадь – тридцать один кэмэ. Почтовый индекс – 90020. Телефонный код – 0921. И больше ничего нет. А, вот есть. Покровительница коммуны – Пресвятая Богородица, – закончила я, когда мы стояли у двери кафе.
– Бар… фиоре… де аранцио, – прочитал Ваня вывеску.
Несколько посетителей пили кофе за уличными столиками. Мы зашли внутрь и зависли у витрины со сладостями. За безупречно чистым стеклом были выставлены круглые жареные пирожки и круассаны, слойки, обсыпанные сахарной пудрой, кремовые пирожные с киви, клубникой и красной смородиной, гигантские шоколадные печенья c ореховой крошкой, пирожные «картошка» и пирожные-персики, склеенные шоколадом, тирамису в пластиковых креманках, канноли, круглые пончики, обсыпанные сахарной пудрой. Я услышала, как близнецы по обе стороны от меня смачно сглотнули.
– Тихо, – предупредила их я и оттащила от витрины, – денег только на самую дешевую пиццу.
Они, то и дело поворачиваясь к витрине, уселись за столик и подключили все, что было, на зарядку в розетки. Я взяла три куска пиццы и большую чашку капучино, одну на всех.
Был час дня, когда мы вышли из кофейни и направились к выезду на трассу.
– Нас не арестуют? Это не запрещено? – спросил Ваня, беспокойно оглядываясь.
– Не знаю, проверим. Вы когда-нибудь ездили автостопом? – зачем-то спросила я.
– В кино видела, – сказала Настя.
Она подняла руку, и первая же машина, завизжав тормозами, остановилась в ста метрах от нас. Мы бежали к ней, радовались и одновременно боялись, что, пока мы добежим, она уедет.
Но водитель не уезжал, дожидался нас. Он был за рулем пронзительно-зеленого «фиата» с открытым верхом, который так и сиял на солнце.
– Ого, антикварный «фиат»! – восторженно крикнул Ваня, на бегу оглядываясь на нас.
– Че-ат? – счастливо переспросила Настя.
Она обогнала Ваню, чтобы сесть на переднее сидение, и, когда мы подбежали, уже пристегивалась.
Мужчина за рулем, смуглый, чуть полноватый, похожий на супер-Марио без кепки, быстро и эмоционально говорил Насте по-итальянски, не давая вставить слова в свой монолог. Он не смолкал все время, пока мы садились на задние сидения. Настя оторопело оглянулась на нас.
– Sorry, sorry, signor, – перебила я его, касаясь плеча. Он оглянулся на меня. – We don’t speak Italian
[64].
Он мгновенно, без перерыва перешел на английский:
– I said you are crazy if you are trying to stop a car at the highway, because this is dangerous! Do you want to die here, on this road?
[65]
– No, of course not
[66], – ответила я растерянно.
Он продолжил объяснять, что опасно ловить машину на скоростной трассе, что мы могли погибнуть под колесами грузовика и что путешествовать автостопом сейчас крайне опасно, потому что на Сицилии высокая преступность и неизвестно, что может случиться с подростками вроде нас.
– By the way, – он подозрительно оглянулся на нас с Ваней, – where are your parents?
[67]
