Беатриче: – Но нас хотя бы не похищали.
Кэтрин: – Ну да. Без похищений, конечно, лучше. Большое преимущество, должна признать.
Мэри вновь выглянула в окно, и тут как раз автомобиль свернул на узкую улицу, идущую меж зеленым парком и длинным строем богато украшенных зданий. У одного из них Кармилла остановилась, не заглушая двигатель. Мэри уже так привыкла к скорости, что при остановке вздрогнула от неожиданности. Лаура вышла, позвонила в колокольчик у больших ворот и снова забралась на сиденье. Через несколько минут ворота распахнулись. Кармилла свернула под арку и въехала во внутренний дворик. Там, в сторонке, она остановила машину.
– Приехали, – сказала она. – Идемте искать Мину.
Но когда Мэри вышла из машины, чувствуя, что ноги у нее стали словно из каучука и она вот-вот упадет, Мина была уже тут как тут. Мина, ничуть не изменившаяся за те семь лет, что Мэри ее не видела, только, может быть, чуть более усталая, но все такая же добрая и рассудительная. Она раскинула руки и прижала Мэри к себе. Это было и объятие, и поддержка, которая пришлась очень кстати – Мэри чувствовала, что ноги у нее вот-вот подогнутся.
– Ах, дорогая моя, я так рада, что вы здесь, целая и невредимая! И как же вы выросли, боже мой!
Глава XX. Утро в Будапеште
Восточный экспресс катил сквозь ночь к Будапешту. Кэтрин посмотрела на часы. Еще пара часов, и они будут на месте. Кэтрин вынуждена была признаться себе, что устала: она так ни разу и не сомкнула глаз, и недостаток сна начинал сказываться даже на ней, природной ночной хищнице. Каждый час, точно заведенная, она вставала и шла прогуливаться по коридору поезда. Однажды она кивнула проходящему мимо проводнику, и тот сказал что-то по-французски, – кажется, что-то очень почтительное. Она напомнила себе, что эта почтительность относится не к женщине-пуме, а к сестре Кэтрин в монашеском облачении, с четками в левом кармане. В правом кармане лежал пистолет, подаренный Ирен. Его тяжесть как-то успокаивала, хотя на самом деле Кэтрин и без него прекрасно могла за себя постоять. Она ведь пума, как-никак. Но сейчас как раз подошло время гулять по коридору, чтобы не наглотаться яда Беатриче. Уж она-то не станет повторять ошибку Кларенса!
Беатриче спала в углу у окна, закутавшись в одеяло. Ну, пусть поспит. Через пару часов они будут в Будапеште, и нужно будет искать адрес, указанный в телеграмме Мины Мюррей. Надо думать, в Будапеште тоже есть кэбы, как в Лондоне, Париже и Вене. Это ведь цивилизованный город? Наверное, можно будет просто показать адрес кэбмену, и тот доставит их в нужное место. Даже если он не понимает по-английски, адрес разберет.
Но едва она встала и потянулась, как Беатриче повернула голову и открыла глаза. Пробормотала, словно в полусне, да так оно, наверное, и было:
– М-м-м… все хорошо?
– Да, все в порядке. Я просто хотела немного пройтись. Хотя… – Одна мысль ее все-таки тревожила. – Я немного волнуюсь, как мы разглядим на платформе Сьюарда или Прендика. Надеюсь, экономка Ван Хельсинга не ошиблась насчет билетов? Они ведь могут выйти раньше нас или позже, да и на платформе будет столько народу, что, даже если мы и выйдем одновременно, все равно можем их упустить. Думаю, они едут первым классом – такие люди, как Сьюард и Ван Хельсинг, обычно могут себе это позволить!
– Мы наверняка увидим их на платформе в Будапеште, – сказала Беатриче. Глаза у нее уже снова закрылись. Она поерзала, словно пытаясь поудобнее устроиться на жестком сиденье. – И непременно за ними проследим. И за тем, чтобы они нас не увидели…
Ну что ж, пора в коридор, на воздух. Хорошо бы, раз уж спать нельзя, по крайней мере выпить чашечку кофе, но вагон-ресторан уже не откроется до самого Будапешта. Тогда Кэтрин зашла в маленькую уборную и побрызгала в лицо холодной водой. Она не сразу узнала свое отражение в зеркале уборной. С зачесанными назад волосами, в белой камилавке с черной вуалью она была совсем на себя не похожа. Ну что ж, учитывая обстоятельства, это очень даже хорошо.
Она двинулась по коридору к вагону-ресторану. В поезде было темно – луна уже зашла, света под дверьми купе видно не было. Должно быть, все спали.
Нет, не совсем так – из-под двери одного купе, в самом конце вагона, все же пробивалась полоска света. Она пошла в ту сторону – медленным шагом: ведь стоит дойти до конца вагона, как останется только разворачиваться и идти обратно. Кто-то явно не спит – она уловила сладковатый, тяжелый запах трубочного табака.
Подойдя к полоске света, она услышала голос. Да, еще кто-то, кроме нее, не спит в этом поезде. И даже не один: она услышала, как первому голосу отозвался второй. Весь сон с нее разом слетел – как будто она снова в Андах и где-то поблизости от ее логова бродит горный олень. Да, экономка не ошиблась – Ван Хельсинг едет в этом поезде, в этом самом купе, из-под двери которого виден свет. Во всяком случае, Кэтрин узнала голос Сьюарда: сейчас говорил именно он. Она пыталась разобрать слова, но трудно было расслышать сквозь стук колес, а гудок паровоза и вовсе заглушил их. Когда этот ужасный визг прекратился (она даже потерла свои чуткие кошачьи уши под грубой тканью), Кэтрин сдвинула белую камилавку, освободила одно ухо и приложила его к стене у самой двери. Теперь кое-что можно было расслышать.
– Думаю, лучше всего идти прямо на квартиру профессора Вамбери, – говорил Сьюард. – Можно будет оставить вещи, позавтракать, а затем отправляться в то аббатство, о котором он говорил. Он ведь писал вам, что собрал небольшую армию. Ну так мне хотелось бы самому устроить смотр нашим войскам. Дело не в том, что я не доверяю Вамбери, – этого я не сказал. Но, как вам известно, Ван Хельсинг, я люблю во всем убедиться своими глазами. А затем можно будет условиться о встрече с теми членами общества, которые, по его мнению, с наибольшей вероятностью встанут на нашу сторону. Завтра у нас еще будет время.
– Но нам ведь нужно еще найти Люсинду? – спросил Прендик. – Вы говорили, что те, кто выкрал ее из лечебницы, могут привезти ее в Будапешт. Что, если ее состояние ухудшилось? Вы ведь сами говорили, что отправили ее в лечебницу, чтобы обеспечить ей постоянный уход. Вы ее уже несколько недель не видели. Разве мы не должны хотя бы попытаться выяснить, где она? И как вы убедите свою… свою фракцию без нее?
Так Люсинды с ними нет! Кэтрин еще крепче прижала ухо к стене, напряженно вслушиваясь. Если Люсинда не с ними, тогда, возможно, и Мэри с Жюстиной и Дианой не у них в руках. Но тогда где же они?
– Я знаю, где она, – сказал Ван Хельсинг. – Вернее сказать, почти уверен. Те люди, которых я приставил следить за ней, мало что могли мне рассказать о ее похитителях: из них только трое выжили, а из выживших двое необратимо лишились разума. Только один сохранил способность к речи. Когда я спросил, кто на него напал, он все время повторял одну и ту же фразу: «Frau mit einer Pistole». Женщина с пистолетом.
– Миссис Харкер, без сомнения, – сказал Сьюард. – Всюду ей нужно сунуть свой нос, черт бы ее…
– Вот именно, – сказал Ван Хельсинг. – Если она, как я полагаю, увезла мою дочь в Будапешт, то, без сомнения, обратится за помощью к графу. В своих владениях он слишком влиятелен, мы не можем ему противостоять, во всяком случае, до тех пор, пока за нами не стоит поддержка общества. Вот когда мы ее получим, то не станем больше терпеть его в Будапеште. Пусть возвращается в замок своих предков, в Карпаты. Там он будет для нас безопасен.
