Я просидел в этом подвале три дня. Под конец начал бредить от голода и потери крови. Если бы Мина не приехала…
– Вы бы не дожили до своего четырехсотшестидесятитрехлетия, – мрачно закончила Мина.
– Она дала мне свою кровь, – сказал граф. – Если бы не она, мне бы не выжить. – Он потянулся к ней, словно хотел снова взять ее за руку. – Вот видите – с той минуты, как я увидел вас, я знал, что мы предназначены друг другу судьбой.
– Я не позволю вам сделать из этого любовный роман, – сказала Мина и отняла руку. – Это трагедия. То, что они сделали… то, что вы сделали, не имеет оправдания. Да, я знаю, вы пытались их остановить, но я потеряла подругу и ученицу. Моя бедная дорогая Люси…
– А что случилось с Люси? После того, как она сбежала, – спросила Мэри. Она почти боялась услышать ответ. Ведь то же самое, что произошло с Люси, происходит сейчас и с Люсиндой. Неужели эта история повторится?
Мина поставила чашку на стол. Мэри видела, что кофе в ней допит только до половины – и, наверное, уже остыл.
– Ей отрубили голову. Простите, я не могу подобрать более мягких выражений. Она как-то добралась до Хэмпстеда. Полагаю, какой-то инстинкт привел ее обратно в Лондон… Полиция начала находить на пустошах детей с прокушенными шеями. Они рассказывали, что какая-то красивая женщина в белом позвала их погулять. Одна девочка сказала – она была такая красивая, должно быть, она принцесса из какой-нибудь сказки. Я знаю, потому что об этом писали в Westminster Gazette, но я увидела эту статью позже, а тогда знала только, что Люси сбежала и ее ищут. Я сказала Владу, что ему нужно уезжать из Англии как можно скорее – пока не вернулись Ван Хельсинг и остальные. Я была уверена, что они вернутся – рано или поздно им понадобится его кровь для их дьявольских экспериментов. Затем отправилась в лечебницу и спросила, когда вернется Сьюард. «Завтра», – сказал доктор Хеннесси, и тогда я сняла на ночь комнату в Royal Hotel. Наутро вернулась в лечебницу и стала ждать. Прошло уже время обеда – санитары принесли мне хлеба и супа, и я пообедала вместе с пациентками – с леди Холлингстон, которая убила своего мужа, и еще с несколькими экземплярами femina delinquente
[116]. Вскоре после обеда вернулся Сьюард вместе с Холмвудом, Моррисом и Ван Хельсингом. Я помню, как сидела у него в кабинете, и он подозрительно расспрашивал меня, где я была и что видела. Я сказала ему, что встревожилась из-за писем Люси, приехала первым же поездом и, не найдя их в лечебнице, отправилась в Карфэкс. Там я увидела их лабораторию. Я нашла графа, но он напал на меня – я могла предъявить отметину на запястье, из которого он пил мою кровь, в качестве доказательства. А потом он сбежал. Где Люси? – спросила я Сьюарда. Почему она писала мне такие странные, бессвязные письма? Я смотрела на этих людей, таких уверенных в себе, – Холмвуд глядел в окно, Моррис прислонился к шкафчику для документов, – обеспокоенно и встревоженно. Я не хотела показывать, что знаю, кто они такие и что за эксперименты проводили.
Сьюард, кажется, вздохнул с облегчением, убедившись, что я главного не знаю, и объяснил мне все самым убедительным образом. Они проводили важный эксперимент по переливанию крови, пытались вылечить графа от страшной болезни – вампиризма, которая сводила с ума его жертв. Люси и леди Вестенра заинтересовались и пришли взглянуть на процедуру. Но граф, чья болезнь стала к тому времени опаснее, чем они думали, набросился на Люси и заразил ее, а ее мать умерла от нервного потрясения. Теперь Люси бродит где-то с кровью вампира в жилах. Они должны остановить ее, пока она не превратилась в такое же чудовище – вампира!
Я сделала вид, что поверила. Но в душе у меня кипел гнев. Если бы я могла вызвать молнию и убить их на месте, я бы это сделала. Я бы с радостью смотрела, как они превращаются в пепел. Вместо этого я сказала им, что возвращаюсь в Лондон и буду ждать в доме на Керзон-стрит, на случай, если Люси вернется туда. Услышав это, Сьюард, кажется, вздохнул с облегчением. Если бы я только знала, что они готовят охоту на нее в эту ночь! Я села на поезд в Лондон – был уже почти вечер, когда я сошла на станции Фенчерч-стрит, но я отправилась прямиком к доктору Фарадею, в Блумсбери. Он-то и показал мне статью в Westminster Gazette. После того, как я вышла из подкомитета по вопросам формата библиографического цитирования, за Люси больше некому было следить, но один из членов подкомитета, что жил неподалеку от Хэмпстед-Хит, обратил внимание Фарадея на эту статью. Он уже назначил собрание подкомитета – оно должно было состояться на следующий день. Я сказала, что приеду в Берлингтон-хаус в назначенное время, взяла кэб и отправилась на Керзон-стрит. Оставалась еще надежда, что Люси вернется домой, и к тому же я не представляла, что еще можно сделать, – не бродить же одной ночью по Хэмпстед-Хит! Но в эту самую ночь они убили ее.
– Отрубили голову! – послышался голос Дианы. Она стояла за дверью, держа за ошейник красивую белую собаку – очевидно, одного из графских собаковолков. – А чем отрубили? И что, она прямо так по земле покатилась?
– Давно ты там стоишь? – спросила Мэри.
– А вы и не заметили! – презрительно сказала Диана. – Никто не заметил, кроме графа – он-то с самого начала знал. Вы же мне подмигивали, да? – Она вошла в комнату и встала перед графом Дракулой. – Вы сразу догадались, как только я открыла дверь. А мне казалось, я так тихо подошла!
Граф улыбнулся.
– От тебя пахнет собакой и твоим завтраком. Запах приятный, но весьма характерный. Кажется, Ховираг ты понравилась. Hóvirág
[117] – это такой цветок. Белый, как снег.
– Ну ладно, характерный – это еще ничего. Так все-таки – как они ей голову отрубили? Я хочу послушать.
Она уселась на ковер перед камином. Ховираг легла рядом и положила голову ей на колени. Она, кажется, уже признала в Диане хозяйку.
– Что ты успела услышать, Диана? – спросила Мина. – Не хочу повторяться.
– С того места, где ей голову отрубили. Она же была вампиром, да?
– Вернее будет сказать, что ее заразили вампиризмом, – сказала Мина.
– Вы слишком уж цепляетесь за мелочи, kedvesem, – заметил граф. – Не все ли равно, как это называть.
– К мелочам, – сказала Мина. – Цепляются к мелочам. Впрочем, сейчас я не хочу спорить с вами о грамматике. – Голос у нее был нетерпеливый и немного сердитый. – Важно то…
– А зачем ей голову отрубили? – снова спросила Диана. Она сидела у самой ноги Мэри. Дать ей пинка, что ли? Эта мысль казалась очень соблазнительной.
Диана: – Попробовала бы только! Хохо тебе ногу отгрызла бы.
– Они отрубили ей голову, потому что вампира очень трудно убить, – сказал граф. – Вампиризм разрушает разум, но тело делает сильнее. Если хочешь убить вампира, недостаточно просто вонзить кинжал ему в сердце, или прострелить голову, или даже шею сломать, вздернув на виселицу. Рана должна быть такой, чтобы заживление стало невозможным. Обезглавить – один из самых действенных способов. Можно еще сжечь. У меня на родине, в Трансильвании, вампиров и ведьм традиционно сжигали.
