– А ведьмы разве бывают? – спросила Диана.
– Нет, конечно, – ответила Мина. – Просто бедные старушки, которых обвинили в сношениях с дьяволом, потому что другие жители деревни их боялись или недолюбливали. Диана, я понимаю твое любопытство, но если ты хочешь знать, что случилось с Люси…
– Ладно-ладно, буду сидеть тихо, – нахмурившись, сказала Диана. – Так ее тоже сожгли?
– Она покоится в фамильном склепе, – сказала Мина. – Ван Хельсинг собственноручно выписал свидетельство о ее смерти, так же, как и о смерти ее матери. Я осталась в Лондоне до похорон, а затем вернулась в Эксетер, к Джонатану. Доктор Фарадей велел мне просмотреть его бумаги, хоть я и уверяла, что Джонатан ничего не знает, что у него недостаточно познаний для такого эксперимента. Но я ошибалась – в тех письмах, в которых велел Джонатану отправляться в Трансильванию и помочь графу Дракуле с покупкой Карфэкса, Холмвуд писал ему и о том, что именно они намерены делать. Джонатан знал не все, но довольно многое. Я не стала разговаривать с ним об этих письмах, обвинять его – тогда он мог бы догадаться о моей работе в подкомитете. Сказала лишь, что наш брак был ошибкой и что я ухожу. А затем… затем ушла. Вернулась в Лондон, к доктору Фарадею, в подкомитет по вопросам формата библиографического цитирования, полная решимости остановить Ван Хельсинга. Я поклялась, что буду ждать, наблюдать и как-нибудь, когда-нибудь расквитаюсь с ним за гибель Люси.
– Но ведь миссис Ван Хельсинг не отрезали голову, ничего такого, – сказала Мэри. – Ей прокусили горло, и она умерла. Если она была вампиром…
– Превращение человека в вампира посредством переливания крови – процесс весьма непредсказуемый, – сказал граф. – Ренфилд сошел с ума, но вампиром не стал. Люси трансформировалась, но процедура ускорила эффект вампирического безумия. Мы не знаем точно, что Ван Хельсинг делал со своей женой и дочерью и как это повлияло на процесс трансформации. Чью кровь он переливал? Как обрабатывал перед переливанием? Теоретически вся кровь, содержащая вирус вампиризма, должна действовать одинаково. Однако очевидно, что трансформация миссис Ван Хельсинг была не завершена. В последние дни Люсинда пила мою кровь и кровь Кармиллы. Мы можем только молиться – те, кто верит в силу молитв, – чтобы, когда Люсинда проснется, она обрела силу вампира и сохранила здравый рассудок.
– Я бы постучала, но дверь открыта. Судя по вашим последним словам, я как раз вовремя.
Кто это? Мэри оглянулась. Это была Лаура, стоявшая в дверях. Она вошла в комнату, оглядела всех по очереди и сказала:
– Люсинда проснулась.
Глава XXII. Египетская царица
Люсинда сидела на кровати, опираясь на плечо Кармиллы. Графиня одной рукой обнимала девушку, и впрямь уже не спящую. Волосы у нее рассыпались по плечам, и она глядела на всех испуганными глазами.
Спальня была похожа на ту, в которой спала Мэри: старинная кровать с выцветшим балдахином, фрески, должно быть, еще прошлого века, стул у кровати, на который можно было бы сесть в юбке с кринолином, а то и с фижмами. На одной стене висел обтрепавшийся по краям гобелен. Люди в шляпах с перьями охотились на единорога – они уже проткнули его копьями, и его белая шкура была вся в крови. За ними по пятам бежали собаки. Мэри догадалась, что все комнаты графа обставлены одинаково, исключая, конечно, помещения для слуг. Должно быть, такая обстановка во дворцах у всех графов, по крайней мере венгерских! В такой огромной кровати Люсинда казалась совсем маленькой и хрупкой.
Граф подошел к краю кровати, взял руку Люсинды, лежавшую на покрывале, поклонился и поцеловал ее. Должно быть, все графы так приветствуют юных леди, по крайней мере в Венгрии!
– Добро пожаловать в мой дом, мисс Ван Хельсинг, – сказал граф. – Если я могу сделать что-то, чтобы вам было здесь уютнее, пожалуйста, обращайтесь ко мне.
Люсинда подняла на него глаза. Они казались огромными на ее худеньком лице, и под ними лежали тени.
– Приветствую тебя, Принц Тьмы, – проговорила она. – Ты пришел, чтобы спасти меня из ада? Я была среди дьяволов, а ты сам предводитель дьяволов и в то же время ангел. Ты, наверное, архангел Гавриил, который явился Спасительнице с вестью, что у нее родится сын. Ты посланник Бога, но какое послание ты можешь мне принести? Моя мать мертва и больше не воскреснет… нет… никогда. – Она произнесла это таким же спокойным тоном, каким могла бы сказать: «Доброе утро. Что на завтрак?»
– Я сказала, что она проснулась, – сказала Лаура. – Но не говорила, что она пришла в себя.
– Она так разговаривает с тех самых пор, как проснулась, – сказала Кармилла. – Но, по крайней мере, она в сознании. Она еще не ела. Я предлагала, но она отказалась.
– Но мне-то вы не откажете, дитя, не так ли? – спросил граф. Он присел на край кровати и ласково погладил Люсинду по щеке. – Вам нужно поесть. Иначе вы так и не поправитесь.
– Я буду вечно гореть в геенне огненной? – спросила Люсинда, словно интересуясь каким-то исключительно практическим вопросом, вроде счетов за продукты.
– Нет, дитя. Бог, в которого вы верите, всех прощает, всем отпускает грехи. Вы это знаете, вас ведь этому учили с младенчества, не так ли? Кто-то другой, возможно, будет наказан, но вы ни в чем не повинны. Ручаюсь словом – вот вам мое послание от Бога, если угодно. А теперь давайте-ка, попейте. – Он положил ладонь ей под голову и притянул к себе. Она наклонилась ближе, прижалась губами к его шее и…
Бр-р-р, опять! Этот ужасный звук, с каким Люсинда сосет кровь. Мэри зажала рот рукой.
– Какая гадость, – сказала Диана, державшая собаковолка за ошейник. Она потянула собаку за уши. Ховираг, кажется, не возражала.
– К этому можно привыкнуть, – будничным тоном сказала Мина. Мэри казалось, что она никогда не привыкнет! И как только Мина… Да, это еще один щекотливый вопрос, не так ли? Мина и граф. Мина ведь замужем за другим человеком, живущим в Англии. У Мэри это как-то плохо укладывалось в голове.
– Мэри, вы побудете здесь без меня? – спросила Мина. – Мне нужно отправить две телеграммы: одну Ирен Нортон, а другую миссис Пул – известить их о том, что вы прибыли благополучно. Вчера, когда вы приехали, телеграфная контора была уже закрыта, иначе я бы сделала это сразу. Теперь, наверное, уже открылась. Миссис Пул никогда мне не простит, если я оставлю ее в неведении, и миссис Нортон наверняка беспокоится – вы ведь выехали из Вены еще неделю назад. А когда я вернусь, отправимся за покупками. Нам, конечно, многое нужно обдумать, но прежде всего вам всем необходима новая одежда, так что без похода на Вачи-утца, пожалуй, не обойтись.
– Может быть, вы попросите миссис Пул передать мистеру Холмсу, что мы прибыли? Я обещала регулярно извещать его обо всех событиях, но Ирен предупредила, чтобы мы не телеграфировали из Вены, когда мы поняли, что за нами следят люди из Общества алхимиков, а потом нас похитили, и мы уже никак не могли с ним связаться. – Наверное, Мэри следовало бы самой послать ему телеграмму? Нет, слишком многое пришлось бы рассказывать. Сегодня, попозже, она сядет и напишет ему длинное письмо. Миссис Пул передаст ему, что они в Будапеште, а потом она сама расскажет все подробно. Она чувствовала себя немного виноватой за то, что еще ни разу не написала ему, – но ведь было столько других дел, а времени так мало!
