– А я должна написать большое письмо доктору Фарадею и ввести его в курс дела. Ну что же, – сказала Мина, – кажется, день будет хлопотный – для всех нас. Кроме Лауры – вы, дорогая моя, и так уже слишком долго заботились о других. Идите спать – гувернантка велит!
Диана: – Ну и скучища была. Правда, я зато придумала совершенно новую карточную игру. И Люсинда в нее играет почти не хуже меня. А Беатриче все сказки читала…
Беатриче: – Лаура сказала, что, если я буду читать вслух, это может помочь. А Мина дала мне книгу сказок. Как она там называлась – «Голубая книга сказок»? Не помню точно. В детстве мне не давали читать сказки, только научные труды. А мне так понравилось! Вот только не понимаю, как так получилось, что туфелька пришлась впору только одной девушке из всего королевства.
Диана: – Может, она волшебная.
Беатриче: – Все равно это нелогично. Пусть тыква превращается в карету, а ящерица в кучера – это я еще могу понять, но туфелька должна подходить всем девушкам, если у них один размер ноги. Как же принц догадался, что это та самая?
Через пятнадцать минут Мэри с Кэтрин уже ждали внизу, у ворот для экипажей, одетые для прогулки – в шляпках и перчатках.
– Мне думается, маленькая карета будет быстрее и привлечет меньше внимания, чем ландо, – сказал граф. – Или вы все же предпочтете ландо? Нас ведь трое, а карета двухместная – может быть тесновато.
– Нет-нет, в карете будет очень удобно, спасибо, – сказала Мэри. Она бросила взгляд на Кэтрин. Та закатила глаза. Мэри нервно оглянулась на графа – не заметил ли он? Но граф уже не смотрел на них. Он зашагал навстречу какому-то человеку, по-видимому конюху, державшему под уздцы гнедую кобылку. Мэри ткнула Кэтрин локтем под ребра.
– Ты чего! – шепотом возмутилась Кэтрин. – За что ты меня ударила?
– И вовсе я тебя не ударила. Тоже мне удар. А ты веди себя прилично! Не закатывай глаза при графе, бога ради. И даже за его спиной. В конце концов, мы у него в гостях, и он… друг мисс Мюррей.
– «О, мисс Джекилл, что вы предпочитаете – карету или ландо?»
Кэтрин проговорила это тонким, жеманным голоском, передразнивая кого-то – должно быть, леди Тиббетт, которая так неохотно приютила ее, когда она впервые приехала в Лондон, а потом вышвырнула из дома, когда она покусала ее померанского шпица.
– А я думала, тебе нравится граф – у него же такие волнистые волосы, как у сэра Генри Ирвинга! Почему же ты над ним насмехаешься?
– Я не над ним насмехаюсь, а вообще над людьми, которые покупают кареты и ландо. Что это еще за ландо такое? Мы, бедные циркачи, не привыкли вращаться в высшем обществе, сама знаешь.
– Это открытая повозка для прогулок по парку. А если ты будешь так себя вести, я не стану тебе рассказывать о том, что произошло в замке Карнштейн, и о том, о чем мы говорили с Хайдом, – я не хотела об этом говорить при Мине и графе. Серьезно, веди себя прилично – это же не игра, Кэтрин. Ты бы видела этих людей Ван Хельсинга. Нас могли убить там, в Вене.
– Да, мэм! – сказала Кэтрин. – Знаешь, я уже и забыла, какая ты бываешь несносная.
– Ты тоже, но я все равно рада видеть вас с Беатриче. Честное слово, мне стало гораздо легче теперь, когда мы опять вместе. Как Беатриче сказала, еще в Лондоне, – вместе мы сильнее, чем поодиночке. Если только не поубиваем друг друга, конечно.
– Согласна. А мы уже правда боялись, что вы просто взяли и растворились в воздухе. Исчезли без следа! О чем вы только думали?
– Ну, мы же не виноваты, – сказала Мэри. – Нас похитили, помнишь? Когда тебя похищают, твоего согласия никто не спрашивает.
– Мисс Джекилл, мисс Моро, вы готовы? – Граф ждал, чтобы помочь им сесть в карету.
– После вас, мисс Моро, – сказала Мэри, стараясь, чтобы вышло похоже на леди Тиббетт. Кэтрин вновь закатила глаза.
Вчера она бродила по глухим улочкам Будапешта. А сегодня едет по великолепному бульвару с роскошными зданиями по обе стороны. Те улицы, которые Мэри видела до сих пор, были поменьше и поскромнее, а эта часть Будапешта не уступала в живописности Вене.
– А это еще что такое? – спросила Кэтрин.
Мэри, сидевшая в середине, наклонилась, чтобы посмотреть, на что она показывает. Ой, а и правда – что это? Как будто отдельные вагончики катят по длинным рельсам прямо посреди улицы. Это же… это же, наверное…
– Трамвай, – сказала Мэри. – Но лошадей не видно. Как же вагоны движутся?
– С помощью электричества, – сказал граф. – Под мостовой проложен кабель, по нему подается электричество в вагоны, и они едут сами собой, как по волшебству! В действительности, конечно, это не волшебство, а наука.
– У нас в Лондоне такого нет, – сказала Мэри.
Граф улыбнулся.
– Когда я был в Англии, то заметил, что англичане считают восточные страны нецивилизованными, неспособными к техническому прогрессу. Однако, как видите, это не так. У нас в Венгрии есть новинки, которых в вашей стране пока еще нет. Когда Джонатан Харкер приехал сюда из Трансильвании, он сразу заметил крестьян в разноцветных одеждах. Но не заметил ни современного оборудования на фермах, ни передовых ирригационных технологий.
Мэри смотрела на трамвай. Как странно видеть его на улице рядом с экипажами и повозками! Хотя, наверное, не более странно, чем появление автомобиля Кармиллы в деревне, где никогда раньше не видывали такого хитроумного изобретения.
– Я тоже заметила это в Англии, – сказала Кэтрин. – Когда я писала свой первый рассказ – «Астарта и Паучий бог» – сейчас я хочу сделать из него роман, только название, наверное, надо будет подобрать какое-нибудь другое, – я придумала героя-англичанина, Рика Чемберса, и он тоже считает, что в Англии все самое лучшее. Пока не влюбляется в Астарту, конечно!
– О, мисс Моро, я нашел ваш рассказ очаровательным. Мина показывала его мне в Lippincott’s Magazine. Особенно мне понравилось то место, где Рик Чемберс пытается спасти Астарту от Паучьего бога, а в итоге ей приходится спасать его!
– Вы читали мой рассказ? – переспросила Кэтрин. Голос у нее был странный, совсем без выражения.
– Читал – и получил огромное удовольствие! Кажется, Мина сохранила этот журнал. Может быть, вечером вы оставите мне автограф?
Мэри видела, как лицо Кэтрин медленно залилось краской. О боже, да неужели женщина-кошка способна покраснеть? Она пробормотала что-то вроде «конечно» и уставилась в окно. Писатели – такие странные создания! Разве ей не должно быть приятно, что ей сделали комплимент?
Но Кэтрин не произнесла больше ни слова, пока они не остановились у кафе «Нью-Йорк», не вышли из кареты и не подошли к входу. Только тут она проговорила:
– О. Боже. Мой. Это что, какой-нибудь храм кофе?
Мраморные колонны уходили вверх, к высокому потолку, расписанному классическими сюжетами – одних ангелочков было не сосчитать. Из главного зала были видны два этажа, сплошь заставленных маленькими столиками. За этими столиками сидели мужчины в костюмах, а кто-то и в военных мундирах, и женщины в вечерних платьях, в шляпках с пышными перьями, с сумочками, расшитыми бисером. Гул разговоров, сигаретный дым, официанты, снующие взад и вперед, – и повсюду позолота, из-за которой кажется, будто посетители окутаны какой-то золотой дымкой, будто сидят в каком-то заколдованном месте, на кофейном Олимпе. Запах кофе, сигарет, духов… Мэри вдруг подумала – каково-то тут Кэтрин с ее кошачьим носом?
