Он смотрел все так же непонимающе.
– Ты что, не знаешь, что здесь, на острове Альбион, как назвал его Мильтон или какой-то другой поэт, понедельник – день стирки. Что все порядочные женщины в Перфлите вывешивают у себя на заднем дворе именно сегодня? Одежду! Одежду на веревках! Будем надеяться, что она уже высохла. Идем, Чарли! Придется прикончить преподобного Крэшоу.
Она встала, размяла руки (они все еще побаливали после падения из окна Сьюарда) и двинулась в обратный путь среди деревьев. Нужно было вернуться на тропинку через Карфэксовский лес, а потом к домам рабочих, где преподобный Крэшоу сегодня раздавал свои брошюрки. Все дома были похожи на домик Джона Эбернейти и выстроены одним и тем же подрядчиком: компактные, спроектированы в соответствии с современными стандартами гигиены, с задним и передним двором. Вот на задних-то дворах и должно найтись то, что ей нужно.
Пока они снова продирались через подлесок, тем же путем, что и раньше, она успела прийти к тому же мнению о загородной местности, что и Чарли: да, по-своему здесь очень красиво, но лучше бы любоваться этой красотой на расстоянии. Если уж нельзя жить на склонах Анд, пусть будут лондонские улицы с омнибусами! Она снова стала думать о том, что прочитала в ежедневнике Сьюарда. На той неделе, что помечена «S.A., Будапешт» – он собирается туда вместе с Ван Хельсингом? Она должна была ехать в Вену вместе с Мэри и Жюстиной, – но кто же тогда выяснит, что происходит здесь? Кто будет следить за Сьюардом и Прендиком на Поттерс-лейн в Сохо? Не то чтобы ей хотелось еще раз увидеть Прендика – ничего подобного. Но кто-то же должен разузнать, что он затевает. И Сьюард вместе с ним, конечно?
Они снова прошли мимо дома Карфэкса – на этот раз он не показался ей таким зловещим, скорее почти комичным из-за такого соседства настоящей и поддельной готики. Вот и задние ворота со сломанным замком. Затем тропинка среди деревьев, и вот наконец задние дворы рабочих домов. Но ее уже разморило от жары и усталости, и она даже с Чарли больше не разговаривала – только жестами показывала, куда идти.
На первой веревке висело одно постельное белье. Который теперь час? Наручных часов у нее не было, но судя по солнцу – далеко за полдень. Пить хотелось ужасно. И Чарли, должно быть, тоже: лицо у него было бледное и мокрое от пота. Но он шел за ней, не отставая и не жалуясь. Они крались за задними дворами, между Карфэксовским лесом и белеными заборами, стараясь держаться за деревьями, но достаточно близко, чтобы разглядеть за заборами зреющие овощи, копающихся в земле кур, иногда – ребятишек, со смехом гоняющихся друг за другом или тихонько играющих в одиночестве. Наконец, на заднем дворе одного из домов, самого ветхого, они увидели как раз то, что им было нужно: на веревке висело вылинявшее сиреневое платье, уже несколько лет как вышедшее из моды. Должно быть, его уже носили только дома, может быть, в дни стирки и уборки, но для того, чтобы пройти мимо констеблей – в самый раз. Вокруг никого не было – ни детей, ни хозяек, приглядывающих за бельем, ни, слава богу, собак, – и не прошло и минуты, как платье было ее.
Еще три дома – и они собрали все необходимое: в придачу к платью – корсет, лиф-чехол и нижнюю юбку. Все это она собиралась надеть прямо на мужские кальсоны и нижнюю рубашку, но этого не будет видно: снаружи все будет выглядеть вполне по-женски. После катастрофы в лечебнице приятно было провернуть одну за другой три успешных операции, пусть даже это всего лишь воровство белья с веревки.
Заполучив все необходимое, она снова спряталась за деревьями, скинула с себя костюм преподобного Крэшоу и переоделась в женское платье. Чарли затянул на ней корсет так туго, как только мог, но все равно он был ей велик – его прежняя владелица была куда упитаннее. Лиф-чехол был снят с другой веревки и оказался тесноват, а платье тоже болталось слишком свободно, но делать нечего. В конце концов, девушка из того социального круга, к которому принадлежала мисс Кэтрин Монтгомери, едва ли могла рассчитывать на новое платье по фигуре. Кэтрин Монтгомери – ей уже случалось называться этим именем, и теперь оно снова ей пригодится. Конечно, место для примерки нового туалета было не самое удачное – зеркала нет, ветки цепляются за платье. К тому же сразу пришлось обирать репьи с подола, волочащегося по земле. Те, что она не заметила, оторвал Чарли. И все-таки лес, испещренный пятнами света и тени, не уступил бы в красоте и изяществе любому дамскому будуару.
Она заново уложила волосы в низкий пучок, оставив локоны вокруг лица, чтобы сразу было видно, что она женщина – самая настоящая женщина и никто иной, и это вовсе не она еще час назад разгуливала в мужском костюме, – и оглядела себя.
– Кажется, я похожа на гигантский крокус.
Чарли ухмыльнулся:
– Ничего, сойдет. Только вы кое-что забыли. Погодите-ка…
Он вернулся минут через пять, когда Кэтрин начала уже терять терпение. В руке он держал соломенную шляпку – слегка помятую и потрепанную, украшенную шелковыми цветами. А в другой – спелую дыню.
– Ой, Чарли, ты просто гений, – сказала Кэтрин. – У тебя что, и ножик с собой?
– У меня-то? – переспросил он, словно не верил, что она может задать такой вопрос. Чтобы у него, у Чарли Саттона, не было при себе ножа? Он тут же раскрыл свой перочинный ножик и нарезал дыню ломтиками.
– Вот если бы вы Диане про это сказали – ну, насчет того, что я гений, – я был бы вам очень благодарен. А то она думает, что я ни на что не гожусь.
– Вздыхать по Диане – очень глупая затея, знаешь ли, – заметила Кэтрин. Она взяла протянутый ей ломтик дыни и стала высасывать из нее сок, так, что он побежал по подбородку. Она вытерла лицо рукой и облизала пальцы. Эх, надо было стянуть еще и носовой платок. – А это откуда? – Она с сомнением оглядела шляпку, надела ее на голову, стараясь не растрепать прическу, кое-как державшуюся на оставшихся шпильках. Завязала ленты под подбородком. Они были слегка потрепаны на концах.
– С пугала. Ты похожа на служанку, которой дали выходной.
– Так и задумано. А ты мой братишка, которого я потащила с собой в гости… к нашей старенькой маме?
– Тогда уж лучше к тетушке. Местные копы же сразу догадаются, что мы не здешние.
Это верно. Уж у Чарли-то, во всяком случае, прямо на лбу было написано, что он из Лондона. Если у мальчишки волосы гладко зачесаны назад, а на голове шляпа, когда-то, в далеком прошлом, принадлежавшая благородному джентльмену, если он привык держаться с таким неизменным хладнокровием, – больше ему и быть неоткуда.
Еще по ломтику дыни на брата – чтобы жажда в дороге не мучила. Через несколько минут мисс Кэтрин Монтгомери и мастер Чарли Монтгомери уже шагали по Норт-роуд. Сумка преподобного Крэшоу вместе с его одеждой была зарыта под дубом и забросана прошлогодней листвой. Обратные билеты и все деньги преподобного Крэшоу перекочевали в карманы Чарли.
Когда они неспешно проходили мимо ворот лечебницы, санитар, стоявший у стены, окликнул их:
– Вам не попадался мужчина по дороге?
На сей раз это был тот, что курил сигарету. Должно быть, другой занялся более активными поисками. А этот, похоже, выбрал не самое удачное место для наблюдения.
