– Non, mademoiselle, – сказала она. – J’ai trois billets pour vous. M. Justin Frank in one cabine, Mlle. Mary Frank et Mlle. Diana Frank in autre cabine, pour l’Express d’Orient, au départ aujourd’hui. Et votre passeport, s’il vous plait?
[11] Предъявите удостоверение личности, пожалуйста.
Три билета? Это, должно быть, работа мистера Холмса. Мэри была удивлена, но еще больше раздосадована. Она могла бы и сама справиться. Разве она недостаточно находчива? Он знает, что достаточно. Вот вернутся они из путешествия, и тогда она ему отплатит… как-нибудь. Она показала паспорт, надежно хранившийся в поясной сумке. Женщина протянула ей билеты через отверстие под решеткой. Мистер Джастин Фрэнк, мисс Мэри Фрэнк, мисс Диана Фрэнк, Париж – Вена, отправление в 19:30.
– Eh bien?
[12]
Женщина явно хотела, чтобы она отошла от окошечка; и в самом деле, за ней уже выстроилась длинная очередь.
– Merci beaucoup, mademoiselle.
[13] – Это было примерно все, что она знала по-французски.
– Pas mademoiselle – madame
[14], – ответила женщина и обожгла ее негодующим взглядом. Беатриче назвала бы его ядовитым.
– Смотри, – сказала Мэри Жюстине, стоявшей с чемоданом у стены. Должно быть, носильщик принес его, пока она стояла в очереди. – Тут билет и для Дианы.
Так, а где же сама Диана? А, вон она, за голубем гоняется. Голубь, захлопав крыльями, улетел от нее под большую арку. Здесь, как и на Гар-дю-Нор, голубей были целые стаи – сизые, бурые, пестрые. Видно, железнодорожные вокзалы – их привычная среда обитания.
– Должно быть, мистер Холмс заказал его по телеграфу, – сказала Жюстина. – Это очень щедро с его стороны. Я хочу отнести чемодан в багажную контору Восточного экспресса. Там его зарегистрируют и погрузят, когда придет поезд. Диана!
Диана немедленно обернулась на звук голоса Жюстины и подошла к ней. И отчего она не может быть такой же послушной, когда ее зовет Мэри или миссис Пул?
– Что? Мы будем сегодня есть или не будем?
– Не сейчас. Мне нужно отнести чемодан в багажную контору. Можешь подержаться за ручку, чтобы незаметно было, что я несу его одна? Тут недалеко.
– Само собой. Но напоминаю, если вы забыли, – я все еще хочу есть.
Диана взяла чемодан за одну ручку, а Жюстина за две другие. Вместе они потащили его через главный вестибюль вокзала к деревянной вывеске с надписью: «COMPAGNIE INTERNATIONALE DES WAGONS-LITS». Мэри пошла за ними. Нужно быть благодарной. Нужно… Но нет, благодарности она не чувствовала. Каблуки ее туфель решительно щелкали по каменному полу.
– Мэри на что-то злится, – сказала Диана, когда Жюстина передала чемодан портье в форменном мундире и получила квитанцию. – Я всегда это чувствую.
– Мэри? – сказала Жюстина. – Quel est le problème? В чем дело?
– Ну, помимо всего прочего… – Мэри сделала глубокий вдох. У него были самые лучшие намерения. Она это знала. Но, наверное, иногда, в некоторых случаях, добрых намерений недостаточно. – Помимо всего прочего, билет у нас на мисс Диану Фрэнк, а ты, – она повернулась к Диане, – на мисс Фрэнк никак не похожа.
В этой одежде, конечно, нет. Если она была на кого-то похожа, так, скорее всего, на уличного мальчишку с Бейкер-стрит… Да, иногда забота бывает слишком назойливой, обременительной. Иногда она вынуждает чувствовать себя обязанной. Неужели он не понимает? Нет, конечно. Она собиралась послать ему телеграмму перед отъездом из Парижа, но теперь… так ли уж это необходимо? Что ей писать, кроме того, как она ему благодарна? Она уже устала благодарить.
И в любом случае сейчас у них есть более важные дела.
– Диана, нам нужно раздобыть для тебя женскую одежду.
– Что? Зачем это еще? Я не хочу одеваться как женщина.
– Но придется. На билете написано – мисс Диана Фрэнк, а кондуктора едва ли удастся убедить, что ты мисс, если на тебе будет эта одежда.
Диана фыркнула.
– Можешь издавать любые неприличные звуки, но платье нужно найти.
Жюстина безуспешно попыталась расспросить двух портье, но только женщина, которая торговала у входа сигаретами и букетиками фиалок в оберточной бумаге, рассказала им, что les vêtements des femmes
[15] можно найти в магазине на Рю-д’Алькас. Лицо у нее было похоже на сушеное яблоко, и она смотрела на них с таким подозрением, будто они собирались переодеться, чтобы ограбить Французский банк. Однако магазин действительно оказался там, где она сказала. Это был благотворительный магазинчик Общества сестер святой Екатерины, хотя женщина-управляющая – приятно-округлая, лет на десять старше Мэри, с глазами, словно улыбающимися все время, даже когда на губах улыбки не было, – нисколько не походила на монашку. И одета она была довольно модно – à la mode, как говорят французы.
Диана: – А я-то думала, что à la mode – это мороженое!
– Вам нужна женская одежда на мальчика? – удивленно переспросила она.
– Да, мадам, – сказала Мэри.
– Мадемуазель. Но вы можете называть меня Николеттой.
Мадемуазель Николетта уверяла, что плохо говорит по-английски, однако ее английский был много лучше, чем французский Мэри! Да, надо бы подучиться. Жаль, что так мало пришлось позаниматься с мисс Мюррей. Только они начали учить французский, как мисс Мюррей пришлось уехать в частную школу для девочек, а Мэри – нанять вместо нее сиделку Адамс для мамы, которой становилось все хуже и хуже. Сейчас, стоя в благотворительном магазине в центре Парижа, она вдруг снова увидела, как сыплется земля на крышку маминого гроба и тут же расплывается грязью под струями дождя. Неужели и правда всего три месяца прошло?
– Да, на самом деле она не мальчик, – сказала Жюстина, то есть Джастин Фрэнк. – Видите ли, она оделась так ради шутки – un jeu. Но ее обычная одежда потерялась, и теперь нам нужно купить новую. Хотя бы два платья и все прочее, что полагается. Ну, знаете, все, что носят les femmes.
О боже, неужели Жюстина не могла придумать что-нибудь поубедительнее? Однако мадемуазель Николетта рассмеялась и кивнула.
– Vien, petite
[16], – сказала она Диане и жестом подозвала ее к себе. Они скрылись за занавеской, где, как полагала Мэри, располагалась служебная часть магазина. Она побродила, разглядывая платья – явно подержанные, но в хорошем состоянии. Если бы у них не было так мало времени, она бы и для себя что-нибудь присмотрела. В этом все-таки есть какой-то светский шик – носить одежду из самого Парижа!
