Девушка удовлетворенно оглядела шляпку: она и в самом деле недурно справилась и сэкономила несколько шиллингов. Но тут же Мэри обеспокоенно нахмурилась:
– А вы поладите тут с Дианой, пока я буду за границей? Знаете, всегда можно припугнуть ее Беатриче.
– О, с Дианой я справлюсь, не беспокойтесь, – сказала миссис Пул и подала Мэри обновленный головной убор.
Да, теперь шляпка нравилась Мэри больше: простая, в современном стиле. Девушка взглянула на себя в зеркало: бледное лицо, самые обычные темные волосы, аккуратно собранные назад, самые обычные серые глаза, серьезные, как всегда, – в общем, лицо не то чтобы некрасивое, но ничем не примечательное. Она надела шляпку, а затем черные перчатки, протянутые миссис Пул.
– Я похожа на гувернантку, – сказала Мэри, почти про себя.
– Вы похожи на настоящую леди, – одобрительно сказала миссис Пул и протянула сумочку. – Если вы не возражаете, мисс, я положила сюда рецепт для миссис Хадсон, вместе с этим конвертом. Она спрашивала про мое варенье из айвы, и я обещала ей рецепт – мне его матушка привезла, из Йоркшира, когда миссис Джекилл еще в невестах ходила. Вот я и записала для нее.
– Ну конечно, миссис Пул, – сказала Мэри. – Я вернусь домой к чаю, и Кэт, надеюсь, тоже.
Она заглянула в сумочку: да, вот оно, письмо Люсинды Ван Хельсинг, рядом с рецептом миссис Пул.
– К чаю будут бутерброды с маслом и ветчиной, мисс. Сегодня ведь стирка, – сказала миссис Пул. – Надеюсь, этого будет достаточно.
– Это будет очень мило, спасибо.
Мэри проверила, взяла ли она ключ, – привычка, шокирующая миссис Пул, но насколько же проще, когда у всех есть свои ключи от дома! Затем она повесила сумочку на руку и вышла на солнечную Парк-Террейс.
На двери, над звонком, висела небольшая медная табличка: «Клуб “Афина”». Мэри задержалась на минутку, чтобы оттереть пальцем в перчатке пятнышко на меди. Неужели всего три месяца прошло со смерти матери и с тех пор, как она нашла Диану, Беатриче, Кэтрин и Жюстину?
Она повернула налево и двинулась вдоль Парк-Террейс. Какой тихий и мирный вид у этих старых кирпичных домов! Еще три месяца назад это была единственная часть Лондона, которую она знала по-настоящему. С тех пор она побывала и в Уайтчепеле, и в Бэттерси-парке, и в лондонских доках. Она видела такое, что у почтенной миссис Пул кровь застыла бы в жилах.
Может быть, лучше пойти по Мэрилебон-роуд? Но ноги уже сами несли ее по привычному пути: через Риджентс-парк – сюда миссис Пул водила ее играть в детстве и здесь она потом гуляла со своей гувернанткой, мисс Мюррей, повторяя на ходу даты правления английских королей. Парк был постоянной частью ее жизни. Даже в те дни, когда маме было совсем плохо, когда сиделка Адамс все время ворчала, горничная Энид хлюпала носом, а сама Мэри не решалась выйти из дома, потому что у мамы в любой момент мог снова начаться приступ, – все-таки можно было хотя бы смотреть, как раскачиваются на ветру зеленые верхушки деревьев над крышами Парк-Террейс. Теперь она шагала по дорожкам под этими деревьями и вспоминала тот день, три месяца назад, когда впервые проделала этот путь – от Парк-Террейс, 11, до Бейкер-стрит, 221Б.
Тогда, как и сейчас, она несла с собой важные документы. Три месяца назад это были документы, доставшиеся ей после смерти матери – лабораторный журнал отца, его письма, счета и расходная книга, где значились выплаты в графе «Хайд, расходы на содержание». Она была уверена, что эти данные приведут ее к печально знаменитому мистеру Хайду, бывшему ассистенту отца, находившемуся в розыске за убийство сэра Денверса Кэрью, члена парламента и известного сторонника движения за самоуправление Ирландии. Но нет: они привели к Диане, дочери Хайда, которая воспитывалась в Обществе святой Марии Магдалины – приюте для «магдалин», то есть падших женщин, пытающихся очиститься от скверны и пороков Лондона. Такие женщины заслуживают гораздо лучшей доли, чем тот позор, которым их клеймят в обществе и в кулуарах власти! Нет, Мэри, я не превращаю книгу в политический трактат. Но ты и сама прекрасно знаешь, как относятся к таким женщинам, как мать Дианы. И помнишь тех несчастных, убийства которых мы раскрыли, но жизни не смогли спасти. Вспомни, как Молли Кин лежала на асфальте, головой в луже крови… Этот образ до сих пор преследовал Мэри по ночам.
Беатриче: – Правда?
Мэри: – Да. Она и сейчас еще снится мне в кошмарах.
Из бумаг отца стало ясно, что всеми уважаемый доктор Джекилл сам и был Хайдом, а его химические эксперименты преследовали тайную и зловещую цель. Он был членом Société des Alchimistes – тайного общества, приверженцы которого продолжали исследования средневековых алхимиков по трансмутации материи. Только в девятнадцатом веке они пытались превращать уже не простой металл в золото, а живую плоть… во что? Поиски ответа привели Мэри к Беатриче, выставленной в Королевском колледже хирургов в качестве научного чуда, «ядовитой девицы». Беатриче и рассказала им с Дианой об Обществе алхимиков и об экспериментах над молодыми женщинами, которые проводили некоторые из его членов – доктор Раппаччини и доктор Моро. Затем она привела их к Кэтрин и Жюстине – они работали в балагане «Волшебного цирка чудес» Лоренцо в Бэттерси-парке.
Тут Мэри остановилась, чтобы потрогать розу, все еще цветущую, хотя стоял уже конец августа. Она наклонилась вдохнуть аромат, но оказалось, что это какой-то новый гибрид, лишенный запаха обычной розы. Неудивительно, что она цветет в конце лета. Мэри поспешно отдернула голову: в середине цветка сидел черный жук. Он уже объел несколько лепестков, а сердцевину цветка совсем изгрыз. Как жизнь может быть такой прекрасной и в то же время скрывать в себе такое зло? Она не знала ответа. Риджентс-парк мирно грелся под солнцем, но там, в самом Лондоне, ужасов хватило бы на сколько угодно дешевых бульварных книжонок.
Она была благодарна мистеру Холмсу и доктору Ватсону за то, что те помогли ей и ее подругам, – а члены клуба «Афина», в свою очередь, помогли знаменитому детективу раскрыть убийства в Уайтчепеле. Несколько падших женщин были убиты в том районе, и у каждой не хватало какой-то из частей тела: ног, рук, головы. Цепочка доказательств привела их к логическому выводу, что Хайд жив и причастен к убийствам и что он действует по указке этого чудовища – Адама. Мэри содрогнулась, вспомнив о первом создании Виктора Франкенштейна – монстре, который полюбил Жюстину такой жестокой, извращенной любовью, что пытался воссоздать ее из частей тел других женщин, а затем заменить ее мозг тем, который мог бы полюбить его в ответ. Какое облегчение, что он нашел свою смерть в огне!
Зато Хайд (она никак не могла признать его своим отцом) бежал, ни много ни мало, из Ньюгейтской тюрьмы, и миссис Рэймонд, продажная директриса Общества Магдалины, тоже сумела ускользнуть от закона. Эти приключения, а также многие другие, подробно изложены в книге «Странная история дочери алхимика» – первой в серии приключений клуба «Афина», которую можно приобрести у любого хорошего книготорговца всего за два шиллинга.
