– А о чем вы хотите поговорить?
Может быть, это прозвучало слишком прямолинейно? Но Ирен и сама прямолинейна – должно быть, дело в том, что она американка. В разговоре с ней прямолинейность не казалась грубостью.
– Пойдемте под деревьями. Я люблю смотреть на закат над Веной, а сам сад не стоит большого внимания. Увы, венцы не захотели перенять английский обычай естественного садоводства.
– Я уже думала об этом. Здесь все какое-то… плоское. Я только что подумала – похоже на ковер.
– Этот сад предназначен для того, чтобы любоваться и восхищаться, а не для прогулок. Как следует рассмотреть его можно только из окон второго этажа – вот оттуда он выглядит впечатляюще, хотя, на мой вкус, слишком уж аккуратно. Давайте пройдемся по аллее. «Пройтись» – самое подходящее слово для такого места. – Ирен взяла Мэри под руку. Они шли молча, пока не оказались в тени деревьев. Это каштаны, подумала Мэри. Да, такие длинные ряды каштанов выглядят довольно изысканно.
Наконец Ирен сказала:
– Как вы здесь себя чувствуете, Мэри? Вот о чем я хотела спросить. Диана отлично освоилась с первого дня приезда – она здесь как рыба в воде, ждет не дождется, когда отправится в сумасшедший дом, и ходит гордая, как павлин. Я только одного боюсь – как бы она не попыталась сама освободить Люсинду Ван Хельсинг, славы ради. Жюстина – та удручена, подавлена, и это совершенно понятно. В первый раз за сто лет она оказалась так близко от родного дома. Она снова говорит на языке своего детства, снова ощущает вкус еды, которую ела в последний раз, когда была Жюстиной Мориц. Конечно, все это вызывает разные чувства и воспоминания. Да еще эта книга, которую она взялась читать, – то, что она ее так расстроила, хоть и огорчительно, но совершенно естественно. А вот вы…
Ирен на минуту смолкла, и дальше они шли в тишине. Наконец они подошли к небольшому каменному домику, окруженному кустарниками и цветами – первые растения в своем естественном виде, какие Мэри увидела в этом саду. Это хотя бы немножко напоминало дом. Ирен улыбнулась.
– Когда-то здесь был зверинец. Тут даже лев жил, можете себе представить? Сам принц Ойген любовался из окон второго этажа этим зверинцем и львом на самом почетном месте. Бедный лев… Я уверена, ему было бы куда веселее бегать по африканской саванне, чем жить в этом роскошном плену. Кстати, я не заметила никаких признаков того, что за вами все еще следит кто-то из Société des Alchimistes. А это может означать одно из двух.
– И что же? – Мэри чувствовала некоторое облегчение от того, что разговор, кажется, ушел в сторону.
– Либо они не очень-то сильны в шпионаже, либо настолько феноменально сильны, что я не могу даже отследить их лазутчиков. По правде сказать, я склоняюсь к первому.
– Почему? – спросила Мэри.
– Потому что Вальдман был явным дилетантом. Сначала следил за вами на пароме, потом сел на тот же поезд в Кале, зная, что вы едва ли сойдете раньше Парижа. Это ведь единственный пункт, где можно пересесть на поезд в восточном направлении. Затем он ухватился за возможность взять билет в одно купе с Жюстиной. Это решение было явно принято под влиянием момента – и опрометчиво. Ему следовало выбрать купе дальше по коридору и сидеть там со своим другом – наблюдать за вами издали, не входя в контакт. Я недоумевала, почему он назвался собственным именем – это же глупо, но в тот момент у него не было другого выхода: пришлось назваться тем именем, что значилось в билете и на багаже. Мне думается, он вообще не должен был контактировать с вами. Кто-то – тот, кто его послал, – будет крайне недоволен. Но вы не ответили на мой вопрос. Как вы себя чувствуете, Мэри?
Как она себя чувствует? Мэри не знала, что сказать. В этом-то и был корень проблемы – она не знала. Она покачала головой, открыла рот, чтобы ответить, но слова не шли с языка.
Ирен ждала. Мэри подумала: если Ирен действительно шпионка, ей полагается быть очень терпеливой – как пауку, сидящему в центре паутины. Она привыкла ждать.
– Доктор Фрейд сказал, что хотел бы повидать меня еще раз, – сказала она наконец.
– Я и не сомневалась! – рассмеялась Ирен. – Он ведь собирает жуков всевозможных видов для своей коллекции, а вы похожи на серого жука, с виду неприметного, а чуть на него упадет свет – начинает переливаться, словно опал, всеми оттенками голубого и зеленого, – это ваши цвета, мне кажется. Знаете, как только вы приехали, вы сразу вызвали у меня восхищение своим самообладанием. Вы отправились в чужую страну спасать девушку, которую даже не знаете, от неизвестной вам опасности, и все только потому, что подруга попросила вас об этом. Долгий путь утомил вас – но вы, невзирая на усталость, уверенно строили планы. Только потом я поняла, что это даже не самообладание – вы просто такой человек. Как Шерлок. Он тоже не может иначе. Есть дело, которое нужно раскрыть, – значит, он садится и раскрывает, деловито и рационально.
Мэри уже открыла рот, чтобы возразить.
– Я не хочу сказать, что вы лишены эмоций, дорогая. Я хочу сказать только, что сами ваши эмоции тоже деловиты и рациональны. Прошу вас, не поймите меня превратно – я от души вами восхищаюсь и была бы рада стать вашим другом. Но вы, как никто другой, напоминаете мне Шерлока.
– Насколько я понимаю, это комплимент? – сказала Мэри. – Дело в том, что иногда он меня ужасно злит…
– Он всех злит! – сказала Ирен. – Но… и именно об этом я пыталась сказать. При всей вашей внешней сдержанности и спокойствии, мне кажется, у вас нехорошо на душе. Я не ошибаюсь?
– По-моему, вы вообще редко ошибаетесь, – сказала Мэри.
– Что ж, с этим не поспоришь, – сказала Ирен с улыбкой, ясно говорившей, что согласие это ироническое. – Так что же вас мучает? Вы сами-то понимаете?
Вот в этом-то и беда – она не понимала, во всяком случае, не до конца.
– Я никогда еще не уезжала так далеко от дома. – Но это было не то. – Наверное, дело в том, что я привыкла к определенному образу жизни, к заведенному порядку. Да, жизнь с Дианой и другими его нарушила – последние три месяца в доме было далеко не так тихо, как когда-то! И я этому рада, правда рада.
– Но другие – Диана, Жюстина и остальные, – они живут в вашем доме, вы у них главная. Не качайте головой, мисс Джекилл! Я знаю, что в вашем клубе нет официального председателя, но неофициальный – именно вы. А тут весь ваш заведенный порядок летит кувырком, все планы приходится менять. Неудивительно, что у вас такое чувство, будто земля уходит из-под ног.
Какое-то время Мэри шла молча. Затем сказала:
– Я думала, мне самой хочется приключений.
– Конечно, хочется. Никто не любит застоя, никто не хочет просидеть всю жизнь за закрытыми шторами из страха, как бы солнце не обожгло… довольно поэтичное сравнение, вы не находите? Вы просто не привыкли к этому ощущению, и оно ударило вам в голову, а теперь у вас похмелье. А вот это уже не слишком поэтично… ну да ладно. И как бы вы ни были сильны, Мэри, у вас есть одна слабость, какой нет ни у Жюстины, ни у меня.
