– Садитесь на скамейку, – сказала Мэри. – Ну что же вы – садитесь!
Они подошли – даже Диана подошла молча, в кои-то веки. Когда все расселись на скамейке, для самой Мэри места не осталось, и она прислонилась к столбу с железным кольцом. Она вглядывалась в лица сидящих перед ней, все еще не веря до конца в то, что им только что пришлось пережить. Жюстина держала на коленях тело миссис Ван Хельсинг – словно дева Мария с мертвым Иисусом в церковном алькове.
Диана стащила с головы белую шапочку и пригладила пальцами рыжие кудри.
– Ну вот, с этим делом покончено, – сказала она.
– Я бы не сказала, – отозвалась Грета. – Будет еще расследование пожара в лечебнице. Выяснят, кого из пациентов нет – тебя, Люсинды и миссис Ван Хельсинг, – решат, что вы сбежали, когда лечебницу эвакуировали. Даже доктор Фрейд может попасть под подозрение – нужно будет как-то направить расследование по другому следу. И не забывайте, что мы оставили на площади семь мертвых тел, и скоро их найдет полиция.
– Они не мертвые, – проговорила Люсинда – как-то странно, нараспев, словно стихи читала. – Они поднимутся вновь – как бы ни был крепок их сон, они поднимутся вновь.
– Вот так она и разговаривала, когда я ее нашла, – сказала Диана. – Как психическая.
– Идемте! – окликнула их Ирен. Она стояла у больших двустворчатых дверей конюшни. Одна створка была уже открыта, и Ирен открывала другую. Через минуту оттуда выкатил ее экипаж. На месте возницы сидел Герман, уже в приличном виде – в пальто и шляпе.
– Садитесь, – сказала Ирен, распахивая дверцы экипажа. – Пора покинуть это мрачное место.
– Смотрите! – воскликнула Диана. Она показывала рукой в сторону переулка. Там стоял… да нет, не может быть. Но это был он – тот самый человек, которому Мэри всадила пулю между глаз. Еще один вышел из тени и встал рядом с ним, и еще один. Да, трое – трое из тех, с кем они дрались… и кого они убили.
– Да вы что, шутки шутите, что ли, – сказала Ирен. – В экипаж, живо!
– Скорее! – сказала Мэри.
Она подождала, пока Люсинда поднимется в экипаж первой, затем поднялась сама. Вшестером, плюс мертвое тело миссис Ван Хельсинг, там было тесновато. Хорошо, что Жюстина завернула тело в свое пальто. С закрытыми глазами миссис Ван Хельсинг могла бы показаться просто спящей, если бы не страшная рана на горле – она уже не кровоточила, но пятно на воротнике пальто осталось. Как только все уселись (Диана – чуть ли не на колени к Мэри), Ирен крикнула:
– Герман, geh jetzt!
[74]
– Hü! – крикнул возница. – Hü, hü!
Кони пустились рысью. Слава богу, скоро они будут далеко отсюда! Но сначала нужно объехать тех троих, что стоят на пути. Как только кони приблизились к преграде, они заржали, взбрыкнули – экипаж остановился и даже немного подался назад. Герман снова закричал, и Мэри болезненно вздрогнула, услышав щелчок кнута. И тут она увидела грязную руку на нижней раме окна. Один из мужчин схватился за нее, чтобы… что? Задержать экипаж? Влезть в окно? Ирен выхватила у Мэри из кармана револьвер. Встала и подобралась ближе к окну, насколько это было возможно в такой тесноте – ей пришлось перегнуться через Жюстину с покойницей на руках. Да, мужчина пытался влезть в окно. Теперь Мэри видела его лицо – грубое, грязное, мертвенно-бледное. Это был один из тех, в кого она стреляла: вот она, дырка от пули во лбу, затянутая коркой засохшей крови.
Ирен выстрелила – прямо в глаз! Мужчина с воплем рухнул на землю. Герман выругался, и Мэри вновь услышала, как щелкнул кнут. Они снова тронулись – сначала нетвердым шагом, а потом все быстрее, рысью, уносясь все дальше и дальше от этого чертова переулка. Да, она опять помянула черта, пусть и мысленно. Это приключение вызвало в ней перемены, которые были ей совсем не по душе.
– Я истратила все ваши пули, – сказала Ирен, возвращая ей револьвер.
– Ничего, – сказала Мэри, – у меня еще есть, там… в номере, в гостинице. Только мы ведь туда, наверное, уже не вернемся? Но это неважно. Мы живы. Благодаря вам.
– По-моему, мы все внесли свой вклад, – сказала Ирен. Мэри еще не случалось видеть ее такой мрачной. – Но эти существа… Это не люди. У людей не бывает такого пустого взгляда, и люди не выживают с такими ранами. Что же это было?
– Люсинда знает, – сказала Диана. – Да ведь?
Они все повернулись к бледной девушке, вжавшейся в угол экипажа, словно ей хотелось исчезнуть.
– Люсинда? – сказала Ирен. – Если вы знаете что-то, что может нам помочь…
– Это демоны подземелья, – проговорила Люсинда нараспев. – На горе смертным восстали они из пламени ада. Они плыли по рекам крови. Они носят на своих плечах ночь, словно старый плащ, потрепанный и побитый молью.
С минуту они молча смотрели на нее.
Затем Жюстина проговорила:
– У нее помутился рассудок от горя.
– Может быть. – Ирен глядела на Люсинду скептически. – Горе сводит людей с ума не так часто, как принято думать, разве что в романах. Может быть, голод тут виной – девушка выглядит так, будто ее держали впроголодь. Скоро мы будем дома, там поедим, отдохнем – и устроим военный совет.
«Военный? Война против чего… или против кого?» – подумала Мэри. Но она так устала, а в ритме движения экипажа было что-то на удивление успокаивающее. Можно закрыть глаза на минутку. Только на минутку, а потом она опять будет слушать разговор Ирен с Гретой и вникать в его смысл. Они что-то говорят про тех людей, что на них напали, – кто они такие, кто их мог послать… потом про то, что нужно как можно скорее уезжать из Вены. А потом вдруг оказалось, что экипаж летит по воздуху, потому что у лошадей выросли крылья, и, когда Мэри выглянула в окно, она увидела внизу облака… Луна пригласила их всех к себе на чай, стол был накрыт скатертью, белой, как снег, и Мэри уже завела очень интересный разговор с белым кроликом, как вдруг Грета встряхнула ее за плечо и сказала:
– Мэри! Мэри! Мы приехали.
Мэри протерла глаза и огляделась вокруг. Она все еще сидела в экипаже, а больше никого, кроме Греты, там не было. Где она и куда подевались остальные? Ах, да, конечно – выйдя из экипажа, она сразу увидела, что они снова на Принц-Ойген-штрассе, 18, во дворе дома. Жюстина с Дианой ждали у двери, ведущей в квартиру Ирен, а сама Ирен уже звонила в звонок. Мэри облегченно вздохнула. Они сделали то, что хотели, – спасли Люсинду Ван Хельсинг! И они все живы и в безопасности.
Тут она увидела Жюстину, все еще державшую на руках мертвое тело миссис Ван Хельсинг, и Люсинду – она стояла поодаль от остальных, обхватив себя руками за плечи. Ее форменное платье было все в крови – на груди пятна, на юбке длинная полоса. Она смотрела в землю и ни на кого не обращала внимания.
Ханна открыла дверь.
– Что случилось? – спросила она. – Вы похожи на привидения!
