Голос ее дрожал куда сильнее, чем ей хотелось.
Симона поднялась и подошла к Натали, сжимая ее плечи.
– Это просто забава, – сказала она. Натали знала, что это просто попытка ее утешить.
Но это все же было приятно. Чмокнув Симону в щечку, она поскакала вниз по лестнице. Входная дверь распахнулась, когда она спустилась на лестничную площадку, и рыжеволосый парень в сюртуке в турецких огурцах вошел с книгой в руках.
Его зеленые глаза вспыхнули узнаванием при виде ее.
– Полагаю по красноречивому описанию Симоны, что вы мадемуазель Натали Боден, – произнес он с королевскими манерами. Он поднес ладонь к щеке, будто посвящая ее в тайну. – А если нет… то мои извинения.
Она рассмеялась.
– Да, это я.
Он протянул руку, и она подала свою в ответ.
– Enchanté
[6], – сказал он, поднося ее руку к губам для легкого поцелуя. – Луи Карр.
Натали вспыхнула. Никто так раньше не целовал ее руку, кроме мужчин папиного возраста, стремившихся излишне усердно соблюдать правила хорошего тона, и их можно не считать.
Луи повернул ее ладонь и стал рассматривать линии.
– А, «рука-воздух». Беспокойна, если разум не занят чем-то, так? У Симоны «рука-вода», полная жизненных страстей.
Натали вежливо кивнула, он выпустил ее ладонь.
– Моя мать помимо прочего умеет читать линии на ладони, – гордо поведал он. – Она научилась этому у своей матери и передала мне.
Она улыбнулась.
– А моя мать – швея, и она пыталась научить меня, но я не очень хорошая ученица. – Они усмехнулись.
– Не сочтите за грубость, но я ценитель моды – не она ли сшила юбку, что на вас сейчас? Великолепная работа.
Натали опустила взгляд на свою бело-бежевую юбку с изящной кружевной отделкой: старую, но сохранившуюся в отличном состоянии – один из ее любимых предметов гардероба.
– Да, вообще-то, она.
– Ваша мать умеет обращаться со швейной иглой. Я восхищен такой способностью.
Натали поблагодарила его. Такие комплименты были ей приятны, не от тщеславия, а от гордости за мамин талант, которому воспрепятствовали ужасные ожоги.
Луи распрощался с ней и пожелал быть осторожной.
– Интересно, что вы так сказали, – ответила она. – Вы не первый, кто мне это говорит за последнюю пару дней. Эти убийства всех нервируют.
– Знаете, что я думаю? – прошептал он снова с заговорщицким жестом. – Это дьяволопоклонники.
Ее желудок двинулся, как змея.
– Что?
– Симона рассказала мне, что вы с ней обсуждали возможные варианты. Вот я считаю, что за этими убийствами стоит сатанинский культ. Полиция так не думает, – он дотронулся пальцем до виска. – Нужно исследовать даже самые темные тропинки.
Натали никогда о таком даже не задумывалась. У Луи весьма оригинальное мышление. Как и положено поэтам, подумала она, – видеть вещи не такими, какими видят их остальные.
– Все возможно.
– Так ли это? – Луи поклонился. – Приятного вечера, мадемуазель Боден.
Она вышла на улицу, особо внимательно смотря по сторонам по пути к остановке парового трамвая. Трамвай не пришлось долго ждать, она села в него, а затем сошла на площади Республики, как обычно.
И почти в тот же момент ее охватило отчетливое ощущение, что кто-то преследует ее.
Глава 9
Натали сошла с парового трамвая, прошагала мимо мужчины на скамейке, читавшего Le Petit Journal, и остановилась завязать шнурок.
Мужчина в британском котелке встал, когда она склонилась к ботинку. Он положил руки в карманы и повернулся к ней спиной. Как только она снова двинулась в путь, то заметила – едва-едва, уголком глаза, – что он последовал за ней.
Он помедлил. Будто ждал, пока она закончит завязывать шнурок.
Она помотала головой. На тротуаре были другие прохожие. Хотя было неглупо быть настороже, она так себя с ума сведет, считая опасным каждого, чей путь совпадает с ее.
Но он сначала смотрел в другом направлении. Разве нет?
Она развернулась, чтобы посмотреть ему в лицо. А его там не было. Мимо прошли двое других мужчин, и, кроме них, на тротуаре никого не было. Она посмотрела через дорогу и увидела котелок. Мужчина, жилистый, невысокий, прислонился к газовому фонарю. Одежда темная, неприметная. И снова она видела только его спину.
Натали положила руку в карман, сжала талисман из катакомб и пошла своей дорогой. На следующем перекрестке она свернула направо, потом огляделась по обеим сторонам улицы.
И тогда заметила его снова. Он повернулся, когда повернулась она, и перешел дорогу, когда перешла она, держась на расстоянии примерно в квартал.
Это не было случайной прогулкой. Никто не ходит этим путем, если не направляется в определенный блок многоквартирных домов.
А если направляется, то не переходит на другую сторону улицы, чтобы сначала постоять, прислонившись к фонарю.
«Зачем кому-то меня преследовать?»
Она постаралась выбросить из головы следующий вопрос, но он снова лез в ее сознание.
«Что если это убийца?»
По коже пробежали мурашки. «Побежать домой – значит показать ему, где живу. Направиться в общественное место – значит потерять его из виду».
Второй вариант выглядел более разумным: рядом был канал Сен-Мартен, освещенный газовыми фонарями и часто полный влюбленных парочек и туристов.
Она перешла с шага на бег.
Сердцебиение гремело в ушах, в нем тонули все остальные звуки, даже ее собственные шаги. Она оглянулась через плечо. Мужчина все еще был в поле зрения, передвигаясь быстрыми, торопливыми шагами.
Спустя минуту она уже была на набережной Вальми, где люди прогуливались по обеим сторонам канала. Она замедлилась до шага, посматривая, следует ли мужчина за ней. И не могла разглядеть его в толпе. Он ушел? Или спрятался?
Она заметила экипаж на другой стороне моста. По всей видимости, к нему направлялась пара. Она поспешила, чтобы успеть туда первой, но осторожно, чтобы не напугать лошадь.
– Месье, – сказала она кучеру, – мне нужно добраться до дома. Скорее.
Кучер склонил голову, затем посмотрел мимо нее на приближавшуюся пару.
– Сэмюэль целый день трудился, – сказал он, похлопав лошадь. – Мой тариф вечером повышается.
Натали поморщилась. Слава богу, ей как раз сегодня заплатили. Она вытащила деньги из кармана платья и протянула ему.
– Хорошо.
