– Если любишь профитроли, открывай скорее.
Натали подошла к двери и поприветствовала Симону. Та вплыла в квартиру с двумя наполненными кремом пирожными на тарелке.
– Я подумала, что моя очередь принести вам двоим угощение. Нам кто-то принес несколько, и я решила поделиться. – Она перевела взгляд с Натали на ее мать. – Я… я пришла не в лучший момент?
Мама покачала головой, тепло поблагодарила Симону и взяла профитроль. Натали закрыла дверь и взяла с тарелки второй.
– Спасибо. Я свой отложу на потом.
– Моя дражайшая подруга откладывает профитроль? – Симона нахмурилась. – Что-то действительно не так, да?
– Мне многое нужно тебе рассказать, – сказала Натали, показывая пальцем вверх. – Мама, мы будем в «салоне на крыше».
Мама вытерла пальцы о тряпочку и плотно закрутила крышку банки.
– Аккуратнее там.
– Хорошо, – сказала Натали.
– Почему она так сказала? – спросила Симона на выходе из квартиры.
Натали вздохнула.
– Из-за вчерашнего.
Через несколько минут, когда они уселись в тени около внутреннего края крыши, Натали рассказала Симоне обо всем, что произошло.
– Думаешь, он за тобой придет?
Натали обхватила колени.
– Кто знает? Я пока не хочу выходить из этого здания, это я тебе точно могу сказать. А прошлой ночью я спала, подперев дверную ручку стулом, – проговорив только эти слова, она уже поняла, что это не рабочий долгосрочный план. Но на сегодня он сгодится.
– Сначала склянка, потом его интересный комментарий насчет твоей крови. Интересно, то ли это самое, что им движет, такая зацикленность на крови.
– Он псих, – сказала Натали и дотронулась до царапины на щеке. – Вот что им движет.
– Знаю, но, может, есть связь между его деяниями и экспериментами Энара. – Симона прижалась спиной к кирпичам и подтянула стопы к себе в тень.
– Я хотела бы задать ему еще десяток вопросов. Не то чтобы он ответил бы, но… – Натали не окончила предложение. – Я так устала.
Она положила голову Симоне на плечо. Они так сидели молча, пока муравей не заполз на ногу Натали. Она встала и стряхнула его.
– От солнца больше не спрятаться. Пойдем вниз?
Когда они вошли в квартиру, мама была не одна.
На диване сидел Кристоф и гладил Стэнли; он поприветствовал ее легкой улыбкой.
– Если это не слишком тебя затруднит, – начал он, – я хотел бы попросить тебя пойти со мной в морг, пожалуйста. Там новая жертва.
Глава 36
Натали вонзила ногти в ладони.
– Уже новая.
«Это могла быть и я».
Представив Кристофа и Симону друг другу, она прошла к папиному креслу, где мама сидела, водя рукой по шрамам. Натали встала рядом, положив руку на кожаную спинку.
Кристоф склонился вперед.
– Я знаю, что прошу о многом, учитывая все случившееся, но мы были бы весьма благодарны. И, мадам Боден, заверяю вас, что она будет под защитой все время.
Натали посмотрела на маму, которая закрыла глаза и кивнула.
– Конечно. Я сделаю все возможное, – сказала Натали, вжимая костяшки пальцев в кожаную обивку.
– Я пошла бы с тобой, – сказала Симона, – но моя мама уходит скоро на рынок, а мне надо присматривать за Селестой.
Мама подняла руку и покачала головой.
– Я присмотрю за ней, Симона.
– Правда? Спасибо, мадам Боден.
С того судьбоносного дня в музее восковых фигур они не ходили никуда вдвоем, и не было больше ни дня, чтобы Натали настолько хотела видеть Симону рядом с собой, как сегодня.
Вскоре они прибыли в морг. Очередь была длинная, и Кристоф провел их внутрь через выход. Коллега увел его, но прежде Кристоф пообещал с ними встретиться в Café Maxime после всего.
Во рту у Натали пересохло.
– В прошлый раз я делала это…
Это было для Агнес. Она не договорила. Симона сама поняла; произносить не было нужды.
– Хочешь пойти домой?
Натали покачала головой. «Я обещала Агнес».
Симона взяла Натали под руку, и они направились к толпе. Еще не видя трупы, они поняли, как всегда, по скоплению людей, где именно лежит жертва. Они подождали просвета и скользнули вперед, как только несколько человек отступило.
У убитой были оливковая кожа и спутанные волнистые волосы, которые змеились по плите. Лицо было изрезано так сильно, что черты невозможно было различить, а поперек живота зияла глубокая неровная рана. Натали притянула Симону ближе.
«Что он имел в виду, когда сказал, что Агнес просила ее убить?»
Она покачала головой. Она снова вовлекалась в его игры.
– Каждая следующая хуже предыдущей, – прошептала Симона.
Бисеринки пота появились на шее и лбу Натали.
– Я его видела вчера, Симона. Это неважно, что я мало что помню. Это случилось. Вчера.
Симона взяла ее за руку.
– Ты не обязана это делать, Натали.
– Почему я не помню? Может, это хуже того, что делаю, или того, что я тебе рассказывала, – Натали сделала шаг назад от витрины. – Я собираюсь посмотреть глазами того, кто видел меня, человека, который убил Агнес, преследовал меня, угрожал мне ножом, убил полицейского Себастьена.
– Pardonnez-moi, – мягко сказал молодой женский голос позади, – но, может, вы дадите другим посмотреть, если сами уже не хотите?
– Мы хотим? – произнесла Симона, затем повернулась к Натали. – Кристоф поймет. Все поймут.
Натали глядела на шестую несчастную, на то, что было ее лицом, животом.
– Ты была права все это время. Этот дар мне дан неспроста, – прежде чем успела замешкаться, как перед прыжком в холодную воду, она потянулась к стеклу.
Жертва была уже мертва.
Рот ее был открыт в крике, кровь струилась изо рта, один глаз открыт, другой закрыт. Она была окровавленной, разломанной куклой.
Темный художник в алых от крови перчатках гладил жертву по щеке. Один-единственный, яростный порез шел от ее уха до горла.
– Слишком поздно, – сказал он.
Чернота спустилась, будто на птичью клетку накинули покрывало.
Но Натали не обнаружила себя снова в смотровой комнате рядом с Симоной. Вместо этого видение продолжилось.
Все было белым, во всех направлениях.
Туман.
Темный художник открыл заднюю дверь крытой повозки и вытащил тело девушки. Натали чувствовала вес, это было тяжелее, чем что-либо поднимаемое ею ранее.
