Однако завтра к вечеру ма не выдержит, начнет волноваться и спрашивать у отца: а как же школа? А в понедельник, когда позвонят из школы и спросят, почему меня не было на экзамене, она перестанет злиться на мои «громкие заявления», а потом накрутит себя и двинет прямиком к Винни. Ну, она с него шкуру спустит – и поделом! – только все равно не узнает ни где я, ни что со мной. Значит, решено: проведу пару суток на природе, где-нибудь переночую, а там поступим по настроению. Если не покупать сигарет, то моих 13 фунтов и 85 центов вполне хватит на пару дней; как-нибудь обойдусь яблоками, бутербродами с жареной картошкой и дешевым печеньем. А если добраться до Рочестера, можно снять деньги с банковского счета и продлить каникулы.
Массивный сухогруз, идущий вниз по течению, громко гудит. На оранжевом борту белыми буквами написано: «Звезда Риги». Интересно, Рига – это какое-то место или что? Шерон и Джеко наверняка знают. Зеваю во весь рот, ложусь навзничь на похрустывающую гальку и смотрю, как одна за другой набегают на каменистый берег волны, поднятые тяжелым судном.
Господи, как же спать хочется…
– Сайкс? Ты жива? Эй, Сайкс!
Дневной свет режет глаза. Где я? Почему босиком? И с какой стати чертов Эд Брубек трясет меня за плечо? Отдергиваю руку, стремительно вскакиваю, отбегаю на несколько шагов; горячая галька – ай! – обжигает босые ступни, и я с размаху трескаюсь головой о край деревянного волнореза.
Эд Брубек стоит как вкопанный.
– Больно, должно быть.
– Без тебя знаю! Голова-то моя!
– Я просто проверял, не умерла ли ты.
Я потираю ушибленную голову:
– А что, я похожа на покойника?
– Ну да. Всего несколько секунд назад была очень даже похожа.
– Так учти, урод, я очень даже живая! Просто… вздремнула.
Велосипед Брубека лежит на боку, колесо еще крутится, к раме привязана удочка.
– Только не рассказывай, что ты пришла сюда пешком, Сайкс.
– Нет, меня сюда пришельцы доставили, на сверхскоростном звездолете! И сразу перепрыгнули в другое измерение!
– Хм. Вот уж не знал, что ты у нас любительница активного отдыха на природе.
– Вот уж не знала, что ты у нас добрый самаритянин!
– Век живи, век учись.
Где-то вдалеке какая-то обалделая птица вовсю выводит дурацкие заливистые трели. Эд Брубек откидывает с глаз черную челку. Он такой загорелый, прямо как турок.
– Ну и куда же ты путь держишь?
– Куда-нибудь подальше от этого вонючего Грейвзенда, пока ноги не отвалятся.
– Ничего себе. И чем же Грейвзенд так провинился?
Я зашнуровываю ботинки. Волдырь на пальце саднит.
– А сам-то ты куда направляешься?
– У меня дядя вон там живет. – Эд Брубек машет куда-то вдаль, от реки. – Он полуслепой, из дома почти не выходит, вот я и навещаю его, чтобы не скучал. Я как раз от него ехал, хотел в Оллхэллоусе порыбачить, да вдруг тебя увидел и…
– И решил, что я умерла? А я и не думала умирать! Что ж, не стану тебя задерживать.
Он улыбается – дескать, как хочешь – и идет по берегу.
Я кричу ему вслед:
– Эй, Брубек, а Оллхэллоус далеко?
Он поднимает велосипед:
– Миль пять отсюда. Хочешь, подвезу?
Я вспоминаю Винни с его «нортоном» и качаю головой. Эд, как пижон, вскакивает на велосипед и уезжает. А я набираю полную горсть камешков и злобно швыряю в реку.
Эд Брубек, крошечный, как пылинка, скрывается за купой островерхих деревьев. И даже не оглянулся ни разу! Дура я, что не согласилась. Усталые колени не гнутся, ступни дико ноют, а тысячи крошечных сверл буравят лодыжки. Нет, в таком состоянии пять миль я в жизни не пройду. И вообще, Эд Брубек – такой же парень, как Винни; а все парни попросту спермометы. В животе бурчит от голода. Зеленый чай – отличная вещь, но кто ж знал, что после него ссышь, как конь. А во рту будто кошки насрали. Эд Брубек, конечно, парень, но все-таки не полный мудак. На прошлой неделе, например, он поспорил с миссис Бинкерк на уроке религии, обвинил ее в ретроградстве, чисто по-взрослому, а его отправили к мистеру Никсону. Наверное, люди – как айсберги: верхушку видно, а остальное нет. Я стараюсь не думать о Винни и все-таки думаю; вспоминаю, как еще утром мечтала собрать с ним рок-группу. Тут впереди из-за купы островерхих деревьев появляется крошечный Эд Брубек, катит в мою сторону. Наверное, решил, что рыбачить уже поздно, и возвращается в Грейвзенд. Он становится все больше и больше, и вот он уже не пылинка, а обычного размера и на полном ходу с форсом тормозит передо мной, так что я сразу вспоминаю, что он еще совсем мальчишка, хотя с виду взрослый парень. На дочерна загорелом лице белеют глаза.
– Да садись уже, Сайкс! – Он хлопает рукой по седлу велосипеда. – Чего в Оллхэллоус пешедралом плестись? Пока ты туда доберешься, совсем стемнеет.
Мы с приличной скоростью катим по тропке. На каждой кочке или ухабе Брубек спрашивает: «Ты как, нормально?» – и я, разумеется, отвечаю: «Ага». Ветерок – с моря и от быстрой езды – забирается в рукава, гладит грудь, будто мистер Щекотун, заделавшийся похотливым развратником. Потная майка Брубека липнет к его спине. А я вот не буду думать о Винни, покрытом испариной… и о Стелле тоже не буду. Сердце снова разрывается на части, внутри все жжет, будто рана, на которую плеснули «Деттола». Обеими руками сжимаю раму велосипеда, но на ухабистой тропке трясет, и для большей устойчивости я просовываю большой палец в шлёвку джинсов Брубека. У него теперь наверняка стояк, но это уже его проблемы.
Пушистые ягнята щиплют травку. Овцы-мамаши не спускают с нас глаз, будто мы прямо сейчас слопаем их малышей с брюссельской капустой и картофельным пюре.
Мы вспугиваем стаю длинноногих ложкоклювых птиц, и они перелетают над самой водой на другой берег. Кончики крыльев задевают воду, по ней расходятся круги.
Здесь Темза сворачивает к морю. Эссекс блестит золотом. Грязное пятно вдали – остров Канвей, а там, дальше, Саутенд-он-Си.
Пролив Ла-Манш синий, как чернила шариковой ручки; небо голубое, как бильярдный мелок. Мы тряско переезжаем пешеходный мостик над каким-то ржавым ручьем, а вокруг то ли болота, то ли пологие дюны. В противоположной от моря стороне указатель: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ОСТРОВ ГРЕЙН».
Только это не настоящий остров. Хотя, может, когда-то был настоящим.
А обалделая птица-певица, похоже, нас преследует. Ну, наверное.
Оллхэллоус-он-Си – это, по сути дела, большой кемпинг на берегу близ неприметной деревушки. Повсюду рядами стоят мобильные дома и длинные автоприцепы на подпорках – в американских фильмах такие называются трейлерами. Полуголые и совершенно голые малыши носятся по пляжу, стреляют друг в друга из водяных пистолетов, играют в свингбол, орут как оглашенные. Поддатые мамаши закатывают глаза, глядя, как мужья, докрасна обгоревшие на солнце, обугливают колбаски на жаровнях. Я глотаю дым.
