А Криспин Херши засадил его в тюрьму.
И Криспин Херши его оттуда не выпускает.
– Здравствуйте, мистер Херши, – произносит женский голос. – Какая неожиданная встреча!
Я на удивление бодро вскакиваю с кресла:
– Холли! Привет! Я тут…
Не могу придумать, чем закончить предложение; мы целуемся щека к щеке, как добрые друзья. Холли усталая, что вполне объяснимо для того, кто разом пересек столько часовых поясов, но бархатный костюм ей очень идет – Кармен любит водить ее по магазинам.
Указываю на воображаемого спутника в пустом кресле:
– Вы, конечно же, знакомы с капитаном Джетлагом?
Она смотрит на кресло:
– О да! Уже не первый год.
– Ты сейчас откуда? Из Сингапура?
– Хм… погоди, сразу не соображу. Нет, из Джакарты. Сегодня ведь понедельник, верно?
– Вот она, жизнь в вышних литературных сферах. Как Ифа?
– Официально влюблена. – В улыбке Холли сквозят слои смыслов. – Ее молодого человека зовут Эрвар.
– Эрвар? Из какой же галактики попадают к нам Эрвары?
– Из Исландии. На прошлой неделе Ифа ездила знакомиться с его семьей.
– Повезло Ифе. И Эрвару повезло. А тебе этот юноша нравится?
– В общем да. Ифа несколько раз привозила его в Рай. Он дислексик, но изучает генетику в Оксфорде. Не спрашивай, как это у него получается. А еще он все чинит. Полки, дверцы душевой кабинки, сломанные жалюзи. – (Официантка приносит мне коньяк, и Холли заказывает бокал белого вина.) – А как Джуно?
– Джуно? Она в жизни ничего не починила.
– Да нет, дурашка! Джуно уже встречается с мальчиками?
– Ах вот ты о чем. Пока нет. Ей ведь всего четырнадцать. Хотя… вот ты, например, в четырнадцать лет обсуждала с отцом своих парней?
У Холли тренькает телефон. Она смотрит на экран:
– Сообщение от Кармен, для тебя. «Напомни Криспину ни в коем случае не есть дуриан». Ты понял?
– Увы, да.
– Так вы переезжаете на новую квартиру в Мадриде?
– Нет. Ну, долго рассказывать.
– Роттнест?
Холли щелкает ногтем по краешку бокала, словно проверяя, как он звучит.
– Кармен наверняка упоминала, что в разные периоды жизни я слышала голоса, неслышные для окружающих. И, случалось, знала то, о чем никак не могла знать заранее. Или иногда служила своего рода рупором для… для неких сущностей, никак со мной не связанных. Прости, это звучит как-то слишком сверхъестественно, но иначе не скажешь. Это не спиритический сеанс, я не вызываю никаких духов. Голоса просто… вселяются в меня, что ли. Это происходит не по моей воле. Это никогда не происходит по моей воле. Я этого не хочу. А они все равно вселяются.
Ну, это я знаю.
– Ты ведь изучала психологию?
Холли понимает скрытый подтекст, снимает очки, сжимает пальцами надавленную оправой вмятинку на переносице.
– Ладно, Херши, твоя взяла. Летом восемьдесят пятого года мне было шестнадцать. Прошло двенадцать месяцев с тех пор, как пропал Джеко. Мы с Шерон гостили у родственников в Бантри, в графстве Корк. Однажды, в дождь, мы с малышней играли в «Змеи и лестницы», и вдруг, – даже теперь, тридцать лет спустя, Холли морщится, – я то ли поняла, то ли услышала, то ли просто знала – называй как хочешь, – какое число выпадет на костях. Один из мальчишек тряс яичную рюмку с игральными костями, а я подумала: «Пять». И выпало «пять»! Один. Пять. Три. И каждый раз верно. Ну, допустим, полоса везения. Случайность. Бывает. Только она не прерывалась, хотя кости бросали больше пятидесяти раз. А мне ужасно хотелось, чтобы это прекратилось! И я каждый раз думала: ничего, сейчас я ошибусь, и тогда можно все списать на совпадение… но «совпадения» все продолжались и продолжались, и тут Шерон сказала, что ей нужно «шесть» и тогда она выиграет, и я сразу поняла: именно «шесть» у нее и выпадет. И выпало «шесть». К этому времени голова у меня просто раскалывалась от боли, так что я отказалась играть дальше и ушла спать. Когда я проснулась, Шерон и наши многочисленные родственники, как ни в чем не бывало, играли в «Клуэдо». Разумеется, я стала убеждать себя, что просто выдумала способность угадывать, какое выпадет число. И когда пришло время возвращаться в наш унылый Грейвзенд, мне почти удалось себя убедить, что случившееся было просто… совпадением, да и помнила я все смутно.
По-моему, я слишком пьян.
– Но это было не совпадение.
Холли крутит на пальце кольцо:
– Той осенью мама заставила меня пойти на курсы делопроизводителей при Грейвзендском техническом колледже, чтобы я могла найти хотя бы временную работу. И все шло нормально, но однажды в столовой… я, как всегда, сидела в одиночестве, и вдруг… В общем, я внезапно поняла, что Ребекка Джонс, в окружении подруг за соседним столиком, сейчас смахнет чашку кофе на пол. Я это просто знала, Криспин, вот как… твое имя или то, что скоро пойду спать. Я никогда не верила в Бога, но тогда взмолилась: «Господи, не надо! Не надо!» А Ребекка Джонс что-то рассказывала, взмахнула рукой, задела чашку, чашка полетела на пол и разбилась. И лужа кофе растеклась по полу…
– А ты что?
– А я сбежала. Только вот… это «знание» продолжало меня преследовать. Например, я заранее твердо знала, что за углом увижу, как далматинец задирает лапу у фонарного столба. Как будто я это уже видела, хотя ничего еще не видела. Ну, сворачиваю за угол, и, естественно, там фонарный столб и далматинец с задранной лапой! За сотню метров от моста над железной дорогой я твердо знала, что, когда поднимусь на мост, под ним пройдет лондонский поезд. Так и случалось. Ну и так далее, всю дорогу, до самого паба. А в пабе прошла через бар, где наш завсегдатай, Фрэнк Шарки, играл в дартс, и я вдруг… – Холли умолкает, разглядывает гусиную кожу на предплечьях, – поняла, что больше никогда его не увижу. Я это твердо знала, Криспин. Конечно же, – она морщится, – я поскорее выбросила эту мысль из головы, уж больно она была дикой. Старый мистер Шарки был не просто завсегдатаем, а старым другом нашей семьи. Он всех нас, детей, знал с самого рождения, видел, как мы росли. Я сказала папе, что ушла с занятий пораньше, потому что у меня жуткая мигрень. И у меня действительно разболелась голова. Я легла спать, потом проснулась, чувствуя себя намного лучше. Все прекратилось. Это было трудно списать на игру воображения, да я и не старалась. Просто обрадовалось тому, что оно кончилось, и не думала о мистере Шарки. На следующий день он в паб не пришел, и я как-то сразу сообразила, что к чему. Упросила папу позвонить соседу, у которого был ключ от дома мистера Шарки. В общем, его нашли мертвым в садовом сарае. Обширный инфаркт. Врач сказал, что он умер мгновенно.
Холли рассказывает очень убедительно; понятно, что себя она давно во всем убедила. Впрочем, паранормальное всегда убедительно, иначе бы не существовало религии.
