Однако в 1984 году над нами повисла темная туча (можно ли так сказать по-английски?), а именно: финансовое положение нашей школы стало поистине критическим. Школа «Эвре Фьеллберг» в основном существовала на пожертвования, но мы постоянно нуждались в субсидиях из Осло, чтобы платить зарплату сотрудникам и так далее. Не стану утомлять вас проблемами тогдашней политики, но тогдашнее правительство отказало нам в субсидии, и нашим ученикам пришлось посещать другую школу, до которой было два часа езды на автомобиле. Мы протестовали против подобного решения, но, увы, были лишены как финансовой независимости, так и крепких политических мускулов, и школе после полувека блестящей работы грозило закрытие. Для нашей семьи это стало бы настоящей трагедией.
Теплым июньским днем 1984 года ко мне в кабинет вошла посетительница. Ей было за пятьдесят. Коротко подстриженные седые волосы, почти мужская одежда, на лице – следы пережитого. Она извинилась за беспокойство – по-норвежски, но с иностранным акцентом – и спросила, можно ли продолжить беседу по-английски. Я согласился. Она сказала, что ее зовут Эстер Литтл. Эстер Литтл недавно побывала на концерте наших учеников и получила большое удовольствие. Она также знала о сложном финансовом положении школы и хотела бы нам помочь, если это возможно. Я сказал: «Ну, если у вас есть волшебная палочка, то я вас слушаю». Эстер Литтл поставила на мой письменный стол деревянную шкатулку. Именно эту шкатулку из красного дерева я Вам и посылаю. В ней портативный кассетный магнитофон и одна кассета. Эстер Литтл объяснила мне условия сделки: если я обязуюсь определенное время хранить эти вещи, а потом отправить их по почте ее другу по имени Маринус по указанному адресу в город Нью-Йорк, то она отдаст распоряжение своим юристам в Осло перевести крупную сумму денег на счет нашей школы.
Следовало ли мне согласиться? Эстер Литтл прочла мои мысли. Она сказала: «Нет, я не наркоторговец, не террорист и не шпион. Я эксцентричная филантропистка из Западной Австралии. Эта кассета – послание моему другу Маринусу, который должен услышать его, когда придет время». Даже сегодня, когда я пишу Вам письмо, я не понимаю, почему сразу ей поверил, но иногда встречаются такие люди, которым просто доверяешь. Это некий инстинкт. И я поверил Эстер Литтл. Ее юристы были весьма респектабельной консервативной фирмой в Осло, и это, возможно, тоже повлияло на мое решение. Я спросил, не проще ли заплатить юристам в Осло, чтобы те в нужное время отправили шкатулку в Нью-Йорк. Эстер Литтл ответила: «Юристы приходят и уходят. Даже те, которые стараются не привлекать к себе внимания, всегда на виду; и все работают за деньги. А вы – честный человек в тихом уголке и проживете очень долго». После этого она написала на листке предлагаемую сумму пожертвования. Когда я увидел цифру, то побледнел, как привидение! Этого нашей школе хватило бы лет на пять. Эстер Литтл сказала: «Объясните вашему попечительскому совету, что эти деньги пожертвованы богатым анонимным спонсором, который верит в успех школы „Эвре Фьеллберг“. Это чистая правда». И я понял, что эта шкатулка, как и сама сделка, должны остаться нашей с ней маленькой тайной.
Мы пожали друг другу руки. Естественно, моим последним вопросом было: «Когда именно я должен послать шкатулку Маринусу на Манхэттен?» Эстер Литтл вынула из шкатулки фарфоровый бюст Сибелиуса, поставила его на верхнюю полку книжного шкафа и сказала, что шкатулку следует отправить в Америку в тот день, когда бюст Сибелиуса упадет с полки и разобьется вдребезги. Я решил, что плохо понял английскую фразу, и задумался. Если статуэтка разобьется на следующей неделе, значит я должен буду послать шкатулку на следующей неделе. Если же она разобьется в 2000 году, я должен буду послать ее в 2000 году. А если я умру, прежде чем статуэтка разобьется, то не смогу отослать шкатулку. «Да, таковы условия нашей сделки, – подтвердила Эстер Литтл. – Я очень эксцентричная особа». Затем мы с ней попрощались, и, если честно, когда она ушла, я подумал: уж не привиделась ли она мне? На следующий день мне позвонил юрист из Осло, спросил номер нашего банковского счета, и вскоре нам перевели сумму, которую пожертвовала Эстер Литтл, всю до последней кроны. Школа «Эвре Фьеллберг» была спасена. А через три или четыре года политика правительства коренным образом переменилась, и в развитие школы были вложены значительные средства, но у меня нет ни малейших сомнений, что именно миссис Эстер Литтл спасла нас в самый трудный для нас период. В 2004 году я стал директором школы, а несколько лет назад вышел на пенсию, но все еще вхожу в попечительский совет и по-прежнему пользуюсь своим личным кабинетом. Все эти годы бюст Яна Сибелиуса на полке книжного шкафа стерег покой моего кабинета и вместе со мной хранил тайну.
Возможно, вы догадываетесь, чем все закончилось. Вчера был первый теплый день весны. Я, как и большинство норвежцев, настежь распахнул окна, чтобы проветрить кабинет. Под окнами на теннисном корте играли ученики. Я вышел из кабинета сварить кофе. Раздался какой-то шум. Когда я вернулся, бюст Сибелиуса валялся на полу. Он разбился на мелкие кусочки. Рядом лежал теннисный мяч. Шансы были 10 000 к 1, но нужный момент настал. Так что я посылаю шкатулку вместе с рассказом о странном обещании, которое я дал Эстер Литтл. Надеюсь, что сообщение на магнитофонной пленке еще можно разобрать, ведь прошло уже больше сорока лет; сам я никогда его не слышал. Если миссис Литтл еще жива (ей, должно быть, уже за сто лет), то передайте ей самую искреннюю благодарность и наилучшие пожелания от «честного человека в тихом уголке мира», который действительно прожил долгую жизнь.
Искренне Ваш,
Оге Несс-Одегорд
Сердце бешено колотится, но до финишной черты далеко. Это розыгрыш? Беру планшет, задаю поисковику «Сирабу» запрос: школа для глухих «Эвре Фьеллберг». Есть такая. Не фальшивый ли веб-сайт? Все может быть, но бюст Сибелиуса и глухой уголок Норвегии – затея вполне в духе Эстер Литтл. Наверняка она оставила маркер в июне 1984 года, потому что ей открылось что-то из Сценария. Если Первая Миссия действительно вписана в Сценарий, то, возможно – возможно! – она не окончилась нашим сокрушительным поражением, как мы полагаем вот уже сорок один год. Неужели гибель Си Ло, Холокаи и Эстер Литтл была лишь частью некоего грандиозного плана? К счастью, в ящике письменного стола есть батарейки АА, которые теперь практически вышли из употребления, и я вставляю их в магнитофон. Хочется верить, что они еще работают. Надеваю наушники и с заминкой нажимаю на кнопку «Воспр.». Вертятся бобины компакт-кассеты. Несколько секунд с шипением проматывается начало пленки, затем слышится щелчок, начинается запись. Слышу далекий рев мотоцикла, потом знакомый хриплый голос, от которого перехватывает дыхание, а сердце пронзает боль утраты.
– Маринус, это Эстер… седьмого июня тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года. Перед нашей встречей в Грейвзенде я решила съездить в Тронхейм. Милый городок. В нем ничего не происходит. Он очень «белый». Таксист поинтересовался, из какой африканской страны я приехала. – Слышно, как Эстер, кашлянув, прикуривает сигарету. – Знаешь, Маринус, в Сценарии мне открылось кое-что о нашей Первой Миссии. Как обычно, все урывками и неясно, но я вижу огонь… бегство… и смерть. Смерть во Мраке и смерть в солнечном помещении. По Сценарию выходит, что я уцелею, если так можно выразиться, но мне нужен схрон. Убежище. Тайное, надежное, запечатанное, такое, чтобы его не смогли обнаружить анахореты, которые по настоянию Константен начнут меня разыскивать. А потом ты меня выпустишь. Но для этого мне нужно заранее передать тебе ключ. – Длинно скрипит стекло по дереву, и я догадываюсь, что Эстер придвигает к себе пепельницу. – В Сценарии мелькнули могилы среди деревьев и название Блайтвуд. Отыщи это место и немедленно отправляйся туда. Там ты встретишь кого-то из знакомых. Этот человек предоставил мне убежище. Там много замков, но я посылаю тебе знак, какой замок откроется этим ключом. Отыщи замок, Маринус. Открой его. Верни меня к жизни. – Из далекого норвежского лета доносятся колокольцы фургона мороженщика. – Если ты слушаешь мою кассету, то все приходит в действие. Вскоре враг сделает тебе предложение. Спрячь мой знак. Спрячь шкатулку. Враг уже близко. В Сценарии не сказано, можно ему доверять или нет. Его предложение положит начало Второй Миссии. События начнут развиваться очень быстро. Через семь дней Война будет закончена, так или иначе. Если все пойдет хорошо, мы встретимся. Итак, до встречи.
