Холли смотрит на Аркадия, и тот задумчиво щурится, как переводчик, старающийся передать замысловатый оборот.
– Ну, детей с паранормальными способностями. Как вы в свои восемь лет.
– Но для чего швейцарскому инженеру, который фальсифицировал свою смерть, сменил имя и основал во Франции сиротский приют, понадобились дети с паранормальными способностями?
– Анахореты обретают атемпоральность, подпитываясь душами, как верно сказала Маринус, – поясняет Аркадий. – Но декантировать можно только души одаренных. Как при трансплантации органов, когда подходящим донором может стать лишь один из тысячи. В дни равноденствия и солнцестояния человека с «одаренной» душой заманивают на Путь Камней, то есть на ступени, ведущие в Часовню Мрака. Там несчастный смотрит на икону Слепого Катара, а тот декантирует его душу, превращая ее в Черное Вино. Опустошенное тело сбрасывают из окна Часовни, а двенадцать анахоретов празднуют День Возрождения, сопровождая ритуал распитием Черного Вина, что на три месяца приостанавливает деление клеток в их телах. Именно поэтому тело Хьюго Лэма по-прежнему остается двадцатипятилетним, хотя его разуму и душе уже давно за пятьдесят.
Холли пока оставляет это без внимания и спрашивает:
– А почему Пфеннингер жил в Париже, если попасть в Часовню можно только через разрушенный швейцарский монастырь?
– Любой анахорет может открыть апертуру в любое время и в любом месте. – Аркадий подносит ладонь к пламени свечи. – Там, где ему захочется, снаружи или изнутри. Именно из-за апертуры наша Война продолжается уже сто шестьдесят лет. Анахореты могут телепортироваться. А это наилучший способ как бегства, так и внезапного нападения.
Холли, что-то осознав, произносит дрожащим голосом:
– Мисс Константен…
– Иммакюле Константен – первая помощница и заместитель Пфеннингера, – говорю я. – Неизвестно, как и почему Первый анахорет сделал ее Вторым анахоретом, но мы знаем, что она была воспитательницей в женском отделении сиротского приюта в Марэ. Сам Талейран называл мадам Константен «меченосным серафимом в женском обличье». А сто восемьдесят лет спустя она объявилась в Грейвзенде, где обхаживала Холли Сайкс. Правда, она допустила редкую ошибку и спугнула вас, так что один из моих бывших студентов сообщил мне о вас. Я вас обезопасила, понизив ваш психозотерический потенциал, что сделало вас непригодной для изготовления Черного Вина. До крайности раздосадованной мисс Константен пришлось искать новую жертву, хотя она так и не забыла ни Холли Сайкс, ни ее многообещающего брата Джеко.
– Их действия объясняются простой арифметикой, – добавляет Аркадий. – Их всего двенадцать, то есть раз в три года каждый обязан отыскать человека с душой, пригодной для декантирования. Жертва должна явиться добровольно, ее нельзя ни одурманить, ни привести силой. Поэтому анахореты втираются в доверие к своей добыче, завлекают ее, вот как мисс Константен когда-то обхаживала вас. Если при декантировании жертва будет без сознания или чересчур встревожена, то Черное Вино испортится. Это весьма деликатный напиток.
С картин на нас глядят изображения. Сколько историй они могли бы рассказать.
– Значит, – с трудом произносит Холли, – мисс Константен и анахореты заманили Джеко в эту Часовню и… выпили его душу? Вы это имеете в виду?
Часы тикают то ли слишком громко, то ли слишком тихо, не понять.
– Дело в том, что Джеко… – Я закрываю глаза и мысленно прошу Аркадия: Пожелай мне удачи! – Был одним из нас.
Где-то вдали грохочет гром, а может, мусоровоз.
– Джеко был моим братом, – медленно произносит Холли, – и ему было всего семь лет.
– Это его телу было семь лет, – возражает Аркадий. – А в нем жила душа Си Ло. Хоролога Си Ло, который был намного старше Джеко.
Холли яростно мотает головой, еле сдерживая гнев.
– Вы помните, как Джеко заболел менингитом? – спрашиваю я. – Ему тогда было пять лет.
– Конечно помню! Он чуть не умер!
Отступать больше некуда.
– Мисс Сайкс, Джеко тогда на самом деле умер.
Это наглость, это невыносимо, и Холли на грани срыва:
– Нет! Он не умер! Я своими глазами видела!
Увы, ничего утешительного она от нас не услышит.
– Душа Джека Мартина Сайкса покинула его тело в два часа двадцать три минуты, в ночь на шестнадцатое октября тысяча девятьсот восемьдесят второго года. В два часа двадцать четыре минуты душа Си Ло, старейшего и самого премудрого хоролога, вошла в тело вашего брата. Когда ваш отец отчаянно звал врача, тело Джеко было вне опасности, однако его душа уже пересекала Мрак.
Зловещее молчание.
– Значит… – Холли раздувает ноздри, – по-вашему, мой младший брат был зомби?
– У него осталось тело Джеко, – поясняет Аркадий, – и некоторые привычки Джеко, однако в нем жили душа и память Си Ло.
Холли вздрагивает, растерянно спрашивает:
– Зачем вы так говорите?
– Хороший вопрос, – отвечает Аркадий. – А зачем нам врать?
Холли вскакивает, стул опрокидывается.
– Обычно все сводится к попыткам вытянуть у меня деньги.
– Хорология основана в тысяча пятьсот девяносто восьмом году, – невозмутимо замечает Аркадий. – За эти годы мы успели кое-что скопить. Так что можете не опасаться за свои сбережения.
Не ерничай, мысленно укоряю я Аркадия и вслух обращаюсь к Холли:
– Вспомните странности в поведении Джеко. Почему британский мальчик любил слушать радиопередачи на китайском?
– Потому что… это его успокаивало.
– Мандаринский диалект был для Си Ло родным, – поясняю я.
– Для Джеко родным был английский! И ма была его родной мамой. А наш «Капитан Марло» был его родным домом. Мы были его семьей. Мы все очень его любили. И до сих пор любим… – Холли моргает, сдерживая слезы. – До сих пор.
– Но Си Ло в теле Джеко тоже очень любил вас, – мягко говорю я. – Очень. Всех, даже Ньюки, самого вонючего пса в Кенте. В его любви не было ни капли лжи. Но и в нашем рассказе тоже нет ни капли лжи. Душа Си Ло была куда старее вашего паба. Старее Англии. Старее христианства.
Холли не выдерживает. Поднимает опрокинутый стул.
– Мой рейс отправляется в Дублин сегодня, после обеда. Я улетаю. То, что вы рассказывали… кое-чему я верю, во многое поверить не могу. А вообще… просто не знаю. Наведение снов и вовсе невероятно. Я… я с большим трудом убедила себя, что не виновата в исчезновении Джеко, а вы снова разбередили эту рану. – Она надевает пальто. – Я живу в тихом уголке на западе Ирландии, в окружении книг и кошек. Мелкие повседневные заботы, незначительные пустяки. Холли Сайкс, автор книги «Радиолюди», поверила бы и в атемпоралов, и в волшебных монахов, но я уже не та Холли Сайкс. И если вы действительно Маринус, то желаю вам удачи в… да в чем угодно! – Холли берет сумку, кладет зеленый ключ на стол и направляется к двери. – Прощайте. Я ухожу.
