– Да. – Холли подносит руку к губам. – Что с Ифой?
– Мисс Сайкс, – тараторит женщина в полицейской форме, – к нам в отделение поступил звонок из британского консульства с просьбой объявить вас в розыск – в гостинице мы с вами разминулись всего на несколько минут. Вчера вечером в Афинах ваша дочь попала в автомобильную аварию. Ее уже прооперировали, и сейчас ее состояние стабильное, но вас просят вылететь домой первым же рейсом. Мисс Сайкс, вы меня слышите?
– В Афинах? – Холли опирается о капот патрульной машины. – Но Ифа на каком-то острове… Что… Насколько серьезно…
– Мэм, подробности нам неизвестны, но мы готовы отвезти вас в гостиницу за вещами, а затем доставить вас в аэропорт.
Я делаю шаг, чтобы… не знаю, что и предпринять, но Осима меня удерживает. В машине слишком высокий психовольтаж. Судя по всему, там кто-то из высших анахоретов, и если мы начнем полномасштабное сражение здесь, на Пятой авеню, то в радиусе пятидесяти метров у всех прохожих, в том числе и у Холли, будет необратимо поврежден гиппокамп. ФБР, Министерство внутренней безопасности и бог знает кто еще проверят все записи видеонаблюдения и сочтут нас главными подозреваемыми, потому что мы следили за каждым шагом Холли от дома сто девятнадцать «А».
Оcима прав, но… Нельзя, чтобы ее увезли!
Холли уговаривают сесть в полицейскую машину. Она пытается задавать еще какие-то вопросы, но после всех утренних потрясений у нее нет сил сопротивляться. К тому же ее, скорее всего, еще и увещают. Терзаясь нерешительностью, я смотрю, как захлопываются двери, как джип трогается с места и, вписавшись в поток машин, пересекает перекресток за секунду до того, как вспыхивает красный сигнал светофора. Тонированные стекла джипа мешают разглядеть, с кем мы имеем дело и сколько противников в салоне. Загорается надпись «ИДИТЕ», людской поток устремляется по переходу. Итак, Вторая Миссия потерпела поражение всего за шестьдесят секунд.
Осима переводит меня через перекресток.
– Я трансверсирую.
– Нет, Осима, это я допустила ошибку, так что…
– Не спеши облачаться во власяницу. Ты же знаешь, я трансверсирую лучше, да и злобы во мне больше.
У нас нет времени на споры. Возле мемориала Ханта мы перешагиваем через каменный бортик парковой ограды и садимся на мокрую скамью. Осима одной рукой стискивает подлокотник, а второй – мою руку. Настройся на мою волну, мысленно просит он. По всей вероятности, мне понадобится твой совет.
– От меня толку немного. Но я тебя не оставлю.
Он сжимает мне руку, зажмуривается и обмякает всем телом, когда душа покидает его через глазную чакру во лбу. Даже для психозотериков душа почти невидима, как прозрачный стеклянный шарик в кувшине воды. Душа Осимы исчезает в секунду, трансверсирует сквозь мокрые от дождя ветви над изъязвленным временем памятником. Я сдвигаю шляпу на лоб Осиме, прикрыв его лицо, и прячу нас обоих под зонтиком. Покинутое тело выглядит так, будто ему немедленно требуется срочное медицинское вмешательство, и за свою долгую метажизнь мне не раз приходилось ингрессировать, когда мне под нос совали нюхательные соли, отворяли кровь, а однажды какой-то тип с дурным запахом изо рта попытался сделать мне искусственное дыхание. Вдобавок, когда я синхронизирую наши чакры на руках, мы с Осимой напоминаем пожилую влюбленную парочку, так что даже видавшим виды нью-йоркским зевакам интересно на нас поглазеть.
Я мысленно связываюсь с Осимой…
…и образы из его души вливаются непосредственно в мою. Он скользит сквозь кубистский калейдоскоп тормозных огней, багажников на крышах, ветвей и молодой листвы. Мы несемся вниз, пролетаем сквозь заднюю дверцу фуры, между свиными тушами на крюках, сквозь просмоленное куревом легкое водителя, пронзаем лобовое стекло, описываем дугу над фургоном почтовой службы «Юнайтед парселз», взмываем ввысь, сгоняем горлицу с фонарного столба. Осима на миг зависает, выискивая полицейский джип, и спрашивает: Ты со мной, Маринус?
Да, мысленно отвечаю я.
Видишь машину?
Нет. Мусоровоз трогается с места, открывает желтый бок школьного автобуса. Глянь за автобусом, мысленно советую я.
Осима слетает вниз, через заднее стекло автобуса врывается в салон, пролетает мимо четырех десятков школьников, которые спорят, болтают, рассматривают что-то на 3D-планшете, глядят в окно, проносится мимо водителя автобуса и…
…перед ним мигают огни и заливается сирена знакомого полицейского джипа, медленно ползущего в потоке машин. Осима проникает внутрь через заднее стекло, на миг зависает, описывает круг, показывая мне, с кем мы имеем дело. Слева от Холли – женщина в полицейской форме; за рулем – грузный тип, который помогал усадить Холли в салон. Справа от Холли сидит мужчина в костюме и смарт-очках «Самсунг», наполовину закрывающих лицо. Он нам знаком. Драммонд Брицки, мысленно говорит Осима.
Странный выбор. Брицки – новичок, самый слабый из анахоретов.
Возможно, они не ожидают никаких неприятностей, предполагает Осима.
А может, его послали для проверки?
Я ингрессирую в женщину, говорит Осима. Разузнаю, что именно ей приказали. Он входит в глазную чакру женщины-копа, давая мне доступ к ее органам чувств.
– Все, что нам известно, милочка, – говорит она Холли, – я вам уже сообщила. Если б я знала больше, то непременно бы вам рассказала. Я ведь тоже за вас переживаю, правда. У меня двое малышей.
– А что у Ифы с позвоночником? Серьезные повреждения?
– Не волнуйтесь, мисс Сайкс. – Драммонд Брицки поднимает очки на лоб – этакий вратарь, знойный южанин с роскошной черной шевелюрой и гнусавым голосом, напоминающим басовитое гудение шершня в стеклянном бокале. – К десяти британский консул освободится, и мы с ним сразу же свяжемся, так что вы все узнаете непосредственно от него. Договорились?
Патрульный автомобиль останавливается на красный свет, и пешеходы устремляются через дорогу.
– Может быть, мне удастся найти телефон больницы, – говорит Холли, доставая из сумки планшет. – В конце концов, Афины – не такой уж большой…
– Если вы говорите по-гречески, то вперед, – заявляет Брицки, – желаю удачи. Но я бы на вашем месте держал канал связи открытым, поскольку в любой момент могут поступить новые сведения. Не спешите с выводами. В аэропорт мы доставим вас по аварийной полосе, так что вы успеете на рейс в Афины, который вылетает в одиннадцать сорок пять.
Холли кладет планшет в сумку:
– Наши полицейские не стали бы заморачиваться. – Мимо проезжает посыльный на велосипеде, машины трогаются с места. – Как же вам удалось меня отыскать?
– Детектив Марр, – представляется Брицки. – Видите ли, иголку в стоге сена отыскать не так уж и сложно. По району объявили «код пятнадцать», и хотя в дождливый день на Манхэттене под описание «женщина европейского типа, хрупкого телосложения, примерно пятидесяти лет, в длинном черном плаще» подходят очень многие, ваш ангел-хранитель, по всей видимости, работал сверхурочно. Конечно, не очень уместно сейчас об этом упоминать, но сержант Льюис, наш водитель, – ваш большой поклонник. Он вез меня с Девяносто восьмой улицы к Коламбус-Сёркл, случайно заметил вас и сразу сказал: «Господи, вот же она!» Правда, Тони?
