– Точно. Я был на вашем выступлении в концертном зале «Симфони-Спейс», мисс Сайкс, когда издали «Радиолюдей», – говорит водитель. – После смерти жены ваша книга стала для меня просто лучом света в кромешной тьме. Она меня спасла.
– Ох, я так… – Холли принимает эту сопливую брехню за чистую монету, – так рада, что моя книга вам помогла! – (Мусоровоз движется бок о бок с джипом.) – Мои соболезнования по поводу вашей утраты.
– Спасибо, мисс Сайкс. Ей-богу, спасибо.
Через пару секунд Холли снова достает планшет:
– Я поговорю с Шерон. Моя сестра сейчас в Англии, может, ей легче узнать в Афинах, что там и как.
Сигнал от Осимы слабеет и то и дело прерывается. Связь истончается, мысленно предупреждаю я. Что ты узнал?
Ее зовут Нэнси; она боится мышей; на ее совести восемь убийств, с некоторым опозданием поступает ответ. В детстве сражалась в рядах повстанческой армии Южного Судана. С Брицки сотрудничает впервые… Маринус, что такое курарехинолин?
А вот это очень плохо. Яд. Один миллиграмм вызывает полный паралич дыхательной системы в течение десяти секунд. Патологоанатомы обычно не проводят экспертизу на наличие этого яда. А что?
Пистолеты-транквилизаторы у Нэнси и Брицки заряжены именно курарехинолином. Вряд ли они воспользуются им для самозащиты.
– Хорошо, я еще раз переговорю с управлением, – с готовностью соглашается Брицки. – Может, им удалось узнать, в какой афинской больнице находится ваша дочь. И тогда вы свяжетесь с ней напрямую.
– Ох, спасибо! – Холли очень бледна и совершенно измучена.
Брицки сдвигает смарт-очки на нос:
– Второй, Второй, вызывает Двадцать восьмой, прием.
Из микрофона в шлеме Нэнси отчетливо слышен голос Иммакюле Константен:
– Слушаю вас, Двадцать восьмой. Учитывая сложившиеся обстоятельства, лучше действовать наверняка. Устраните гостью.
Я вне себя от потрясения. Осима, спаси ее! По истончившемуся каналу связи доносится лишь невнятный шум: скорее всего, Осима меня не слышит или не может ответить.
Ко мне возвращается ясность мысли.
– Вас понял, Второй, – отвечает Брицки. – К сожалению, мы стоим в пробке между Пятой авеню и Восточной Шестьдесят восьмой улицей. Позвольте отложить исполнение вашего последнего распоряжения до…
– Сделайте Сайкс укол успокоительного. В обе руки, – вкрадчиво произносит Константен. – Немедленно. Исполняйте, Двадцать восьмой.
Я мысленно кричу: Осима, спасай ее, спасай!
На мой призыв не отвечает ни его душа, ни безжизненное тело на мокрой скамье рядом со мной, в квартале от полицейского джипа. По истончающемуся каналу связи я бессильно наблюдаю за убийством невинной женщины, которую я втянула в нашу Войну. Я не способна трансверсировать на это расстояние, а предпринимать что-то еще и поздно, и бесполезно.
– Вас понял, Второй. Будет исполнено. – Брицки кивает Льюису в зеркальце заднего вида, потом Нэнси.
Холли спрашивает:
– Узнали телефон больницы, детектив Марр?
– Наш секретарь как раз этим сейчас занимается. – Брицки вынимает из кобуры пистолет-транквилизатор, снимает его с предохранителя; левша Нэнси, чьими глазами я смотрю на происходящее, проделывает то же самое.
– Зачем вам пистолеты? – изменившимся голосом спрашивает Холли.
Я невольно пытаюсь подвергнуть Нэнси увещанию, хотя понимаю, что это невозможно и бессмысленно, поскольку увещание не действует через канал мысленной связи. Я с ужасом гляжу, как Нэнси стреляет… в горло Брицки. На кадыке анахорета появляется красная точка. Он притрагивается к горлу, удивленно смотрит на окровавленный палец, переводит взгляд на Нэнси, бормочет: «Что за…»
Брицки замертво сползает на пол. Льюис кричит глухо, будто из-под воды: «Нэнси, ты что, охренела?» – во всяком случае, Нэнси слышит именно это; она берет пистолет Брицки и стреляет из него Льюису в щеку. Он вскрикивает фальцетом, а Нэнси, под влиянием безостановочного увещания Осимы, перебирается через Холли на переднее пассажирское сиденье. Льюис испускает последний вздох, а Нэнси пристегивает себя наручниками к рулю и открывает замки задних дверей. Напоследок Осима начисто стирает из памяти Нэнси все, что произошло за последнее время, отключает ее сознание, эгрессирует из нее и ингрессирует в донельзя перепуганную Холли. Он мгновенно берет под контроль ее психику, и я уже своими глазами вижу, как Холли надевает темные очки, поправляет тюрбан, выходит из полицейской машины и возвращается по Парк-авеню к Музею Фрика. Между мной и Осимой наконец возобновляется прерванная связь, и я вновь слышу его голос: Маринус, ты как?
Я вздыхаю с облегчением. Великолепно, Осима!
Сначала война, отвечает старый воин, а теперь логистика. Немолодая, ушедшая на покой писательница в весьма приметном тюрбане выходит из патрульной машины, в которой остаются два трупа в полицейской форме и живая тетка, тоже в полицейской форме. Что будем делать?
Веди Холли сюда, воссоединяйся со своим телом, мысленно говорю я. А я позвоню Л’Охкне и попрошу тщательно зачистить все записи камер наружного наблюдения в Верхнем Ист-Сайде.
Осима в теле Холли направляется к парку.
А у нашего обдолбанного оно получится?
Если способ существует, Л’Охкна его отыщет. Если нет, то изобретет.
И что потом? Теперь стены дома сто девятнадцать «А» – плохая защита.
Согласна. Заляжем на дно у Уналак. Я попрошу ее приехать к нам на выручку. Все, отсоединяюсь. До скорого. Открываю глаза. Нас с Осимой по-прежнему загораживает зонтик, а мою неподвижную ступню с любопытством обнюхивает серая белка. Дергаю ногой, и белка тут же исчезает.
– Ну, вот мы и дома! – объявляет Уналак.
Она останавливает машину напротив своей входной двери, по соседству с книжным магазином «Три жизни» на углу Уэверли-Плейс и Западной Десятой улицы. Осима, будто монах-ассасин, встает на стражу, а Уналак, не выключая аварийных огней, помогает мне провести Холли по тротуару к двери. Холли все еще под воздействием психоседативов, и наша живописная группа привлекает внимание высокого бородача в очках с проволочной оправой.
– Привет, Уналак. У вас все в порядке?
– Все хорошо, Тоби, – отвечает Уналак. – Моя знакомая только что прилетела из Дублина. Она ужасно боится летать, перед полетом приняла снотворное и до сих пор толком не очнулась.
– Оно и видно. Зато до сих пор балдеет.
– Ага. Похоже, на обратном пути ограничится бокалом белого вина.
– Кстати, не забудь зайти к нам в магазин. Мы получили твой заказ, книги по санскриту.
– Непременно, Тоби, спасибо тебе.
