– Да, лекарства для хронических больных необходимы, – размышляю я вслух, – но что ожидает женщин, если и дальше все пойдет, как сейчас? Если Донал Бойс – лучшее, на что смогут рассчитывать одноклассницы Лол? Ну да, мужчин не изменишь, но в наше время у женщин был целый арсенал законных прав. Разумеется, лишь потому, что общество постепенно, принимая новые законы и пересматривая свои взгляды, становилось более цивилизованным. А Помрачение все это уничтожит. Страшно представить, что Лол станет рабыней какого-нибудь болвана в холодной, голодной, унылой и бесправной гэльской версии Саудовской Аравии.
Лорелея бросает фрисби, и восточный ветер сносит диск в густые кусты камелий.
– Так, оладьи! – говорит Мо. – Я отмерю муку, а ты разбей яйца. Штук шесть для нас пятерых достаточно?
– Что это? – спрашивает Иззи О’Дейли полчаса спустя.
Посуда с кухонного стола еще не убрана. Разумеется, Мо раскопала в одном из своих бездонных тайников банку какао-порошка. Вот уже больше года в наших пайках не появлялись крохотные, какие-то восковые плитки русского шоколада. Мы с Мо не притрагиваемся к лакомству, но с удовольствием смотрим, как дети уплетают оладьи, присыпанные шоколадным порошком.
– Слышите? – встревоженно повторяет Иззи. – Какой-то трескучий звук…
– Это, наверно, у Рафа в животе, – говорит Лорелея.
– Я всего на одну больше съел, чем ты! – протестует Рафик. – И…
– Да-да, знаю: ты еще растешь, тебе нужно больше есть, – поддразнивает его сестра. – Вот и вырастешь оладьевым монстром!
– Ш-ш-ш, опять! – Исси машет рукой, чтоб все молчали. – Слышите?
Мы прислушиваемся.
– Ничего не слыхать… – по-старушечьи жалуюсь я.
Зимбра вскакивает и, поскуливая, вертится у двери.
– Ш-ш-ш, Зимбра! – велит Рафик.
Пес притих, и – вот! Резкий, прерывистый треск. Я смотрю на Мо, и Мо кивает:
– Стреляют.
Выбегаем на клочковатую лужайку, заросшую одуванчиками. Ветер по-прежнему дует с востока, свистит в ушах, но теперь автоматная очередь слышна отчетливо, где-то неподалеку. А через пару секунд от мыса Мизенхед на противоположной стороне залива отражается гулкое эхо.
– Это в Килкрэнноге? – спрашивает Лорелея.
– Папа как раз туда поехал… – дрожащим голосом произносит Иззи.
– Не может быть, чтобы Кордон так быстро прорвали! – вырывается у меня, и сразу же хочется забрать слова назад: произнесенные вслух, они делают все реальностью.
Зимбра скалится и рычит.
– Я пойду домой, – говорит Иззи.
Мы с Мо переглядываемся.
– Иззи, не спеши, – говорит Мо. – Лучше переждать, пока не выяснится, в чем дело.
С ближней окраины доносится рев джипов; судя по звуку, на главной дороге несколько машин.
– Это наверняка джипы Оплота, – говорит Рафик. – Только у них есть дизель.
– Я тебе как мать скажу, – говорю я Иззи, – давай-ка лучше…
– Я… я украдкой проберусь… Осторожненько. Честное слово, – обещает Иззи, нервно сглатывает и скрывается за кустами фуксии.
Я борюсь с гадкой мыслью, что вижу Иззи О’Дейли в последний раз, а натужный рев джипов стихает до напряженного ворчания.
– Похоже, один свернул на нашу тропу, – говорит Лорелея.
У меня мелькает смутное подозрение, что этот ветреный осенний день может стать для меня последним. Для меня, но не для детей. Не для детей. Мо думает о том же.
– Лорелея, Рафик, – говорит она. – Давайте-ка на всякий случай, если это не Оплот, а милиция… Уведите Зимбру в безопасное место.
– Но мы с Зимом – охранники, – возмущенно заявляет Рафик, у которого в уголке губ еще темнеет какао.
Я поясняю ход мысли Мо:
– Понимаешь, если это милиция, то они сначала пристрелят Зима, а уж потом начнут с нами разговаривать. Они всегда так делают.
Лорелея испуганно спрашивает:
– А как же вы, ба?
– А мы с Мо спокойно с ними побеседуем. Нам, старухам, не впервой. Так что давайте… – (мотор джипа ревет на низких оборотах где-то совсем рядом), – уходите! Родители вам велели бы то же самое. Ну, скорей!
Рафик встревоженно глядит на нас, но согласно кивает. Слышно, как по железным бортам скребут плети ежевики, как с хрустом ломаются ветки под колесами. Лорелея медлит, не хочет меня бросать. Я умоляюще смотрю на нее, шепчу одними губами: «Уходите!», и она тоже кивает.
– Идем, Раф, поможем бабушке. Уведем Зима на Уайт-Стрэнд, спрячем в старой овчарне. Идем, Зим! Зимбра! Кому я сказала, идем!
Наш сторожкий мудрый пес озадаченно смотрит на меня.
– Иди уже! – отмахиваюсь я. – Присмотри за Лол и Рафом!
Зимбра неохотно подчиняется, вместе с детьми убегает к садовой ограде за парниками, и вся троица покидает сад Мо. Спустя десять секунд на заросшей тропе появляется джип Оплота и сворачивает на подъездную дорожку к дому Мо. Чуть погодя туда же направляется и второй джип. На дверцах обоих написано «ОПЛОТ». Представители закона и порядка. А я почему-то чувствую себя раненой птицей, которую отыскала кошка.
Из каждого джипа высыпают по четверо парней. Даже мне понятно, что они не из Оплота: одеты в некое подобие мундиров, вооружены чем попало – пистолетами, автоматами, арбалетами, гранатами и ножами; ведут себя как бандиты, а не как вымуштрованные солдаты. Мы с Мо стоим бок о бок, а они проходят мимо нас прямо к дому, будто не замечая. Один, судя по всему главарь, останавливается поодаль, внимательно разглядывает бунгало, а остальные с оружием на изготовку окружают дом. Сухопарому татуированному главарю лет тридцать; на нем армейский зеленый берет, грудь прикрыта бронежилетом вроде того, который Эд носил в Ираке; на шее болтается крылатая фигурка с капота «роллс-ройса».
– Бабуся, дома есть кто еще?
– А в чем дело, молодой человек? – спрашивает Мо.
– Если кто в доме прячется, то живым не выйдет. Вот в чем дело.
– Там никого нет, – говорю я. – И уберите ваши ружья, пока друг друга не перестреляли.
Он оценивающе смотрит на меня, объявляет остальным:
– Бабка говорит, все чисто. Если соврала, стреляйте на поражение. Вся кровь будет на ее совести.
Пятеро бандитов входят в дом, двое остаются снаружи, обходят бунгало вокруг. Лорелея, Рафик и Зимбра уже наверняка перебрались через соседское поле. За ним разросся боярышник, их отсюда не заметят. Вожак отходит на несколько шагов от дома, внимательно разглядывает крышу. Вспрыгивает на низенький бортик у веранды, чтобы лучше видеть.
– Скажите, пожалуйста, что именно вам нужно? – спрашивает Мо.
В доме хлопает дверь. В нашем курятнике беспокойно кудахчут куры. Чуть дальше, на пастбище О’Дейли, мычит корова. С дороги к оконечности Шипсхеда доносится рокот джипов. Один из бандитов выходит из сарая:
