В редакции “МЛ” терпеливо дожидались текста Виктора Шкловского. Я молча протянула листки. Их прочли и тоже молча со вздохом вернули: некролог так выбивался из принятого казенного стандарта, что даже в столь узко профессиональной, наподобие многотиражки газетке публикацию его сочли невозможной.
Времена изменились, изменился стиль чувств и способ их выражения. Слова Виктора Шкловского о разобщении, ослаблении дружеских связей, о том, что разделяет нас, о чувстве вины за то, что мы позволяем себе отдаляться друг от друга, мне кажутся теперь, без малого сорок лет спустя, современными и своевременными. Надеюсь, они будут услышаны. В завершение своих кратких воспоминаний привожу здесь этот ранее не печатавшийся текст.
Виктор Шкловский. Признание вины
К старости лестницы становятся круты, особенно если к ним не приделаны перила.
Люди отделены друг от друга этажами.
Говорят, что моря соединяют земли, а не разъединяют их. Но даже метро для человека совсем не молодого не соединяет его с друзьями.
О скольких книгах я не написал.
Главным образом – о книгах друзей. С друзьями переписываешься, письма в лучшем случае уходят в архив. Только потом они сопоставляются друг с другом – через полстолетия.
Я ничего не написал о книгах моего друга Александра Ивича. Одна из его книг, много раз переизданная, называется “Приключения изобретений”.
Изобретения трудны для понимания, и очень трудно оценить их в колыбели.
Я искал материал о том, когда в Москве в первый раз загорелись электрические лампочки. Пока не нашел. Кажется – по затерянным запискам современников, что копию памятника Пушкину в саду “Эрмитаж” осветили электрическими лампочками.
Это должно было быть в 1881 году.
Даже шумная железная дорога появляется в газетах скорее описанием больших крушений. Первое удивление осталось в картинах, но не в литературе.
Александр Ивич – хороший детский писатель и теоретик детской литературы, создал хорошую тему “Приключения изобретений”.
Их несчастья, их трагедии, жалобы на них – все это высокая трагедия.
Марк Твен – великий писатель, сам был изобретателем: он изобрел пустяки – игрушки, кажется, изобрел подтяжки. У него был друг Белл, тот изобрел телефон.
Белл просил у Марка Твена денег на последнюю модель – в награду он обещал наполнить цилиндр Твена акциями будущих телефонных заводов.
Марк Твен отказал, хотя он и был великим человеком и не только автором “Гекльберри Финна”, но и штурманом пароходов, которые ходили по Миссисипи.
Телефон был создан – по тогдашним временам иногда бывали чудеса. Изобретатель Белл приехал к Марку Твену в экипаже, запряженном чуть ли не двумя квадригами.
Я шучу горько.
Книга Александра Ивича много раз переиздана, рассказала о других ошибках. Есть рассказ о том, как машина с двигателем Папена не имела пропуска. Пропуска для таких машин не были предусмотрены; машину сломали.
Вся книга читалась как роман со множеством приключений. В ней предупреждение против ложного изобретательства: перечислено множество случаев отсутствия интереса к новому.
Один старый русский писатель Свиньин при поездке по Северной Америке видел пароход Фултона и написал о нем с приложением рисунков. Конечно, не с фотографии – их еще не было.
На эту книгу тогда написал басню знаменитый баснописец Измайлов:
Павлушка медный лоб —
Приличное прозванье,
Имел ко лжи большое дарование…
Свиньина звали Павлом.
Много хороших книг написал старый друг мой Александр Ивич. Он писал даже тяжело больной, в постели.
Во время войны он служил майором в осажденном Севастополе, заслужил орден Великой Отечественной войны II степени и военный орден Красной Звезды.
Последняя книга Ивича вышла в 1975 году. Она называлась “Природа. Дети”. Я не написал о ней рецензию. Пропустил.
Теперь о самом печальном.
Александр Ивич после долгой болезни умер в Москве 18 декабря 1978 года.
То, что я написал, – некролог о друге, прожившем трудную и трудовую жизнь без рецензий.
Иллюстрации
Мой дед Игнатий Бернштейн, путеец.
Бабушка Полина с сыновьями Сергеем и Игнатием, 1906 г.
Петр Богатырев с родителями, братьями и сестрой.
“Кто эта красавица?” – спрашивают гости. “Профессор Бернштейн в четыре года”.
Лингвист Сергей Бернштейн и писатель Александр Ивич, 1907 г.
Сергей Бернштейн, выпускник гимназии Гуревича, 1910 г.
Сергей Бернштейн-“умный” в своем кабинете, 1939 г.
Анна Ахматова и Мария Кузьмина-Караваева (Мать Мария).
Михаил Кузмин.
Инскрипт Михаила Кузмина на книге стихов “Форель разбивает лед”: “Дорогому Игнатию Игнатьевичу Бернштейну на память об искренней дружбе, которой большие промежутки между встречами не помешали. Искренне любящий его М. Кузмин. 4 июня 1929”.
Издатель Саня Бернштейн. Фото М. Наппельбаума, 1928 г.
