Изабель кивнула молодому худощавому солдатику. Тот отдал ей честь и полез на сосну, которая росла рядом; из-за отворота его мундира выглядывала подзорная труба.
Прошло двадцать минут. Тридцать. Изабель распорядилась, чтобы каждый командир, прибыв на место со своим отрядом, отправил на верхушку ближайшего дерева человека с куском красной материи. Материю надо будет распустить по ветру, как только все солдаты будут готовы к атаке. Прошло сорок минут.
Пальцы Изабель на рукоятке меча побелели. «Почему так долго?» – напряженно думала она. Нерон встряхивал головой, но молчал.
И вот, когда уже казалось, что ее натянутые до предела нервы вот-вот лопнут, она услышала звук, которого давно ждала, – крик ястреба; кричал молодой солдатик на дереве. Это был их условный знак. Он означал, что дозорный видит все красные флаги. Значит, каждый дошел до своего места.
Изабель опустила голову. «Елизавета, Йенненга, Абхайя Рани, будьте со мной, – молилась она. – Дайте мне хитрости и силы. Сделайте меня бесстрашной. И отважной».
Она подняла голову, вскинула меч и закричала:
– Впере-о-д!
Глава 127
Великий герцог не увидел приближения Изабель.
После их с Эллой побега он отправился к полковнику Кафару с приказом разослать людей на поиски, а сам вернулся в лагерь Фолькмара, где и заночевал. Он брился у себя в палатке, когда Изабель отдала своим людям приказ рассыпаться по лесу, взяв в кольцо лагерь.
Он застегивал мундир, когда она возглавила атаку.
Он сидел за столом, намазывая масло на тост, когда Изабель и ее люди влетели в лагерь.
Крики и вопли заставили его вскочить. Раздались выстрелы. Заржали кони. Струйка крови брызнула на белую стену палатки. С влажным «тхак» клинок нашел свою цель.
Герцог схватил ножны и, пристегивая их на ходу, выбежал из палатки. Вокруг царил хаос. Солдаты Изабель были одновременно всюду, преследуя и убивая наемников Фолькмара.
– Мой конь! Коня мне! – взревел герцог, но никто не исполнил его приказа.
Вокруг падали люди. Воздух наполнился белым пороховым дымом. Рука великого герцога метнулась к рукояти меча, но не успела извлечь его из ножен. Последним, что он видел в своей жизни, стала девушка на вороном жеребце, обрушившаяся на него, подобно фурии. Клинок Изабель пробил его грудь, пронзил черное предательское сердце.
Герцог упал на колени. Кровавый цветок распустился на груди его мундира, выражение изумления застыло на лице. Он завалился на бок.
Изабель не застыла над ним, торжествуя, – ей вообще не нравилось убивать, – а поскакала дальше, полная решимости продолжать свою кровавую работу. Вражеские солдаты один за другим падали под взмахами ее меча. Ее люди опустошали лагерь, словно вздувшаяся, рассвирепевшая горная река; одни рубили мечами, другие кололи штыками. Они поджигали палатки, ломали загоны и выпускали лошадей, разбивали повозки.
Хоть и застигнутые врасплох, люди Фолькмара быстро собрались с духом. Они были отличными солдатами, к тому же дрались за свою жизнь, и атака их оказалась мощной. Но и Изабель сражалась за жизнь, причем не только собственную, но и всего народа, а потому нападала, как львица, тесня врага на своем черном жеребце, заходя все глубже и глубже в лагерь.
Она как раз пронзила клинком офицера, который целился из ружья в ее лейтенанта, когда услышала за спиной стук копыт. Обернувшись, она увидела всадника: тот несся прямо на нее. На нем был вражеский мундир. В руке он держал меч, глаза пылали жаждой убийства.
«Кто-то только что наступил на твою могилу», – услышала она голос Адели, своей няньки.
Неужели он?
Здесь, в Лощине Дьявола, она и узнает все.
Изабель развернула Нерона.
Оказалась лицом к лицу с Фолькмаром.
И выпустила на свободу своего волка.
Глава 128
Синие искры полетели во все стороны, когда зазвенели клинки.
Фолькмар был больше и сильнее, зато Изабель – ловчее. Она парировала его удары мечом, закрывалась от них щитом.
Бой продолжался долго – два коня взрывали копытами грязь, выкрики, рычание и проклятия дерущихся смешивались со стонами и криками их солдат. Фолькмар так саданул в щит Изабель, что у той едва не отнялась левая рука. Из своей палатки он выскочил без доспехов. Изабель воспользовалась этим и нанесла удар в его непокрытую голову, но цели не достигла, оставив лишь порез на щеке.
Затем Фолькмар резко изменил направление атаки и напал на Изабель сзади, ударив ее в спину. Удар пришелся плашмя, но был таким сильным, что выбросил Изабель из седла на землю. Падая, она потеряла шлем, но меч, к счастью, удержала.
Фолькмар тоже соскочил с коня и пошел к ней. Оглушенная падением, Изабель не сразу увидела его. Зато увидел кто-то из ее солдат, сражавшихся поблизости, и предупредил своего генерала криком.
Просвистел клинок. Изабель откатилась вправо, чтобы уйти с линии удара, но не успела – острие меча вонзилось ей в левую икру. Вскрикнув, она отскочила назад на здоровой ноге.
Фолькмар подбежал и ударил ее ногой в бок, пониже нагрудного панциря. Хрустнули кости. От боли Изабель едва не ослепла. Задыхаясь, она упала на другой бок, подмяв под себя меч.
– Вставай, сучка. Вставай, как положено мужчине, которым ты себя считаешь, и прими смерть лицом к лицу.
Изабель попыталась встать. Но успела лишь подняться на колени. Жестоким ударом кулака в лицо Фолькмар снова отправил ее на землю.
Все тело Изабель теперь состояло из одной боли. Глаза застлало красным туманом. Но она чувствовала, что Фолькмар рядом, кружит около нее, играет, как кошка с мышью, прежде чем убить.
– Бери меч! Иди сюда! – крикнул он ей.
Сплюнув скопившуюся во рту кровь, Изабель подняла глаза. Фолькмар держал меч наискосок, защищая нижнюю часть живота. Значит, нужно подняться на ноги и заставить его опустить клинок.
«Но как?» – пронеслось у нее в голове.
«Если ты силен, притворяйся слабым, а если слаб – сильным», – услышала она ответ.
– Спасибо, Сунь-цзы, – шепнула она, потом взмолилась, глядя на Фолькмара: – Пожалуйста, не убивай меня.
Увидев страх в ее глазах, услышав боль в голосе, ее враг улыбнулся:
– О нет, я тебя непременно убью. Только не сразу.
Его руки слегка расслабились; острие клинка смотрело теперь вниз.
С большим усилием Изабель поднялась на ноги и сделала вид, что хочет уйти, хромая и подволакивая раненую ногу.
Фолькмар кружил возле нее, подкалывая мечом то справа, то слева. Он уже считал ее мертвой. Он ведь не знал, что она раз сто летала кувырком с лошади и отлично умела скрывать боль. Не знал о ее детских дуэлях под старой липой. И о том, как она тренировалась на пугалах, живя у Ле Бене. Не знал, что вся наука фехтования – умение колоть и рубить, парировать удар, делать ложный выпад, притворяться побежденной, а затем нападать, когда этого никто не ждет, – пройдена ею давным-давно. Вот почему он не разгадал ее притворства. Да, из раны на ноге шла кровь, но сама рана была совсем не тяжелой. Да, он сломал ей ребра, но не сломил ее отвагу и волю, а боль со временем пройдет, да и дышать почти не мешает.
