Джессика вполоборота повернулась к дочери и махнула рукой, приказав Алие замолчать.
— У кого-то из людей в зале — пистолет. Ты не боишься, что…
— Пистолет взял один из моих стражей.
— Пусть этот страж принесет оружие мне, — потребовала Джессика.
— Его уже унесли отсюда.
— Как это удобно, — язвительно произнесла мать.
— О чем ты говоришь, — угрожающе спросила Алия.
Джессика позволила себе жестокую усмешку.
— Я говорю о том, что двоим из твоих людей было приказано спасти этого изменника. Я предупредила их, что если он умрет, то умрут и они. Они умрут.
— Я запрещаю это!
В ответ Джессика лишь пожала плечами.
— Перед нами стоит храбрый наиб, — заговорила Алия. — Наш спор может подождать.
— Он может ждать вечно, — ответила мать на языке чакобса. Потайной смысл фразы заключался в том, что ничто не сможет предотвратить смертный приговор.
— Посмотрим, — ответила Алия. — Для чего ты пришел сюда, Гхадхеан аль-Фали?
— Увидеть мать Муад'Диба, — ответил наиб. — Что еще остается федайкину? Наше братство, служившее ее сыну, собрало деньги на проезд сюда и на взятки алчным чиновникам, которые скрывают от Атрейдесов правду об Арракисе.
— Если федайкины чего-то хотят, то им стоит всего лишь… — начала говорить Алия, но ее перебила Джессика.
— Он пришел ко мне, — сказала она. — В чем состоит твоя отчаянная нужда, федайкин?
— Здесь я говорю от лица Атрейдесов, — протестующе возвысила голос Алия. — Итак, в чем…
— Замолчи, смертоносная Мерзость! — взорвалась Джессика. — Ты пыталась меня убить, доченька! Я говорю это в присутствии всех. Ты при всем желании не сможешь убить всех присутствующих, чтобы заткнуть им рот, как убила этого священника. Да, удар наиба мог убить этого человека, но его можно было спасти. Его можно было допросить! Тебя совершенно не волнует то обстоятельство, что он мертв и не сможет ничего сказать. Ты можешь протестовать сколько тебе угодно, но твоя вина доказывается твоими действиями!
Алия в оцепенении застыла на месте, лицо ее покрылось мертвенной бледностью. Наблюдая за лицом дочери, Джессика вдруг с ужасом заметила, что пальцы Алие выбивают дробь, которую когда-то выбивал в напряженных ситуациях смертельный враг Атрейдесов. Дважды удар мизинцем, трижды — указательным пальцем, средним — дважды, мизинцем еще один удар, средним пальцем — два и… все сначала в той же последовательности.
Старый барон!
Алия проследила за взглядом матери и посмотрела на свою руку, перестала барабанить пальцами и снова посмотрела на Джессику, чтобы подтвердить страшную догадку. Лицо Алие исказилось злобной ухмылкой.
— Ты решила направить свою месть на нас? — прошептала Джессика.
— Мама, ты сошла с ума?
— Хотелось бы, — произнесла Джессика. Она знает, что я доложу об этом Общине Сестер. Она знает. Она даже подозревает, что я сообщу об этом фрименским племенам, и тогда ей не избежать Суда Одержимых. Она не может выпустить меня отсюда живой.
— Наш храбрый федайкин ждет окончания нашего спора, — напомнила Алия.
Джессика усилием воли переключила внимание на старого наиба.
— Ты явился сюда, чтобы встретиться со мной, Гхадхеан?
— Да, моя госпожа. Мы, люди Пустыни видим, что происходят страшные события. Маленькие Дельцы объявляются в Пустыне, как о том предупреждали нас древние пророчества. Шаи-Хулуда можно отыскать теперь только в Великой Пустоши. Мы покинули и предали нашего друга — Пустыню!
Джессика взглянула на Алию, но та молча дала матери знак продолжать. Джессика оглядела зал — на всех лицах была написана тревога. Ссора между матерью и дочерью продолжала занимать всех и людям было странно видеть, что аудиенция продолжается. Джессика снова обратила свое внимание на аль-Фали.
— Гхадхеан, кто такие эти Маленькие Дельцы и почему ушли песчаные черви?
— Мать Влаги, — ответил наиб, называя Джессику старым фрименским титулом, — в Китаб аль-Ибар содержится предупреждение об этом. Мы на коленях умоляем тебя: пусть никто не забудет, что в тот день, когда умер Муад'Диб, Арракис перевернулся! Мы не можем, не имеем права покинуть Пустыню.
— Ха! — презрительно скривилась Алия. — Все это — суеверный бред на тему экологической трансформации. Они…
— Я слушаю тебя, Гхадхеан, — сказала Джессика.
— Если исчезнут черви, исчезнет и Пряность. Если же исчезнет Пряность, то где мы возьмем деньги, чтобы жить?
Под сводами зала эхом разнесся общий вздох. Алия пожала плечами.
— Суеверный вздор!
Аль-Фали поднял правую руку и указал на Алию.
— Я говорю с Матерью Влаги, а не с Коан-Тин!
Алия изо всех сил вцепилась в ручки трона, больше ничем не выказав своей злобы.
Аль-Фали снова обратил свой взор на Джессику.
— Когда-то это была земля, на которой ничего не росло. Теперь у нас есть деревья и другие растения. Они расползлись по планете, словно черви по кровоточащей ране. В поясе Дюны появились облака и пошли дожди! Дожди, моя госпожа! О, драгоценная мать Муад'Диба, подобно сну, дождь в поясе Дюны — это брат смерти. Это смерть для всех нас.
— Мы делаем только то, что начали Лиет-Кинес и сам Муад'Диб, — запротестовала Алия. — Что за суеверная болтовня? Мы преклоняемся перед словами Лиет-Кинеса, который сказал: «Я желаю видеть всю планету покрытой деревьями». И так будет.
— А как быть с червями и Пряностью? — спросила Джессика.
— Часть Пустыни все равно останется, — ответила Алия, — и черви выживут.
Она лжет, подумала Джессика. Почему она лжет?
— Помоги нам, Мать Влаги, — умоляюще проговорил аль-Фали.
У Джессики внезапно возникло двойное видение, сознание словно накренилось под воздействием слов наиба. Ошибки быть не могло — это адаб, память, которая возникает в мозгу сама по себе. Эта память не имеет определенных свойств и парализует все внешние чувства, а в сознание в это время проникают уроки прошлого. Это состояние охватывает человека целиком, он запутывается в нем, словно рыба в сетях. Однако это наиболее человеческое из всех состояний, воспоминание о творении. Каждый элемент этого урока реален, но не поддается описанию, он беспредметен в силу своей изменчивости. Именно это и есть в чистом виде предзнание, которое выкристаллизовывается в абсолютное знание истины. Это знание стало причиной гибели сына.
Алия солгала, потому что она одержима одним из тех, кто хочет уничтожить род Атрейдесов. Она сама пала первой жертвой этой войны. Аль-Фали говорит правду. Черви обречены, если не изменить способ экологической трансформации.
