– Простите… – промямлил Вакарчук.
Улыбка «гражданского помощника военного атташе» приобрела холодноватость.
– Это я, Вендиго, – сказал Джек. – Я занимался вами раньше и занимаюсь теперь. Как меня зовут, вам знать не нужно, а мой оперативный псевдоним – Айвен.
– Айвен! – просиял Вакарчук. – Фу-у… Очень, очень рад!
– Лучше не светиться, – Даунинг взял Степана под локоток и подвел к «Запорожцу». – Помеха сзади.
«Газон», следовавший из города, проехал мимо, погромыхивая бортами.
– Давайте.
– Вот! Все переснял на пленку, держите.
– О’кей… – Даунинг принял конверт от Вендиго и сунул его в нагрудный карман. – Последние инструкции: задержитесь в Первомайске еще денька на три-четыре, не стоит сразу покидать город. Погуляйте, подышите свежим воздухом… И ждите. С вами свяжутся.
– Буду ждать! – с жаром заверил его Вакарчук.
– Все. Как странно говорят русские при прощании: давайте!
– Давайте! – эхом отозвался Вендиго.
Даунинг кивнул, неторопливо сел в «Москвич» и выехал на Советскую. Добавил газку и покатил – по дороге на Умань. Вакарчук глядел ему вслед, вытянувшись по стойке «смирно», а на его лице блуждала подобострастная улыбка лакея, провожающего барина.
– Группе захвата – готовность раз! – выцедил Славин, прижимая рацию к губам. – Живьем брать демона!
Четверг, 6 марта 1975 года, вечер Москва, площадь Дзержинского
Все долгие дни после того, как фельдъегерь вручил ему коробочку с «аудиописьмом» от Михи, Андропов провел в каком-то нервном, суматошном возбуждении, а иногда, когда оставался один, председатель КГБ ощущал, что где-то рядом, чуть ли не у самых ног, разверзается темная бездна.
Теперь Юрий Владимирович куда лучше понимал раввина Алона, признавшего в Михе нового Мессию. Вот только атеисту сложнее жить – не на кого перекладывать ответственность, никакое божество не избавит его от личного участия в судьбе.
Раз за разом Андропов прокручивал кассету и внимал грубому голосу, вещавшему о событиях, кои еще не свершились.
Плеснув в стакан разбавленного сока, он медленно выцедил кисловато-терпкую жидкость и подошел к окну. В небесной канцелярии произошел сбой – грязноватым сугробам положено таять, а они подмерзли. С утра задул ветер, к полудню стих, и вдруг повалил снег. Председатель КГБ, покачивая в руке полупустой стакан, следил, как в свете желтых фонарей растут белые погоны на плечах бронзового Феликса, а в отдалении, за шатучей снежной кисеей, неоновые буквы складываются в «Детский мир». Обычная карусель из автомашин замедлила свое кружение, накаливая подфарники. Снежный покров, ложившийся на площадь, то и дело прорезался шинами, раскраивался черным по белому – двойные спирали следов завивались петлями, наматывались на памятник, но снежинки брали свое, погребая асфальт начисто. Один – ноль, в пользу команды «Зима».
«Ассоциации… – подумал Андропов, и одним глотком допил сок, – …а аналогии».
Взглянув на часы, он нажал клавишу селектора.
– Слушаю, Юрий Владимирович, – четко выговорил помощник.
– Пригласите товарищей.
Щелкнула дверь, и заглянул Василий.
– Чай, может?
– Спасибо, Василь, не помешает.
Капитан кивнул и скрылся, а дверь тут же отворилась, пропуская в кабинет Бориса Иванова и Игоря Синицына.
– Здравия желаю! – браво поприветствовал Иванов хозяина кабинета.
– Садись, давай, – пробурчал Андропов. – Сейчас здравие тебе самому понадобится. Здравствуйте, Игорь, присаживайтесь.
Он и сам не стал возвращаться к креслу, а не спеша примостился за большим столом для заседаний, посреди которого лежал скромный магнитофон-кассетник. Быстрым шагом вошел Василий, бесшумно поставил на зеленую скатерть поднос с чайничком, чашками и угощением в вазочках, после чего удалился, словно тень. Негромко скрипнула дверь.
– Я вас вызвал вот из-за этого, – Андропов пальцем постучал по магнитофону. – Две недели назад мне доставили послание от Михи, записанное на кассету.
Синицын не удержался, присвистнул – и смутился. Иванов лишь подался вперед, наваливаясь на стол и жадно разглядывая скромный «Грюндиг» с потертостями на корпусе.
– Хочу, чтобы вы послушали Хилера. – Юрий Владимирович сцепил пальцы в замок, продолжая шевелить большими, постукивая ими друг о друга. – Я прокручу вам не всю запись – просто чтобы сэкономить ваше и мое время. Миха в первой части указал на несколько событий, которые произойдут в начале марта, и назвал их «проверочными».
– А именно? – напряженно спросил Иванов.
– Он сообщил, что второго марта шахский Иран станет однопартийным государством, а пятого террористы освободят заложника – Петера Лоренца, председателя ХДС Западного Берлина. – Андропов подлил себе чаю и подул в чашку, остужая. – А еще Хилер сказал, что в тот же день в Мюнхене, на «Олимпиаштадион», состоится матч между командами «Бавария» и «Арарат», где наши проиграют два – ноль. Такое не предскажешь, это нужно знать, знать точно! Вот я и ждал, когда пройдут сроки «проверки». Убедился и позвал вас.
Иванов посмотрел на Синицына, и тот сказал:
– Какие бы мы альтернативы ни рассматривали, какие бы самые заумные и фантастические версии ни предлагали, рано или поздно приходили к одному и тому же…
– Я даже знаю, к чему именно, – перебил его председатель КГБ с легкой улыбкой. – Послушайте для зачина, а после обсудим. Да, еще одно – Миха говорит не своим голосом, а через какой-то электронный прибор, чтобы его не распознали. Ну, включаю!
Он щелкнул кнопкой, бобинки кассеты завертелись под прозрачной крышкой, а из динамика донесся измененный голос с металлическими обертонами:
– …Двадцать первого марта в Эфиопии свергнут засидевшегося монарха и объявят свою приверженность марксизму. К сожалению, наш Союз поведется и поддержит восставших вояк. Десятки самолетов и вертолетов, танки, горы продовольствия, тысячи наших военспецов – все это мы предоставим бездарному режиму Менгисту Хайле Мариама, растратим огромные средства – и совершенно зря. Против так называемых марксистов поднимется провинция Эритрея – и победит, лишив Эфиопию выхода к морю. А затем будет война с «Великим Сомали» за провинцию Огаден. В этой заварушке мы поддержим эфиопов, что выйдет нам боком, – в семьдесят седьмом году нас попросят из Сомали. Из нищего Сомали, куда мы вбухали кучу денег, выстроили три шикарных аэродрома в Бербере, Дафете и Кисмайо, военно-морскую базу и многое-многое другое! Все это достояние СССР, расположенное в стратегически важном районе Африканского Рога, пока еще принадлежит нам, но два года спустя будет потеряно. Этого никак нельзя допустить! Мы пришли в Сомали – и должны там остаться! Иначе будет хуже и нам, и самим сомалийцам. Сиад Барре окажется не лучше Менгисту – Сомали ждет полная деградация и распад. Трагедия случится и в Камбодже – маоисты под предводительством Пол Пота, зовущие себя «красными кхмерами», захватят власть в стране семнадцатого апреля. Провозгласят крестьян самым чистым и правым сословием, а всех горожан сгонят в деревни, как у китайцев во время «культурной революции». Но в Камбодже все будет куда гаже и страшней – за несколько лет там уничтожат три миллиона человек. Замучают, забьют палками и мотыгами. Вот такой вот фашизм с азиатским уклоном… Вернемся на Родину. Летом нас ждет неприятность – катастрофический неурожай зерна. Из-за засухи удастся собрать всего сто сорок миллионов тонн. Десятого сентября академику Сахарову присудят Нобелевскую премию мира, десятого декабря ее вручат представителю этого инфантила, на старости лет подавшегося в диссиденты. Должен сказать, что Сахарова частенько используют. Он же наивен, как дитя, и верит всему, что пишут брехливые газетенки на Западе! Между нами, Юрий Владимирович, – я бы разрешил академику самому съездить в Стокгольм. Пусть получит цацку с профилем Нобеля! Это сработает на нас куда лучше всяких запретов. И еще одно событие этой осени… Восьмого ноября капитан 3-го ранга Валерий Саблин запрёт командира большого противолодочного корабля «Стерегущий» на нижней палубе и поднимет бунт. Он, на всякий случай вооружившись пистолетом, предложит офицерам и матросам совершить самовольный переход из Риги в Кронштадт, чтобы объявить его независимой территорией. Причина? Саблин считает, что руководство партии отошло от ленинских принципов… Понимаю, Юрий Владимирович, что подобное событие выглядит опереточным, но оно случится, если не принять мер. Да, Саблина вполне можно назвать придурком, а вот для другого персонажа годится звание подонка. Речь об Олеге Гордиевском из ПГУ. Сейчас он работает заместителем нашего резидента в Дании, а с прошлого года является самым крупным агентом британской разведки после Олега Пеньковского…
