Нейт пожимает плечами и кивает.
— Тогда возьми меня за руку, — говорит Хантер.
* * *
Их пятеро, в белых халатах, у них ловкие руки врачей. Они стоят над ней среди экранов — озабоченные, сосредоточенные и рациональные. Они пытаются пробиться в ее сознание с лучшими намерениями и побуждениями. Ее тело измотано до предела, половина безвольно обмякла. На экране Нейт видит отражение лица Дианы Хантер: отвисшая челюсть, нитка слюны.
— Это больно, — мягко говорит Диана своей спутнице. — В этом дело. Так больно, что я не могу его больше видеть. Не могу показать тебе его лицо или назвать его по имени. Вот что он со мной сделал.
Она дрожит и кажется Нейт холодной, съежившейся. В комнате звучат слова, бессмыслица: ФА ЛА ДЖО ДЖИ РО ДЖА.
Тело ближайшего мужчины горит под одеждой, его лицо соткано из огня.
— Ты видишь его моими глазами, — объясняет Хантер. — Они открыты, но я всякое делала со своей головой.
— Он не так выглядит, — говорит Нейт. — Это ненастоящее лицо. Ты видишь сон.
— Да, это сон, до определенной степени. Мой разум сломан. Раскол между мной и моими историями подточил его. Но это его истинное лицо, Мьеликки. Так он теперь для меня выглядит, и на самом деле я — единственный в мире человек, который его знает. Он чудовище, и он бог, держит мою жизнь и весь мир, и я не могу победить его без тебя.
Фламбо, символ Огненных Судей и Загрея. Джинна по имени Огненный Хребет. Смита. Мегалоса. Хирурга-тюремщика Бекеле. У злодеев не было имен, вдруг понимает Нейт: Смит — самая общая фамилия. Мегалос просто значит «великий». Не было имен — только суть.
— У него для меня больше нет имени, — говорит Хантер, будто услышала ее мысли. — Только это. Вот суть. То, что он может со мной это сделать, и никто не узнает, и тогда — мир сломан.
Горящий человек наклоняется, чтобы поправить что-то у нее на голове, и Нейт чувствует боль, ей хочется убежать. Она слышит слова в голове, чувствует их ртом. Загадка, как и все остальное. Частичная омонимия.
Фламбо.
Факел.
Фасции.
И он в некоторой степени относится к ней. Он на ее стороне, и поэтому Нейт вынуждена принять часть ответственности и вины.
— Диана Хантер, — говорит Нейт, словно пробуя слова на вкус.
Ее левая рука поднимается, тянется к другой женщине, будто Нейт собирается указать на нее, действием подчеркнуть имя.
Хантер принимает руку. Только когда их ладони соприкасаются — мягкая сухая рука Дианы и прохладная Мьеликки Нейт, — инспектор понимает, как важен контакт. Эта женщина — настоящая, и они до определенной степени одинаковые.
— Если это твой допрос, я похожа на них?
Лицо Хантер бесконечно.
— Есть ответ на этот вопрос, который может изменить твое решение?
Нет, думает она. Такого ответа нет.
Конечно, нет. Она сделает то, что правильно.
* * *
Горящий человек склоняется ниже.
— Оп-па! — говорит он.
Оп-па!
— Инспектор, время вышло.
На лице Хантер мелькает улыбка, на измученном лице тела в кресле — тоже, вопреки параличу, обездвижившему половину тела.
— Время вышло. Погружение. Погружение.
Оп-па!
Опускается тьма, и тогда Нейт видит в небе то, чего меньше всего хочет увидеть: огромную тень с острым плавником, неспешную и ужасную.
Нет, это не акула.
«Ребус».
А наверху ревут моторы эсминцев. Она видит, как вдоль черного корпуса расцветают белые плюмажи, слышит крик металла: глубинные бомбы. «Ребус» падает к ним, оставляя за собой след из масла и обломков. Она не знает, это экстренное погружение или просто катастрофа. В реве эсминцев и плеске воды слышит голос Смита:
— Попалась!
В кристальной ясности падающей подлодки Мьеликки Нейт видит, как старая женщина входит в местное отделение Свидетеля и сдается. У нее гордое лицо с проказливыми морщинками и хороший музыкальный голос.
Теперь, через несколько дней, у нее не осталось ни того ни другого. Она — жертва в кресле, потому что не захотела отдать сильным то, чего у них не должно быть, и уничтожение абсолютно — в Системе, которая должна была его предотвратить.
Эта женщина знала, что ее ждет, но все равно пошла. Смит разорвал ее на части и — в спешке и гордыне — открыл дверь к ее победе.
Это произошло, — напоминает себе она. И происходит сейчас. Эта женщина была Дианой Хантер, и под каким-то другим именем — Смит. Он отнял у нее голос, как палач.
Он лишает смысла все, во что она верила. И будет продолжать это делать, если его не остановить.
Он попытался сделать меня пыточным орудием.
Хотел, чтобы я стала крючком, которым он вытащит ее мозг через нос.
Внешний мир — не Система, Нейт. Ее никогда не было. Но есть Система по Оливеру Смиту: идеальный механизм контроля и управления, притворяющийся свободой и удобством. Медленное падение от идеальной демократии к государству-птицефабрике. Противоположность всего, во что она верит, в маске из сорванного с идеала лица.
Она вспоминает, как сильно хотела стать лучшим инспектором в истории Системы, как сильно верила. Вспоминает всех людей, которым помогла, работая там, исполняя то, что ей советовала Система, и как эти правильные действия сделали ее соучастницей самого гнусного обмана. Она стала прикрытием. Нейт думала, что она полицейский, а оказалась пиарщиком-пропагандистом.
Кто та женщина снаружи, которая занимает место, отведенное здесь Мьеликки Нейт? Чем они обязаны друг другу?
Она думает обо всем, что было для нее важно, обо всех своих воспоминаниях, и понимает, что только последние несколько дней принадлежат ей: бегство, предательство и это.
— Попалась!
Азарт и чистый триумф, идеальное выражение человека, который завладеет Системой и будет проводить линии в воздухе.
Вот вселенная, созданная Загреем.
И тут приходит единственный возможный ответ.
К черту. К черту всё.
Она ей не нравится, поэтому она ее убьет.
Прежде чем подлодка касается морского дна, Мьеликки Нейт закрывает глаза и понимает: она точно знает, что делать.
Ее рот растягивается в охотничьей улыбке, и она говорит:
— Активация.
* * *
Я вижу свои мысли на экране. Она выглядит очень, очень рассерженной.
Хорошая девочка. Я знала, что ты справишься.
Ладно, тебе было интересно, какого типа я эскейполог.
