Книга Гномон, страница 28. Автор книги Ник Харкуэй

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Гномон»

Cтраница 28

Это не выход. В одном Косматос был прав: я не теряю свою акулу. Она пришла со мной на сушу при помощи какой-то безумной акульей магии — древней и дикой, нерушимой и вечной. Я связан с ней. Может, женился на ней посредством часов. Я уже говорил, что купил новые? Купил! Сперва пошел в «Watches of Switzerland», но самое дорогое, что у них нашлось, — TAG Heuer, смехотворная модель из углеродного волокна. Если мне нужен истребитель, я куплю именно его: не хочу носить часы в дизайне МиГа. В конце концов я выбрал Ulysse Nardin, потому что ассистент в Jaeger-LeCoultre чуть не заставил меня ждать, и хоть я предпочел бы заставить Breguet продать мне часы Марии Антуанетты, они никогда не выставят их на торги. Я знаю человека, который предложил им двадцать два миллиона долларов, но они отказались. Компания держит эту штуку, исключительно чтобы позлить нас. Думаю, однажды они подарят ее уличному беспризорнику, и от такого альтруистического антикапиталистического деяния мировая ось накренится и придет новая эпоха аналоговых часов. Так что парни из Breguet на самом деле коварные криптокоммунисты с акционистским уклоном. Или просто им никто не предложил столько, чтоб они продали свои безумные часики. Ладно. Nardin украшен таким количеством драгоценных камней, что циферблат из белого золота почти нельзя рассмотреть. Согласились сделать мне модель под заказ — с акулой, потому что «это же Кириакос».

Я их надеваю. Браслет жжет кожу. Сперва зудит, потом болит, а когда я их снимаю, на запястье ожег, будто руку сунул в огонь. Каждое звено отпечаталось. Часовщик в Nardin приходит в ужас и обещает нанести гипоаллергенное покрытие. Ничего подобного прежде не бывало — такого можно ждать лишь от недостаточно чистого золота. Он немедленно возьмет пробы.

В конце концов он рождает на свет новые часы, но история повторяется. Я не показываю ему нижнюю часть запястья, где застежка выжгла маленький треугольный плавник.

* * *

Я обедаю с богами.

Через четыре месяца я оказываюсь в Бильдербергском клубе. Повернуться нельзя, чтобы не пожать руку миллиардеру или главе государства. Не смогу ли я приехать в [подставить название разорившейся страны] и сформировать новый экономический план? Может, небольшой остров у побережья для личных целей поможет мне решиться? Я чувствую власть в своих случайных знакомых и коврах, по которым хожу в перерывах между встречами. Мне надо попасть в Мумбаи. В обычной ситуации я бы поручил компании, которая выпустила мою кредитку, разобраться с багажом, машиной, билетом первого класса и номером в шикарном отеле; привычное дело, о котором даже не задумался бы. Но не теперь. Теперь у меня звонит телефон: это Бен Тисдейл, инженер из Аризоны, который владеет половиной оптоволоконных кабелей в США и обеспечивает подключение всей Азии. Он — известный трансгуманист: находясь при смерти, Бен хочет засадить свое сознание в компьютер, а потом заморозить свой мозг — на случай, если от него что-нибудь останется. Он финансирует исследования жутковатых технологий, таких как прямой интерфейс человек-машина и искусственная телепатия. Держит патенты на изобретения, которые, вероятно, станут основой экономического роста в следующие сто лет.

— Эт’ Кирьякос?

— Да.

— Эт’ Бен Тисдейл. Говорят, ты собрался в Мумбаи.

Кто ему об этом сказал, он, конечно, не говорит. Да и не нужно. Если АНБ следит за всеми и всегда, делает это с помощью техники, которую производит Бен. Но ему достаточно просто спросить. Это же Бен Тисдейл.

— Да, у меня там дело. Вылетаю завтра.

— На фиг. Ты знаешь, каков риск разбиться на коммерческом рейсе?

— Заметно выше, чем на частном самолете.

— У м’ня не просто самолет. Купил «Аэробус». Раньше-то у м’ня был «Боинг», но в «Аэробусе» электроника мне больше нравится. И самый долгий безмоторный пролет был у «Аэробуса». И на Гудзоне он приземлился.

— Но в Хитроу без моторов приземлился «Боинг».

— Там сработал пилот, а не самолет. Просто невероятно. Как Королева его тут же не наняла, не понимаю.

— А кто его нанял?

— Я нанял, — говорит Бен Тисдейл. — Так тебя подбросить? Я собираюсь туда на пару дней.

Так что я лечу с Беном Тисдейлом. Выясняется, что не просто лечу: он сам — опытный авиатор и любит браться за штурвал на часок-другой во время долгих перелетов. Меня он сажает вторым пилотом, что, наверное, противозаконно, но снова — это же Бен Тисдейл. Национальные государства не могут арестовать Бена Тисдейла. Он сам себе — суверенная держава. Мы обсуждаем рестораны. Вино. Сигары. Машины. И только.

Он одалживает мне крыло своего дома на время визита. Я пытаюсь понять, чего он хочет. И понимаю — ничего. Ему просто любопытно. Он думает, что мы еще встретимся.

Сам он улетает в Красноярск, но договаривается с другом, чтобы тот подбросил меня домой.

— Азиатские деньги, — непонятно объясняет Бен. — Интересный парень.

Интересный парень выше меня — это нетрудно, — но очень худой. Его лицо избороздили морщины — такие глубокие, что трудно сказать, пятьдесят ему или семьдесят. У него «Боинг». Он считает, что в «Аэробусе» слишком много электроники, а она по своей природе склонна ломаться. Интересный парень говорит: «Знаете, что должно быть у самолета? Чистота цели. Чтобы он взлетал и летел до тех пор, пока вы не пожелаете его посадить. Остальное излишне». Компания «Боинг» это понимает, поэтому он покупает самолеты у них. Самолеты во множественном числе, потому что у него их несколько. На взлетной полосе нас ждут три, и он выбирает один случайным образом.

«Безопасность, — говорит он и трясет руками так, будто стреляет из автомата. — Всегда нужно соблюдать осторожность».

Я вслух интересуюсь, серьезно ли он опасается покушения. С того момента, как меня подобрал Тисдейл, я не видел особой охраны, но сейчас понял, что она должна быть со всех сторон и постоянно. Охрана надежная, но очень дорогая, а значит, незаметная и водонепроницаемая.

Интересный парень спрашивает меня, знаком ли я с объяснением гравитации, у которой пространственно-временной континуум представляется резиновым листом, где любой объект оставляет большее или меньшее углубление, меняя поверхность листа так, что остальные предметы катятся к нему благодаря уклону. Я признаю, что слыхал такое описание. «Мы, — говорит интересный парень, имея в виду Пятнадцать Сотен, — обладаем такой силой тяготения. Там, где наша гравитация касается другого, может произойти столкновение. Человек погибнет — или экономика. Если один человек знает о приближении другого, первый может предпринять шаги, призванные смягчить опасность, которую представляет другой, в том числе полностью ее нейтрализовать. И хотя так происходит редко, это не значит, что никогда». Он спрашивает, играю ли я в го. «Го, — продолжает он, — хорошая метафора, хоть такое определение не в полной мере оценивает красоту игры. Го — это го. В ней есть понятие, — тут он замолкает и взмахивает руками — ацуми. Это как стены замка. Плотность и контроль. Как масса для гравитации: возможность приводить другие вещи в движение самим фактом существования. Подобные явления можно выразить по-японски и по-английски. Хорошо, но не полно». Я спрашиваю, японец ли он. Интересный парень отвечает, что нет.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация