– Американской одежды?
Лейтенант нахмурился.
– Так заметно?
– Да, конечно…
– Нет. Из вашей. Я хочу сувенир. На память, понимаете?
– Да, память…
Через несколько минут – перед лейтенантом лежал целый набор.
– Редко встретишь женщину, которая занимается торговлей… – заметил лейтенант, перебирая ткань.
– Я подменяю дедушку. Он заболел и пошел в больницу…
– Вот это… Где это производят? – лейтенант отложил в сторону ткань для чалмы, на которой были белым отпечатаны слова шахады.
– В Пакистане, где же еще…
– Сколько…
– Шестьсот афгани, господин
[33]…
– Сто… – начал торговлю лейтенант.
Звякнул колокольчик над дверью. Лейтенант резко развернулся, помня, что у него нет оружия, и только ловкость может помочь ему в случае чего остаться в живых.
Это был полицейский. Самый настоящий афганский полицейский – толстый, усатый, в бронежилете, довольно молодой. В этой стране модно было быть толстым – потому что это показывало: в отличие от многих ты питаешься досыта.
Не обращая внимания на зашедшего в дукан американского солдата – он прошел вглубь лавки. Достал откуда-то коробку и начал выгребать деньги…
Лейтенант посмотрел в лицо девушке. Потом – сделал два шага вперед…
Полицейский среагировать не успел – рука попала в захват. Противник был сзади.
– Развлекаешься, бача? – спросил лейтенант.
– Какого черта… – возмутился полицейский. Это он произнес на чистейшем английском – видимо, набрался на курсах, там язык общения инструкторов английский.
– Ты зашел не в тот дом, бача. Вали отсюда…
– Да кто ты такой?!
Рука полицейского разжалась, деньги упал на пол. Лейтенант отпустил руку полицейского – и рывком за плечо развернул его к себе…
– Разберемся, бача?
Полицейский не выдержал первым. Что-то бурча на дари, по стенке начал пробираться к выходу…
– Не ходи сюда больше, бача. Не надо…
Жалобно звякнул колокольчик. Деньги остались лежать на полу.
Лейтенант посмотрел на девушку. Он не должен был делать того, что он сделал – но впервые за долгое время он чувствовал, что сделал что-то однозначно правильное…
– Не надо было этого делать… – сказала девушка.
– Он часто сюда ходит? – спросил лейтенант.
– Это Амаль. И это его район. Каждые три дня он приходит и забирает дневную выручку. Это его доля…
– Доля за что? За то, чтобы вы существовали?
– Мы так живем, американец. У него власть.
– У него нет никакой власти – сказал лейтенант – мы пришли сюда не для этого, черт возьми.
Звякнуло стекло, что-то тяжелое увесисто шмякнулось на пол. На улице взревел мотор машины…
– Ложись! – лейтенант прыгнул и погреб девушку под собой, ожидая оглушительного взрыва.
Но взрыва не было. Лейтенант понял это только через минуту – взрыва не было. Он лежал на грязном полу дукана, ощущая под собой горячее женской тело, прикрытое лишь тонкой тканью.
Он встал, подошел к гранате. Посмотрел на нее, потом поднял. Учебная…
– Ублюдок. Сукин сын…
– Он вернется…
Аллен выскочил на улицу – он хотел запомнить номера машины, на которой ездил этот ублюдок полицейский, чтобы потом сообщить о нем. Он уже понимал, что сделал все неправильно, вмешался в то, что не понимал и к чему не имел никакого отношения – и сделал в итоге только хуже, подставил людей, которым лучше было бы расстаться с третью наторгованного, чем с жизнью. Он хотел исправить хоть что-то, сообщить об этом оперативному дежурному… тогда информация пойдет дальше, этому жирному ублюдку закатят показательную порку и он поопасается связываться с девушкой из этого дукана и его дедом – дукандором. Американцев все-таки боялись, они были главными подонками в этом аду – и проще было утереться и забыть. Он увидел корму полицейского, бело-синего пикапа, сворачивающего с улицы, и побежал за ним… машины здесь двигались медленно, и он вполне мог догнать полицейскую машину и запомнить знак, чтобы потом сообщить. Расталкивая торговцев, он рванулся вперед – и в этот момент, как раз в том месте, за углом, куда завернул полицейский пикап – раскатисто треснула автоматная очередь…
Мать твою…
Он выскочил из-за угла, когда все уже кончилось. Треск мотора скоростного мотоцикла – таял вдали, ему на смену приходил нарастающий вой сирен. Полицейский пикап стол, ткнувшись носом в припаркованную у обочины машину, кто-то лежал на тротуаре, около него суетились люди. Даже отсюда было видно, что стекла в полицейском пикапе – разбиты пулями.
Правосудие по-афгански свершилось.
Лейтенант развернулся – и пошел по улице в обратную сторону, смотря себе под ноги и стараясь не привлекать к себе внимания. Еще не хватало – вляпаться в это, он и так уже вляпался по самое некуда…
* * *
На чекпойнте, который прикрывал въезд на территорию логистического комплекса – его проверили и пропустили быстро. По памяти – он поехал налево, пропуская мимо себя ряды массивных, запыленных контейнеров.
У гаража – он сдал машину, нигде расписываться не пришлось – машину ему давали неофициально. Дальше – он направился в штаб, чтобы отметиться и договориться о месте в конвое на Баграм…
На входе в штаб – его и арестовали. Грубо, жестко – как врага. Он вошел – и кто-то ткнул ему в спину электроразрядником и нажал на кнопку. Будь он обычным солдатом – он наверняка вырубился бы. Но он не был обычным солдатом – разорвав контакт, он развернулся и двинул ублюдку локтем в лицо, хорошо так двинул. Но тут – в него выстрелили электропатроном
[34] – и этого он уже не вынес…
* * *
Черный колпак с него сорвали в допросной – допрашивали тут только афганцев. Это был небольшой стандартный контейнер армии США со стеклом – превращенный в мобильный центр дознания. Такие – были по всему Афганистану и не только. Их мобильность – позволяла их быстро доставлять на место самолетами или автомобилями, и при необходимости быстро убирать – не оставляя следов. ЦРУ держало такие контейнеры в аэропортах стран Восточной Европы и даже бывшего СССР – нищие, озлобленные, имеющие мало представления о правах человека и готовые на все, чтобы угодить США – эти страны с радостью предоставляли свою территорию для противозаконных пыток и убийств. Вот только эти контейнеры – не были предназначены для того, чтобы в них содержались американцы.
