Он посмотрел снисходительно на дикого человека из России:
«Но ведь теперь мы должны доказать сами себе, что равенство рас у нас и в самом деле существует. Поэтому негритянке легче дают работу, чем белому, хотя бы он в отличие от нее специалист. Но это никого не интересует, в бумагах должно быть не как в реальности, а как требуется».
На американской веранде, почти как Фолкнер
Да уж, Фолкнер, который всю жизнь пытался решить проблему взаимоотношений черных и белых, видел ее как трагически неразрешимую, такого и вообразить, наверно, не мог. Американцы, почитав Фолкнера, поняли, что трагедий им не надо. Ну и трагедии в жизни их тоже напрягали. Поразительное качество американцев: поскольку они оптимисты, то у них все должно быть хорошо и без тяжелых проблем. Разумеется, было запрещено слово «негр», вместо него ввели такое странное и, на мой взгляд, даже обидное – «афроамериканец», будто остальное население родилось на территории США. И уж если решать расовую проблему, то опираясь на демократическую законопослушность народных масс. Массы, конечно, позволяли себе анекдоты, вроде как мы в советское время не обходили сарказмом ни один жест высшего руководства. Татьяна это понимала лучше и, желая добавить краску к рассказу мужа, сказала: «Томас, расскажи Володе анекдот, как один белый американец добрался до Бога». Это был немного крамольный для американца анекдот вроде наших советских – о Брежневе, политбюро и т. п. Чтобы не передавать этот довольно длинный и запутанный анекдот полностью, изложу его своими словами. Три американца решили узнать, как на самом деле выглядит Господь Бог, и отправили депутата на небо. Прошло некоторое время, оставшиеся на Земле собеседники уже начали нервничать. Через десять дней посыльный является к друзьям. «Ну как, – кричат они, – как он выглядит? Чго ест? Как одет?» Посыльный отдувается, выпивает кружку пива и произносит: «First of all she is black!»
В доме Татьяны Смородинской: Татьяна Смородинская, Владимир Кантор, муж Татьяны Томас, Анжела Бритлингер
Мы примолкли, и Татьяна предложила съездить к местному Ниагарскому водопаду. «В США есть все, – рассмеялась она. – даже рыцарские замки скупают. Но водопад не купленный, настоящий». Она села за руль, и мы поехали по шоссе с хорошим покрытием. Сначала шоссе шло вдоль густого леса, потом сквозь лес, и все так же без щербин и выбоин. При этом водопад был настоящий, метров десять или пятнадцать. Но прирученный какой-то. Потом вернулись домой, где нас уже ждала Танина приятельница, красавица– славистка Анжела Бритлингер. И мы славно провели вечер.
Я был поручен попечению Анжелы, чему, разумеется, не противился, а даже обрадовался: девушка была очень даже хороша. Она тоже с удовольствием, как я видел, приняла на себя эту обязанность. Симпатия была обоюдная. Читатель может ожидать каких– то эротических намеков и полупризнаний. Но ничего меж нами не случилось. Возможно, времени было мало, возможно, дома был магнит сильнее, но дальше нежного приятельства дело не пошло.
Однако для мужчины постоянное общение с красивой девушкой, даже без романа, все равно удовольствие. После наших заседаний я выходил на стоянку машин, где меня уже ждала Анжела. Она несколько раз принимала меня дома, где мы болтали о русской литературе, о разнице жизни в России и США. Она сказала, что с ней в квартире живет ее однокурсник. Я как раз был у нее в гостях, но никого не увидел. Она слегка смутилась: «Я попросила его не приходить пару часов. Но это не друг, не бой-френд. Просто нам удобнее вместе. Он любит готовить, а на одного себя скучно». Я ответил: «Понятно. А готовить для красивой девушки приятно. Вы же понимаете, что вы красивы». Она посмотрела на себя в зеркало: «Не знаю. Но знаю, что мне в моем теле удобно». Она помолчала: «Хочу перейти с тобой “на ты”. Мне так легче говорить. У меня есть приятель в Питере, мы с ним переписываемся через Интернет, так мы на ты». Я согласился: «Конечно. Как пожелаешь. Но позволь тогда вопрос. А ты не боишься, что твой сосед по квартире заведется от твоей красоты, и всякое может случиться». Она удивилась и отрицательно покачала головой: «Это невозможно. Мы же договорились». Она была столь же простодушна, как переводчица моего доклада, но без всяких скоромных желаний, с полной уверенностью в незыблемости своей чистоты. Во всяком случае, если эти желания и посещали ее, предметом рефлексии не становились. Она была из немцев, хотя американизирована до самой глубины. Сюда переехали ее деды и бабушки с обеих сторон. Родители уже познакомились в Штатах, здесь и поженились. Наверно, о таких девочках мечтают педагоги и родители. Спортивная, умная, красивая и чистая.
Примерно на пятый или шестой день в кампусе, где мы жили, случилось ЧП – загорелась проводка в одной из комнат. Комнату моментально обесточили, но не сами студенты, хотя умельцев было много. Один даже в армии получил специальность электрика. Но по закону такие неполадки должны были исправлять пожарные, которые, как уверяют американцы, могут все, даже роды принять. Пожарные примчались в течение нескольких минут. Я вспомнил, как однажды у меня загорелась газовая горелка в ванной комнате, нагревавшая воду. Как положено, мы вызвали пожарных и срочную помощь Мосгаза – 04. Поскольку никто не ехал, а пламя начало подниматься по трубе вверх, я выгнал из квартиры жену и сына, бабушка спала в своей комнате, влез на табуретку и из обычной железной кружки залил пожар. Позднее мне говорили, что так было делать нельзя, что мог бы вспыхнуть весь дом. Но не залей я очаг огня, он бы тоже вспыхнул, так что вариантов у меня не было. Через час после того как пожар был потушен и мы, пообсуждав безобразие наших спасателей, собирались спать, в дверь позвонили. Это приехала милиция, которую мы не вызывали. Вошел веселый лейтенант с тяжелой кобурой, десятилетний сын с интересом начал к ней приглядываться, потом притащил и показал лейтенанту свой деревянный пистолет, совсем как настоящий. Тот усмехнулся, вытащил из кобуры свой (в системах револьверов не разбираюсь, но явно подлинный) и сказал: «Махнемся, не глядя?» Митька спрятал свой за спину и отступил из коридора в комнату. Слишком невероятной была мена, уж лучше сохранить свой. Меж тем мент спросил у жены: «Кто ответственный квартиросъемщик?» Жена назвала фамилию и имя-отчество спавшей бабушки. Тот кивнул и записал, полагая, что жена назвала себя, и продолжил вопросы: «Год рождения?» Жена спокойно ответила, хотя эффект предвидела: «Одна тысяча восемьсот восемьдесят шестой». На дворе шел тысяча девятьсот семьдесят восьмой. Но моя тридцатилетняя жена никак не тянула на девяностодвухлетнюю старуху. Мент опешил: «Что за шутки?!» Тогда жена Мила добавила: «И вообще-то член КПСС с одна тысяча девятьсот третьего года». И замерла, любуясь эффектом своих слов, вызвавших ступор и оторопь лейтенанта. Тот снова повторил: «Все– таки странная шутка». Мила перешла в наступление: «А мне кажется дурной шуткой поведение наших коммунальных служб. Мы вовсе не милицию вызывали, а пожарную команду и службу Мосгаза. Прошло уже больше часа, а их все нет. Нужны-то нам были они, а вовсе не вы. Вы-то зачем приехали?» Он смутился: «А вдруг какое преступление! Мы должны знать». Жена наступала: «Вы бы лучше следили за работой коммунальных служб, больше пользы было бы!» И тут раздался грохот сапог по лестнице, потом стук кулаком или обухом топора в дверь – это приехали пожарные.
