Принимая целиком повесть «Два дома», как художественно завершенную, талантливую, считаю, что автор должен поработать над повестью «Ядругой».
Считаю, что повесть «Я другой» необходимо несколько сократить за счет повторяющихся размышлений героя, его рефлексий. Необходимо убрать тот цинизм, те ругательства, которыми пересыпана речь сверстников Бориса. Натуралистична сцена с кошкой, которую забивают до смерти пьяные парни. Сцена эта невероятно растянута и без всякого ущерба может быть сокращена наполовину. Хотелось бы, чтобы в этой повести полнее было раскрыто чувство Бориса к девочке, которую он любит первой чистой любовью. Хотелось бы, чтобы и в этой повести была бы показана мать героя не только в ее конфликте с бабушкой Лидой, о чем мы уже хорошо и убедительно прочитали в повести «Два дома».
Думаю, что сейчас две эти повести несовместимы по своему художественному уровню. Повесть «Два дома» можно рекомендовать к изданию, она готова, но повесть «Я другой» требует доработки, и, на мой взгляд, небольшой доработки, скорее авторской редактуры. Если автор сумеет выполнить все претензии рецензентов к его повести «Я другой», то может получиться незаурядная книга, дышащая мыслью, психологической и жизненной достоверностью.
4 июля Ник. Евдокимов
Это была первая, ее, по старой дружбе с автором, привожу целиком, вторую даю, как и предыдущие, с сокращениями:
РЕЦЕНЗИЯ
на рукопись сборника повестей В. Кантора «Два дома»
321 м.п. стр., «Советский писатель», 1979
Сборник, собственно, представляет собой определенное единство в сюжетном и идейном плане. Это – дилогия, в которую входят две повести: «Два дома» и «Я другой». Главные действующие лица здесь одни и те же, различается только время действия, меняется «центр тяжести» его. Это смещение вызвано смещением центрального героя, изменением его возраста и, соответственно, круга интересов, переживаний.
Это, так сказать, внешне. Но по степени глубинного звучания своего и художественного решения повести эти, на мой взгляд, не равноценны.
Наиболее удавшейся, интересной по поставленным здесь проблемам, по созданным автором характерам действующих лиц я считаю первую – «Два дома». Здесь и впрямь углубленно исследуется давний и неразрешимый в силу органичности и непримиримости своей конфликт между двумя домами, двумя семьями. Конфликт этот носит отчетливо выраженный социально-психологический характер, он ориентирован в конкретно-историческом плане и, на мой взгляд, достаточно жизненен и актуален, что сообщает повести ощутимую общественную значимость.
Повествование ведется здесь от лица ребенка, происходящее воспринимается его глазами, разумом, ощущениями. Маленький Борис, едва начавший ходить в школу, становится свидетелем и участником затянувшегося семейного конфликта. Узелок его затянут отношениями матери Бориса с ее свекровью – бабушкой Лидой, Лидией Андреевной. В немалой мере здесь психологические корни вполне традиционны: свекровь и невестка от века сталкиваются между собой, безуспешно пытаясь «разделить» или отстоять свое исключительное право на мужчину – мать, по исконному материнскому праву на сына, жена – по столь же несомненному праву – на мужа. Сыну-мужу, оказавшемуся меж двух огней, дорожащему каждой из близких ему женщин, приходится туго, именно в этом положении предстает перед читателем Григорий – отец Бориса, сын Лидии Андреевны.
Но здесь «срабатывают» еще два немаловажных фактора. Лидия Андреевна принадлежит к потомственной интеллигентной семье. Здесь сильны традиции и память об участии в революционном движении, в строительстве нового общества – культурном строительстве. Здесь существует и известного рода апломб, сознание своей исключительности, своего рода избранности – сознание, идущее, разумеется, от пережитков снобизма, получающее благодатную почву в процессе неприметно развивающегося омещанивания, духовной деградации. Ибо настоящий интеллигент-революционер не может, органически не способен смотреть свысока на людей иного социального круга, презирать их и осуждать, не пытаясь разобраться в мотивах их поведения, взглядах, найти с ними общий язык.
Именно так воспринимает Лидия Андреевна свою невестку Аню. Женитьба Григория на Ане, в глазах Лидии Андреевны, являет собой мезальянс, потому что Аня – интеллигентка в первом поколении, ее родители и близкие живут на городской окраине, ее отец был простым шофером и любит попивать, уклад в этом окраинном домике самый простой, наполовину крестьянский, «пригородный». В доме этом живут странные и темные люди, происходят свои драмы, вскипают страсти, напряженно работает ищущая, хотя и ограниченная невежеством, обожженная болью сердца мысль.
В центре этого мира, как самое светлое и доброе здесь, находится вторая бабушка Бориса – бабушка Настя, очень похожая и на бабушку Алеши Пешкова, и на бабушку из астафьевского «Последнего поклона» – похожа душевной сердечностью своей, простотой, честностью. Она – прямая противоположность Лидии Андреевны с ее черствым, эгоистическим складом души, недоверчиво-пренебрежительным отношением к окружающим, с ее догматической жилкой и прямолинейностью, категоричностью взглядов и суждений. Она, что всячески подчеркивается в повести, воплощает собой начало бездуховное, бесчеловечное, что сказывется даже в ее материнском чувстве, деспотичном до предела.
Так сталкиваются холод и тепло, доброта и бессердечность, особо остро воспринимаемые маленьким героем повести. Его и наши симпатии явно на стороне второго дома – дома бабушки Насти, при всей внешней вульгарности царящей здесь атмосферы.
Есть еще и третий фактор, заявленный, однако не разработанный автором. Анна – мать Бориса – и Лидия Андреевна, оказывается, коллеги по своей научной деятельности. Они обе биологи, но Анна в послевоенные годы отдала свои пристрастия и интересы генетике и, в связи с событиями, происходившими в ту пору в биологической науке, на долгий срок оказалась в тяжелом положении. Торжествовала линия Лысенко, сторонником коей была Лидия Андреевна. Таким образом, невестка выступает еще и в роли научного и идейного противника свекрови, притом, к моменту действия повести, уже в качестве фигуры, торжествующей, в свою очередь. Все это привносит свои особенности и сложности в конфликт и без того сложный и острый и, соответственно, сообщает динамику и напряженность содержанию, которое развивается и раскрывается автором весьма интенсивно и успешно. Здесь все удается В. Кантору – характеры действующих лиц, психологическая и нравственная атмосфера двух домов, столкновения и споры взрослых персонажей, состояние мальчика, который вынужден терпеть то и другое и лавировать, приспособляться в силу своих возможностей к атмосфере, явно держа сторону матери против бабки Лидии и стараясь сохранить отца, которого бабка всеми силами стремится не только поссорить, но и разлучить, развести с ненавистной невесткой. Психологически и даже физиологически объясним тяжелый срыв, болезнь ребенка, не выдержавшего подобное нервное напряжение…
Считаю повесть «Два дома» работой художественно зрелой, завершенной, выполненной вполне профессионально и талантливо, достойной встречи с читателем.
