Задача для героя сформулирована: деятельный синтез, сочетающий возвышенную идейность с непосредственным человеколюбием. Повесть обрывается в тот момент, когда уже выяснены предпосылки и условия и нужно браться за дело. Придет ли ему черед? Станет ли оно таким, о котором сказано в эпиграфе из грустного и патетического Сервантеса ко второй повести: «Друг Санчо! Да будет тебе известно, что я по воле небес родился в наш железный век, дабы воскресить золотой. Я тот, кому в удел назначены опасности, великие деяния, смелые подвиги»?
2
ВЛАДИМИР КАНТОР. Два дома. Повести.
М., «Советский писатель», 1985. 200 стр.
Герой повестей В. Кантора – сначала мальчик, потом пятнадцатилетний юноша – живет и формируется как бы в двух взаимоотрицающих мирах – двух домах (отсюда и название книги). Дом бабушки Насти, где живут тесно, но без заумных метафизических проблем и интеллигентских комплексов, где заботятся не о «реализации призвания», а просто о заработке, где по праздникам поют под гармошку «Когда я на почте служил ямщиком…», где деликатес – это не апельсины, а селедка, где педагогика не отвергает столь простых и мудрых средств, как ремень… И дом бабушки Лиды, в котором почти нет вещей, зато много книг, в котором по вечерам спорят о смысле жизни, о вечности, небытии, цитируя Гёте, Шиллера, Канта; в котором требуют друг от друга «общественного горения», «духовных запросов», «осуществления себя в делах» и т. д.
Противоположность этих миров (материальность, приземленность одного и «духовность», интеллектуализм другого) в книге настойчиво (порой излишне настойчиво) подчеркивается. Но автор не превращает художественный текст в закодированный абстрактно-философский трактат. Оба дома предстают перед нами с впечатляющей достоверностью и красочностью. Характеры людей, их взаимоотношения, детали быта выписаны четко и убедительно.
Главная удача В. Кантора в том, что ему удалось тонко и точно воссоздать внутренний мир своего юного героя, раскрыть диалектику его души, измученной бесконечной войной между домами (он-то принадлежит и тому и другому). События детства и отрочества описываются в повестях ретроспективно, с позиций более поздней умудренности героя.
<…>
Повести В. Кантора восходят корнями к русской литературной традиции серьезного исследования детства (отрочества, юности) как, может быть, наиболее трудной, наиболее существенной фазы жизни человека – фазы формирования уникального духовного микрокосма.
Характерный для этой традиции взгляд на детство изнутри, обогащенный интеллектуальной культурой автора, позволяет понять, насколько же нелегок, а порой исполнен подлинного драматизма и болезненных противоречий этот «труд души» даже тогда, когда для постороннего взгляда ребенок – баловень судьбы, готовый беззаботно прыгать с утра до вечера.
Вот и герой повестей Боря таков. Если бы только две семьи вели сражение за обладание Бориной душой! Если бы лишь два непримиримых мира ему приходилось примирять! Нет, задача у героя намного сложнее. Его сознание, его психика оказываются на стыке еще целого ряда чуждых друг другу миров. С одной стороны, это обжитый мир семьи, родственников, соседей, с другой – совершенно не похожий на него сопредельный и запредельный мир улицы, школы, страны, человечества. Отнюдь не бесконфликтно соприкасаются мир прошлого (истории, традиции тонкой интеллигентской культуры) и мир бытовой повседневности с отношениями, далекими от книжных, литературных. А какая пропасть открывается вдруг между миром умопостигаемым с его холодными вечностью и бесконечностью, мучительным вопросом о смысле жизни и миром сиюминутным, теплым, дорогим в своих мелких деталях. Все это – через раздирающие противоречия, таящиеся в душе, между целомудренностью, поэтичностью и боязнью показаться «маленьким», не современным. Отсюда – бравада, напускная бывалость, внешний цинизм…
<…>
Есть в книге просчеты структурно-композиционного плана, встречаются языковые огрехи. Но в целом беллетристический дебют Владимира Кантора, автора ряда философских и литературоведческих работ, безусловно удачен. Повести, составившие книгу «Два дома», получились содержательными, со своим лицом.
3
«Литературное обозрение», 1987, № 6.
Владимир КАНТОР
Два дома.
Повести. М., «Советский писатель», 1985
Наливное яблоко.
Рассказ. «Юность», 1986, № 7
Имя Владимира Кантора известно: он автор немалого числа статей по проблемам литературы, написал книги о русской эстетике второй половины XIX века и романе Достоевского «Братья Карамазовы». Однако как прозаик В. Кантор новичок, и его маленькая дилогия – повести «Два дома» и «Я другой» – литературный дебют.
Обе они построены в форме воспоминаний. Автор даже несколько нарочито подчеркивает временную дистанцию, которая пролегла между событиями повестей и рассказом о них. Все эти «я помню» введены не для того, чтобы подчеркнуть автобиографичность повествования: прихотливость и избирательность человеческой памяти мотивируют отсутствие центрирующего сюжета, объединяющего все его линии.
О чем же эти повести? О мальчике, а потом подростке, растущем в семье, где столкнулись две жизненные позиции. Мальчик тяжело переживает разлад, не в силах выбрать одну из жизненных правд – «бабушки Насти» или «бабушки Лиды». Впрочем, для героя это действительно сложно: он «понимает и несет в себе правду их обеих»: и простого, уютного, незамысловатого образа жизни бабушки Насти, и высокой холодноватой духовности бабушки Лиды.
Уж не лежит ли в подоплеке повествования, ограниченного точным местом (Москва) и временем (1955-й и 1960-й годы) философическая притча об извечном конфликте между теплой поэзией простой и доброй души, не ведающей терзаний возомнившего разума, и горними высотами духа, не чувствующего житейской земной почвы? Если читатель поймет наметившуюся коллизию только так, он ошибется, хотя и будет прав, что не остановится на буквально-сюжетном содержании, которым столь часто и исчерпываются произведения, создаваемые в ностальгическом упоении воскресить давно унесенный временем мир детства.
У В. Кантора определенно есть способность в нескольких чертах воссоздать характер, передать атмосферу происходящего, вкус к точным деталям возрастной психологии. Однако не это является опознавательным знаком его прозы. Взгляд В. Кантора на семейный конфликт социально точен: антагонизм невестки (матери мальчика Бори Кузьмина) и свекрови (бабушки Лиды) отнюдь не «метафизического» происхождения (мол, «мама с бабушкой ссорятся по вековечному архетипу», – как говорит Боре отец). В глазах доктора наук и профессора Лидии Дмитриевны Обручевой жена сына унаследовала представления мещанской, бездуховной, неинтеллигентной среды. Справедливо ли это – другой вопрос, но корень непонимания и конфликта – в социальной психологии.
