— Да! — Ждать было бы невыносимо, подумала Софи. Она бы просто умерла от нетерпения. — Да, спасибо!
— Теперь все в порядке? — спросил Чарльз. Платка у него не было, поэтому он высморкался в чистый носок. Софи показалось, что так прозвучали фанфары надежды. — У тебя есть все необходимое?
— Пожалуй, да. Хотя, вообще-то… — У нее в животе заурчало. — Есть у нас хоть что-нибудь съестное?
— Конечно! Как я мог забыть? В любом путешествии важнее всего еда. В поезде есть вагон-ресторан, но он откроется лишь через несколько часов, поэтому я кое-что с собой прихватил.
Чарльз подошел к прикрепленному к стене деревянному столику и принялся освобождать карманы. Первым делом он вытащил шесть яблок, затем сосиски в тесте, которые своими крошками засыпали ему все пальто, и толстый кусок желтого сыра. Из кармашка для часов он вынул пакетик с солью. Наконец, как фокусник, он вытащил из-под шляпы половину жареной курицы, завернутую в промасленную бумагу.
— Как здорово! Как чудесно!
Софи выложила на стол свое печенье, но булку оставила на потом. Все продукты она сложила в стопку.
— Вот! — воскликнула она, когда стопка дошла ей до кончика носа. — Лучше и быть не может.
— Теперь у нас есть все, что надо?
— Угу.
Софи откусила кусок сыра. На вкус он был чудесным, соленым и сливочным, причем одновременно. Состав содрогнулся и поехал вперед. У Софи были Чарльз, жареная курица и приключение.
— Все-все, — с набитым ртом сказала она.
* * *
В Дувре они пересели с поезда на корабль. Погода была переменчива. Перед ними волновалось море — серое, разнузданное. Софи старалась не смотреть на волны. Она старалась не вспоминать о мертвых женщинах.
— Все в порядке? — спросил Чарльз.
Софи кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
Вдобавок ко всему среди пассажиров на борту был полицейский. Софи твердила себе, что здесь он не по ее душу и, скорее всего, просто едет в отпуск, но при взгляде на него все равно мурашки бежали по коже. Чтобы скрыться из виду, Софи тихонько отошла на другую сторону судна и оказалась одна на прогулочной палубе. Она старалась не обращать внимания на море. Однако это было все равно что не обращать внимания на человека с пистолетом — просто невозможно. Море простиралось до самого горизонта, но, сколько Софи ни щурилась, Францию разглядеть не получалось. Вцепившись в поручень, она старалась не паниковать.
Чарльз разглядел ее лицо с другого конца палубы. Он бесшумно подошел к Софи и положил руку ей на плечо — очень ласково, почти как мама.
— Прислушайся! — сказал он. — Слышишь?
Но Софи слышала лишь море.
— Что? — От страха она стала более раздражительной, чем хотелось бы. — Что я вообще должна услышать?
— Мурмурацию! — пояснил Чарльз. — Это добрый знак.
— Что-что?
— Мурмурацию. Когда море и ветер что-то шепчут друг другу, кажется, словно украдкой смеются люди. Вот опять! Слышишь?
Софи это не убедило.
— Шепчут только люди. Море рокочет. Ветер завывает.
— Нет. Порой море и ветер перешептываются. Они давние друзья.
— О…
Отняв одну руку от поручня, Софи взяла за руку Чарльза, вдохнула запах его пальто и выпрямила спину.
— Когда их голоса сливаются, — сказал Чарльз, — это сулит удачу. Мурмурация. Добрый знак.
7
Софи не догадывалась, с какой проблемой придется столкнуться, когда они с Чарльзом окажутся на Северном вокзале Парижа. Пока она стояла, прижимая к груди футляр с виолончелью, английский проводник из поезда изучал небо.
— Скоро снова пойдет дождь, сэр. Надеюсь, вы захватили зонты.
— Я англичанин, — ответил Чарльз. — У меня всегда с собой зонт. Я не вышел бы из дома без зонта, как не вышел бы и без головы.
— И все же я бы на вашем месте поскорее нашел гостиницу, сэр. Не нравится мне, как хмурится небо.
Именно в этот момент Софи и поняла проблему. Странно, как это не пришло ей в голову раньше, но в спешке она и не подумала, что им делать после прохождения английского пограничного контроля.
— Чарльз, — сказала она, — где мы будем ночевать?
— Очень хороший…
— А еще, — перебила она, — что мы будем делать дальше?
— Очень хорошие вопросы, Софи, — ответил Чарльз. — На первый ответить просто. Гробовщик оказался очень приятным человеком. Он порекомендовал прекрасную маленькую гостиницу на берегу Сены. — Чарльз поднял портфель. — Мы возьмем таксикэб.
У вокзала выстроилась длинная вереница экипажей. Выглядели они по-разному: одни казались потрепанными и довольно грязными, а другие блестели и пахли карболовым мылом
[2]. Софи больше всех понравился тот, что был выкрашен в серый с серебром. Лошадь была под стать экипажу — с узкой мордой, она казалась умнее остальных лошадей. Она была похожа на Чарльза; впрочем, Софи решила об этом не говорить.
— Можем мы взять этот экипаж? — Софи протянула серой кобыле последний кусочек шоколада. — Кажется, лошадь совсем заскучала.
— Конечно.
Чарльз протянул извозчику несколько монет, и тот принялся грузить в экипаж их скромный багаж.
— Должен сказать, во Франции очень симпатичные лошади, — заметил Чарльз. — В Париже мне сразу хочется причесаться.
Софи посмотрела по сторонам — на деревья, возвышающиеся над домами, и на мощеные улицы, извивающиеся во всех направлениях. Юбки на женщинах здесь сидели не так, как в Лондоне, а сами женщины как будто скользили, словно двигались под водой.
— Да! — воскликнула Софи. — Я тебя понимаю. Даже голуби здесь наряднее, чем в Лондоне.
Внутри у нее все трепетало, как в предвкушении Рождества.
— А что мы будем делать, когда доберемся до гостиницы? — спросила она.
— Найдем какую-нибудь булочную, Софи, и составим план.
— Почему булочную? Я думала, нам лучше пойти в полицейский участок? Или на почту? Или в мэрию?
— В планировании главное вовремя подкрепиться. В мире было бы меньше войн, если бы премьер-министры ели пончики на заседаниях правительства.
— А потом? — спросила Софи. — Потом что?
— А потом, — ответил Чарльз, — пойдем на охоту.
* * *
Высоко над Сеной, в девяти метрах над землей, карие глаза изучали улицу внизу. Они наблюдали, как к гостинице «Бост» подъехала коляска, из которой выпрыгнула девочка. Глаза подметили, как подрагивали ее пальцы и как напряжены от волнения ее лопатки. Они увидели, как она решительно стиснула зубы и сняла с коляски виолончель, а потом испуганно отскочила с пути автомобиля. Глаза увидели, как она с тревогой открыла футляр и проверила инструмент спереди и сзади, а затем присела на тротуар и большим и указательным пальцем наиграла простенькую мелодию.
