— Ты знаешь, как взломать оконную задвижку?
— Нет.
— Тогда первым пойду я.
Маттео на метр спустился по водосточной трубе и оказался на одном уровне с карнизом. Софи наблюдала за ним, лежа на животе. Ей не хотелось говорить: «Будь осторожен!» Ей не хотелось быть человеком, который дает напутствия, а потому она сказала:
— Удачи!
А еще секунду спустя добавила совершенно ненужное:
— Мы покараулим!
Маттео повернулся лицом к стене. Обхватив трубу обеими руками, он поставил на карниз сначала одну ногу, потом другую и всем телом прижался к кирпичной кладке. Отняв одну руку от трубы, он схватился за кирпич. При виде этого у Софи закружилась голова. Затем Маттео перенес вторую руку и оказался на карнизе, балансируя на цыпочках. Держась за раму, он постепенно сгибал ноги в коленях, пока не сел на корточки. Карниз был довольно широк, но даже так спина Маттео зависла над пустотой. А лицо его было спокойно, как воскресный полдень.
Он принялся ковырять задвижку перочинным ножиком.
— Открыто!
— Отлично! Ох, только будь… — Софи вовремя одернула себя. — Прекрасно! — крикнула она.
Маттео подцепил раму ногтями и потянул. Послышался треск.
— Ach, — пробормотал Маттео.
— Что там? Ты в порядке?
— Ничего. Просто немного крови. — Окно открылось. — Вытрем ее, когда будем уходить. — Он развернулся и сел на подоконник, свесив ноги в комнату. — Порядок! — Он похлопал по карнизу. — Можешь спускаться.
Софи постаралась как можно точнее скопировать все его движения. Маттео обеими руками направлял ее ноги. Она усилием воли заставляла себя думать о виолончелях и мамах, а не о хрусте, с которым ее череп расколется о мостовую, если она сорвется со стены.
— Мамы, — шептала она себе, — мамы стоят того, чтобы за ними охотиться.
Пригнувшись, Софи заглянула в комнату через окно. В архиве было темно и прохладно. Царила напряженная тишина.
— Ты идешь? — спросила Софи у Маттео.
— Non. Внутрь я не захожу, — ответил Маттео, постукивая пятками по деревянной обшивке стен. — Мне и здесь хорошо.
Софи вытащила из кармана свечку и зажгла спичку.
— Хорошо. — Она обернула руку рукавом джемпера, чтобы горячий воск не обжег ей пальцы. — С чего мне начать? — Она посмотрела на надписи на шкафах. — Маттео, здесь все по-французски!
— Само собой! Читай мне.
— Здесь написано: meurtre.
— Это убийства.
— Incendiare?
— Зажигательные бомбы. Думаю, это не наш.
Софи перешла на другой конец комнаты.
— Assurance?
— Это страховки. Поищи в нем.
Софи потянула за дверцу шкафа.
— Он под замком.
Она поверить не могла, что забыла об этом. Но наблюдающий за ней с подоконника Маттео тотчас просиял.
— Конечно, под замком. У тебя есть шпилька?
— Да.
— Отлично. Тогда…
— Подожди секунду. — Софи затеребила шпильку, которой были скреплены ее волосы. Ее пальцы дрожали и почему-то казались толще обычного.
— Ладно, — сказал Маттео. — Bon. Теперь сосредоточься. В замке пять штырьков, oui? Ключ двигает эти штырьки и перемещает задвижку. Где спичка, которую ты зажигала? Ты бросила ее на пол?
— Нет, вот она.
— Сунь спичку в основание замка — вот так, да, — и надави немного влево или вправо. Тебе надо утопить первый штырек…
— Утопить? — Софи старалась не думать об этом слове. Как и о слове «тонуть».
Облизнув пальцы, чтобы унять дрожь, она сунула спичку в широкую часть замочной скважины.
— В какую сторону давить? — прошептала она. — Влево или вправо?
— Ты почувствуешь. Как в реке. Почувствуй течение.
Софи пошевелила спичкой, но ничего не почувствовала.
— Стоп! — сказал Маттео. — Ты слишком усердствуешь.
Слышать такое всегда досадно, особенно когда от напряжения ты даже высунул язык. Софи сердито посмотрела на него.
— Толку от тебя никакого, Маттео.
— Ты слишком сильно давишь. Тыкаешь замок, словно это сосиска. Представь, что он живой.
— Он не живой.
— Откуда ты знаешь? Просто представь!
И это помогло. Когда Софи давила вправо, замок не поддавался. Когда она давила влево, что-то внутри смещалось. Это было едва ощутимо, и Софи несколько раз повторила свое движение, чтобы удостовериться наверняка.
— Что теперь? — спросила она.
— Держи спичку, не сдвигая ее ни на миллиметр.
— Хорошо. — Софи перехватила спичку в левую руку. — А теперь?
— В верхнюю часть замка вставь шпильку, — велел Маттео, прищурившись и внимательно наблюдая за ней. — Начинай с пятого штырька. Подсунь шпильку под него и двигай ее вверх, пока он не встанет на место.
— Как это — встанет на место? — Руки Софи вспотели. Облизав ладони, она вытерла их о грудь.
— Не знаю, как объяснить. Это несложно. Ты просто…
— Может, войдешь и сделаешь сам?
— Non. Качай шпильку, пока не почувствуешь, что стало… тверже. Ты точно почувствуешь. Может, даже услышишь щелчок. Но очень тихий, если замок смазан. Как кашель муравья. — Рот Маттео был приоткрыт, словно он слушал музыку. — Думаю, этот замок смазан.
— А потом?
— Потом то же самое с четвертым штырьком, потом с третьим, а потом…
— Со вторым, я поняла.
— Он встал на место?
Сначала у Софи ничего не выходило. Она водила шпилькой вверх и вниз, постепенно теряя терпение. А потом она вдруг почувствовала — сдвиг был совсем слабым, но шпилька вдруг замерла на месте, больше не шатаясь.
— Кажется, да! Что теперь?
— Отлично. Первый всегда сложнее всего. Теперь потяни шпильку на себя — несильно, чтобы она прошла не больше миллиметра, — и поставь на место следующий штырек.
Затаив дыхание, Софи на волосок выдвинула шпильку из замка. Пошевелив ею, она подсунула ее под следующий штырек. Теперь она вошла в ритм, и стало гораздо проще.
— Третий готов! — воскликнула она. — Второй. — Сложнее всего ей дался последний. — Кажется, все!
Если бы она ожидала поздравлений, ее постигло бы разочарование. Маттео лишь кратко кивнул.
— Прекрасно, — сказал он. — Теперь держи шпильку — постарайся, чтобы руки не дрожали, — и дерни спичку влево.
Замок щелкнул и открылся. Софи поднесла ящик к окну, и вместе они принялись перебирать документы. У Софи дрожали пальцы. В тусклом свете определить было сложно, но ей показалось, что Маттео тоже не справляется с дрожью.
