— Откуда идет звук? — спросила Софи. — Откуда? Быстрее!
— С северо-запада, — ответила Анастасия и потянула Софи за собой. — Сначала иди на запад.
— Где запад? — воскликнула Софи. — Слева или справа?
— Слева! — сказала Сафи. — Вон там, где крыша с черным флюгером. За ней общественные купальни. Потом тебе придется спрыгнуть.
Софи развернулась и бросилась бежать. Чарльз припустил за ней. Черепица под ее ногами то и дело трескалась, а шаги остальных ребят затихали позади.
— Софи! — крикнул Маттео. — Ты бежишь слишком быстро!
Но Софи так не казалось. Она бежала недостаточно быстро, потому что музыка могла в любой момент оборваться. Софи перепрыгнула на крышу купален, а потом пробежала по целой улице остроконечных крыш, даже не пригибаясь и не прячась за трубами. Если бы кто-то и поднял голову, не разглядел бы ничего, кроме темного расплывчатого силуэта.
— Софи! Стой!
Софи резко остановилась. Между домами пролегал переулок. Следующая крыша была плоской, но, чтобы попасть на нее, Софи нужно было перепрыгнуть просвет длиной в два ее роста. И ей совсем не хотелось бесславно погибнуть именно в этот момент.
Она едва дышала. Попробовав подготовиться к прыжку, она обнаружила, что ноги у нее не гнутся.
— Я не могу, — прошептала она.
— Можешь, — сказал Чарльз, который вдруг оказался позади. — Я тебя переброшу. Свернись клубочком.
— Что? — не веря своим ушам, переспросила Софи.
— Присядь! — скомандовал он, как заправский военный.
Софи присела.
— Постарайся приземлиться на руки и ноги, но не на колени, — сказал Чарльз. — Колени очень хрупкие. На колени не падай. Поняла, Софи?
Софи кивнула.
— Быстрее!
Музыка стихала.
— На счет «три», Софи. Раз. Два… — Чарльз понял ее на руки и размахнулся. — Три.
Софи и не догадывалась, что Чарльз такой сильный. Он всегда казался хилым, но теперь без труда поднял ее и швырнул вперед. Ветер хлестнул ее по лицу — и вот она уже ударилась о следующую крышу и рассеченные ладони обожгло болью.
Снова раздался вопль:
— Три!
С громким стуком рядом приземлился Маттео.
— А ты как сюда попал?
— Я решил тебя догнать, — объяснил он. — Не хотел пропустить такой момент.
Следующим на крышу перепрыгнул Чарльз, раскинув ноги в свете фонаря. Он неуклюже приземлился на одно колено и смахнул пыль с бровей.
— Пожалуй, Софи, тебе не стоит упоминать об этом в разговоре с органами опеки, — хрипло сказал он. — Полагаю, они не обрадуются узнать, что я швыряю детей с крыши на крышу.
Софи пораженно смотрела на него.
— Беги! — воскликнул он.
И Софи побежала. Порой ее тяжелое дыхание заглушало музыку, и ей казалось, что она уже стихла, но виолончель играла и играла — все быстрее и быстрее, хотя быстрее уже и быть не могло.
Маттео хромал на левую ногу и стонал от боли, но при этом даже не морщился.
Вдруг Софи услышала, как Маттео ахнул, и повернулась как раз в тот момент, когда у него подогнулись ноги и он поехал вниз. Чарльз оказался ближе и выбросил свой зонт. Маттео успел схватиться за его изогнутую рукоятку.
— Держись крепче, — сказал Чарльз и втащил Маттео обратно на гребень крыши.
— Ты — гораздо — тяжелее — чем — кажешься, — пробормотал Чарльз.
Цепляясь за Чарльза, как за приставную лестницу, Маттео поднялся на ноги. Должно быть, Чарльз заметил, насколько он бледен, потому что улыбнулся, несмотря на натугу.
— Англичанин без зонта и не человек вовсе, — заметил он.
Из-под ног Маттео выскользнула плитка черепицы. Она слетела с крыши и разбилась о тротуар. Внизу кто-то вскрикнул и поднял голову.
— Пожалуй, лучше нам поторопиться, — сказал Чарльз.
Софи бросилась бежать.
Следовать за музыкой было вовсе не так просто, как она себе представляла, но казалось, что она постепенно становилась громче. Похоже, она звучала совсем рядом. И она была прекрасна.
Затем к музыке прибавился голос. Пели по-французски. Софи было известно, что звезды поют лишь в плохих стихах, но все равно ей казалось, что поют сами звезды.
Софи подобралась к краю крыши и остановилась.
На соседней крыше, до которой оставался всего один прыжок, спиной к Софи сидела женщина. Сидя на перевернутом ящике, она прижимала к телу виолончель.
Даже в темноте Софи видела, что волосы у женщины были цвета молнии.
31
Сердце сжалось в груди у Софи.
— Чарльз! — воскликнула она. Ее голос казался надломленным и чужим. Она казалась изголодавшейся. — Чарльз! Это она? Она?
«А если это не она?» — подумала Софи. Ей стало нехорошо. А если это все же она?
— Иди, Софи, — сказал Чарльз и легонько ее подтолкнул. — Не торопись. Прыгай осторожно. Мы подождем здесь.
Софи прыгнула. Приземлившись, она ударилась левым коленом о черепицу, и по ноге побежала струйка крови. Софи не обратила на нее внимания.
Она вдруг поняла, что не подумала, что сказать. Дальше этого в своих фантазиях она не заходила, но ничего не сказать она не могла. Что говорят в таких случаях? «Добрый вечер?» «Я тебя люблю?» «Какая прекрасная погода?»
Но волноваться ей не стоило. Софи много лет провела с Чарльзом, а потому подошла к виолончелистке с гордо поднятой головой, ступая мягко, как кошка.
— Простите? — сказала Софи.
Музыка не прекратилась. Софи сделала еще один шаг и дрожащим пальцем коснулась руки женщины.
— Простите, — повторила Софи. — Простите? Bonsoir? Простите.
Музыка стихла. Женщина обернулась.
— Здравствуйте, — сказала Софи и сглотнула. — Я… охочусь. Охочусь на маму. Кажется, именно вас я и ищу.
Луна осветила их. У этой женщины были глаза, нос и губы Софи. Она пахла розами и канифолью. У нее было такое лицо, подумала Софи, словно она пару десятков раз объехала весь мир. Глаза у нее были такого цвета, который является только во снах.
Чарльз наблюдал за ними с соседней крыши. Он увидел, как женщина вскрикнула, наклонилась и пригляделась к Софи. Он увидел, как она покрыла поцелуями ее глаза, уши и лоб, а затем обняла Софи и принялась кружить, хохоча, и вскоре они уже слились воедино и перестали быть незнакомками друг для друга.
* * *
Чарльз присел на корточки возле труб.
