– Мы с твоим дядюшкой получили этот дом уже в таком виде, с мебелью и всем прочим. Должна признать, что для приверженцев британской короны у Китченеров – бывших владельцев – был в самом деле неплохой вкус. Вот они, – добавила она, указав на пару портретов в нишах по обе стороны от камина.
Элиза изучающе посмотрела на картины. Миссис Китченер, по виду, было едва за сорок. Она была одета по моде, в богато украшенное платье с изысканным париком, но мягкий подбородок и круглые, румяные щеки указывали на возможную любовь дамы к сладостям и хорошей шутке.
Мистер Китченер был лет на двадцать старше жены и имел какой-то отсутствующий вид. Элизе показалось, что он слегка терялся за своим роскошным костюмом, словно без него становился обычным шестидесятилетним мужчиной, встречающим сумерки своей жизни скорее с терпением, нежели с присутствием духа.
Не встречая самих людей, невозможно было судить о сходстве. Тем не менее манера написания и краски говорили о том, что писал скорее профессионал, чем любитель, поэтому Элиза сделала вывод, что портреты должны передавать сходство довольно точно.
– Они кажутся очень респектабельной парой, – заметила она. – Наверное, было очень горько продавать дом, в который, очевидно, вложено столько трудов и любви.
– Продавать? – фыркнула тетушка Гертруда. – Надеюсь, ты не думаешь, что мы с твоим дядей стали бы отдавать деньги паре британских лизоблюдов.
Элиза смутилась.
– Не понимаю, как тогда вам достался их дом?
– Так же, как генералу Бергойну когда-то достался дом твоего отца в Саратоге – в качестве военной добычи.
– Ах вот как, – протянула Элиза. – Ну конечно.
– Я собиралась снять эти картины, но все как-то руки не доходили. К тому же мне нечего повесить на их место, так что…
Девушка понимающе кивнула. И все-же то и дело возвращалась взглядом к чете Китченер, которая вызывала безотчетное сочувствие. Она была раздавлена, когда узнала, что дом в Саратоге захвачен, и просто убита, когда ей сообщили, что поместье сожгли. И хотя ее отец довольно быстро его восстановил, дома, хранившего столько детских воспоминаний, больше не существовало. Эти счастливые моменты нельзя было вернуть, отстроив новые стены.
– У них есть дети? – тихо спросила она.
– Полагаю, что да. – Не имея детей, тетушка Гертруда никогда не была особо сентиментальной в этом вопросе. – В одной из спален наверху, той, где ты спишь, была детская, а другая, судя по мебели, принадлежала юной девушке. Похоже, они также потеряли сына в битве, поскольку в третьей комнате висела сабля, перевязанная траурной лентой.
– И им пришлось все это бросить!
– Именно так. Когда силы генерала Вашингтона захватили северную часть Нью-Джерси, Китченеры, как и прочие британские подданные, бежали в такой спешке, что не брали ничего, кроме одежды и драгоценностей, да и то не всех. – Тетушка Гертруда постучала по камее, приколотой на платье. – Эту милую вещицу я нашла наверху, за комодом.
Вошел Улисс, дворецкий. Когда его заметили, он объявил:
– Полковник Гамильтон пришел справиться о здоровье мисс Скайлер.
Широкая улыбка расцвела на лице тетушки Гертруды, но увяла, стоило ей обратить свой взгляд на Элизу. Щеки девушки пылали. Она не готова была видеть его, только не тогда, когда в мыслях все смешалось – и раздражение, и смущение, и что-то абсурдно напоминающее волнение перед предстоящей встречей.
Было ясно, что тетушка Гертруда захочет узнать причины ее отказа, но выяснять их при дворецком она не стала.
– Передайте полковнику Гамильтону, что мисс Скайлер в порядке, но немного устала и нуждается в отдыхе после вчерашних испытаний. Пожалуйста, передайте огромную благодарность от нас с доктором Кокраном за помощь и скажите, что мы с нетерпением ждем возможности достойно отблагодарить его за проявленное рыцарство, как только мисс Скайлер окончательно встанет на ноги.
Улисс кивнул и вышел, прикрыв дверь, чтобы не выпускать тепло из комнаты. Элиза напряженно вслушивалась в голоса, доносившиеся из прихожей, но слишком толстые стены не позволяли разобрать ничего, кроме неясного бормотания. Тем не менее беседа продолжилась дольше, чем она предполагала; Элизе показалось, она слышала, как полковник настаивал на том, что хочет лично убедиться в ее здоровье, прежде чем его уговорили уйти. Наконец входная дверь открылась и закрылась.
Элиза повернулась к окну, почти ожидая увидеть полковника, но ничего, кроме тусклого зимнего утра, не увидела. Она была капельку разочарована, пусть сама и отослала его прочь.
Отвернувшись от окна, девушка наткнулась на вопросительный взгляд тетушки.
– Скажи-ка мне, дорогая, не удосужился ли полковник Гамильтон объяснить, каким образом он вчера оказался на почтовом тракте? – небрежно спросила женщина – слишком небрежно, по мнению Элизы, – словно она ничего не хотела узнать, а, наоборот, владела всей нужной информацией. Очевидно, даже праведная тетушка Гертруда была не против изредка немного посплетничать.
– Он сказал, что объезжал посты вдоль реки Гудзон.
– Правда? Я-то думала, с постов должны докладывать обстановку ему, а не наоборот.
Элиза об этом не задумывалась, но теперь, когда мысль прозвучала, она показалась довольно логичной.
– Возможно, он подумал, что нужно проверить их усердие. Папа не раз замечал, что ничего так не поднимает боевой дух и дисциплину, как внезапные проверки командования.
– Возможно, – согласилась тетушка.
Она обрезала нитку у только что пришитой пуговицы, отложила сюртук и вытащила новый из стопки, лежащей рядом.
– Ты не выглядишь убежденной, – заметила Элиза.
– Просто твой дядя Джон упоминал о вчерашнем отсутствии полковника Гамильтона. Точнее, он сказал, что генерал Вашингтон заметил отсутствие полковника. Так что, если это была внезапная проверка, о ней не знали не только его подчиненные, но и командование.
Элиза почувствовала, как краска приливает к щекам.
– Не уверена, что понимаю тебя, тетя.
– Твой отец писал генералу Вашингтону о твоем приезде, не так ли?
– Конечно, и он бы никогда не позволил мне поехать без нашего доверенного кучера, мистера Винсента. Ради меня милый старый солдат сделал вид, что едет с важным военным донесением, но учитывая, что папа вот уже два года как отстранен от командования, скорее всего, это было придумано, чтобы не беспокоить меня.
Тетушка Гертруда кивнула.
– Не хотелось бы говорить лишнее, но мне всегда казалось, что ты – любимица отца, даже по сравнению с Джоном, Филиппом-младшим и другими мальчиками. Из всех детей ты сильнее всего похожа на него по духу. Поэтому неудивительно, что он решил известить главнокомандующего Континентальной армией о том, что его дочь едет навестить тетушку. Хотя, дай подумать, хм-м-м… письма генерала Вашингтона не сразу попадают к нему в руки. Сначала их проверяет…
