Краска прилила к ее щекам, когда в сотый раз за неделю перед глазами возникла картина, где молодой полковник ждет ее на сеновале отца.
А вчера Элиза согласилась отправиться с ним на санную прогулку, но, конечно же, лишь для того, чтобы снова повидать его коня, Гектора. Пусть ей и не хотелось это признавать, в последнее время девушка ощущала растущую привязанность к хозяину Гектора, сравнимую, а то и превосходящую ту, что она испытывала к нему самому.
Ее нынешний пациент, полковник Мартинс, сделал попытку сбежать.
– Вы так раскраснелись, мисс Скайлер. Пожалуйста, позвольте мне принести вам стакан холодной воды!
Элиза придержала его руку, заставив вновь опуститься в кресло.
– Я в полном порядке, полковник. Будьте добры, не вставайте, пока процедура не окончена.
Она как раз делала последнюю прививку подполковнику с превосходной фамилией Френдли
[11], когда услышала, как открылась входная дверь за ее спиной, и мужской голос радостно воскликнул:
– Ну, и где он, этот негодяй Гамильтон?! Пусть немедленно спускается и прихватит саблю! Возмездие настигло его!
При звуках знакомого имени сердце Элизы радостно забилось в груди.
– Нет, его нет, сэр, – предупредил капрал Вестон, убираясь с пути громогласного гостя.
В это время Элиза изо всех сил пыталась скрыть разочарование. Она взглянула на троих мужчин, которым удалось увильнуть от работы (или чей ранг был достаточно высок для того, чтобы вместо работы продолжить флиртовать с прекрасными помощницами доктора). Но ни одного из них, похоже, не обеспокоило внезапное появление в дверях двух колоритных фигур.
Оба вошедших выглядели ровесниками Элизы, может, на год или два постарше, и оба были одеты в отлично сидящие мундиры, пошитые из лучшей шерсти. Нашивки на рукаве одного сообщали, что он подполковник, а второй оказался генерал-майором, и с первого взгляда было непросто определить, кто из них больший сорвиголова. У генерала были темные вьющиеся волосы, обрамляющие бледное лицо, чуть тронутое румянцем с мороза. Длинный тонкий нос выдавал в нем аристократа, но, тем не менее, он искренне улыбнулся, увидев Элизу, оставшуюся в одиночестве: Анжелика и Пегги отправились осмотреть дом с целью убедиться, что больше ни один офицер не прячется в шкафу или под кроватью.
– Да, я сегодня, без сомнений, пришел по адресу. Только что столкнулся в прихожей с двумя потрясающими красотками, и вот оказался лицом к лицу с третьей. Определенно, отличный день!
Черты лица подполковника были не такими тонкими, и телосложение не отличалось изяществом, но мундир выглядел более щегольским, чем у приятеля, сюртук казался свежевыглаженным, а сапоги блестели, несмотря на то что офицерам совершенно точно пришлось какое-то время провести в седле. Несколько каштановых прядей виднелись на висках, но остальные волосы были тщательно напудрены. Этот человек явно заботился о своей внешности – и о том, какое впечатление производит на окружающих. Заметив, что Элиза смотрит на него, он прижал руку к груди и низко поклонился.
– Прошу прощения, мисс, – сказал офицер, комично подчеркивая свой южный акцент, – если бы я знал, что в этом мужском логове присутствуют представительницы прекрасного пола, то привязал бы своего спутника снаружи, с лошадьми!
– Если бы ты знал, что в доме женщины, Лоуренс, – съязвил в ответ генерал, – ты, вероятно, постарался бы тут же улизнуть через заднюю дверь, чтобы тебя по ошибке не приняли за человека знатного и воспитанного.
Лоуренс! Элиза сразу же узнала фамилию, а южный акцент подтвердил ее догадку. Генри Лоуренс из Южной Каролины был президентом Континентального конгресса. А это, должно быть, один из его сыновей.
Акцент темноволосого офицера тоже интриговал. Он был европейским, но сглаженным определенной схожестью речи высших сословий, которая не позволяла понять, французский он, испанский или итальянский. Элиза решила, что все-таки французский, и тут генерал сказал:
– Позвольте представиться, мадемуазель. Мари-Жозеф Поль Ив Рош Жильбер дю Мотье, маркиз де Лафайет, но вы можете называть меня Жиль…
– А лучше называйте Мари, как и все остальные, – вставил подполковник Лоуренс, с американской непосредственностью протянув ей руку. – Джон Лоуренс, – назвал он себя. – Имен у меня меньше, чем у моего друга, но я компенсирую этот недостаток избытком очарования.
Элиза наблюдала за этим представлением, удивленно округлив глаза. Наконец она сказала:
– Я бы пожала вам руку, но у меня микробы оспы на пальцах.
Даже возникни на месте Элизы огромная змея, вряд ли подполковнику Лоуренсу удалось бы отскочить от нее быстрее. Менее чем за секунду он очутился в другом конце комнаты, вместе с маркизом, наступающим ему на пятки. Элиза рассмеялась.
Маркиз пришел в себя первым.
– Прошу прощения, мадемуазель, но мне показалось, что вы сказали «оспа».
– Я действительно сказала «оспа».
Анжелика и Пегги вернулись ни с чем.
– Похоже, весть о нас уже разнеслась повсюду, – Анжелика бросила сердитый взгляд на капрала Вестона, – внезапно в доме не осталось ни души.
– Видите ли, генерал, – сказала Элиза, взмахнув рукой, – мы с сестрами находимся здесь по поручению доктора, прививая храбрых солдат нашей армии от врага более страшного, чем британцы и немцы вместе взятые.
– Вы, девушки? – Южанин, казалось, неподдельно удивлен. – Делаете прививки солдатам?
– Каждому солдату, – уточнила Элиза. – К примеру, тот, кого вы искали, полковник Гамильтон, был привит вчера. Не хотите ли последовать его примеру?
И тут Элиза в первый раз за день искренне улыбнулась. В этом Лоуренсе было что-то, немедленно к себе располагающее.
Он почесал запястье.
– Марквис – он так и произнес «марквис» язвительным тоном, – и я, мы оба были привиты несколько лет назад. Я потрясен вашей храбростью, но вся эта процедура показалась мне крайне неестественной и пугающей.
– Что? Вам уже делали прививку? Тогда вам нечего бояться.
Говоря это, она поднялась, махнув Пегги, чтобы та начала собирать инструменты. Лоуренс при этом отступил за кресло.
– Тут я склонен принять сторону моего американского друга. Если бы Господь не хотел, чтобы мы болели оспой, он бы не стал ее создавать, – заметил Лафайет.
Анжелика, помогающая Пегги, уже собралась было выйти из комнаты, но не смогла промолчать.
– Это самое абсурдное из всего, что я слышала! Творец ставит перед нами препятствия, чтобы мы, используя его дары, смогли преодолеть их, а не спасовать перед их лицом. Следуя вашей логике, нам нужно было жить в пещерах и носить шкуры – уверена, вряд ли подполковник Лоуренс нашел бы это удобным.
