– Капрал Вестон! – воскликнула Элиза, с радостью встречая знакомое лицо.
– Вы знаете этого человека? – требовательно, с нотками ревности в голосе, спросил полковник Гамильтон.
Элиза с улыбкой обернулась к нему.
– Конечно. Я делала ему прививку от оспы. Что вы здесь делаете, капрал?
Вестон слегка смутился.
– Я немного приболел после прививки.
– Жаль это слышать, но все должно пройти довольно быстро. Однако не могу не спросить, капрал Вестон, почему ваш стул стоит так близко к печке? Похоже, это доставляет определенные неудобства, если судить по тому, как пылают ваши щеки.
Глаза Вестона распахнулись от удивления.
– Но, мисс, это же самое теплое место в лазарете! Если вы вдруг не заметили, то на улице зима.
– Я вполне заметила. Так же, как и те двадцать солдат, чьи койки стоят намного дальше от печи, чем ваш стул.
– Девятнадцать, мисс, – неуверенно возразил капрал Вестон. – Одна из коек освободилась сегодня утром.
– Освободилась? – переспросила Элиза. – Вы хотите сказать, пациент умер?
В голосе ее отчетливо прозвучало обвинение.
– Д-да, мисс, – тихо ответил капрал Вестон. – Здесь еще три печки, мисс.
– И еще девятнадцать пациентов. Могу я предложить вам подвинуть пару коек поближе к этой печке и найти себе место, где вам не будет излишне жарко? Я просто смотреть не могу на страдания одного из наших храбрых воинов.
– Нужны, по меньшей мере, двое, чтобы передвинуть койку, мисс. А я всего лишь дневальный.
– Уверена, полковник Гамильтон будет счастлив вам помочь.
Она повернулась к своему спутнику впервые с тех пор, как они вошли в лазарет, готовая встретить его пронзительный взгляд, так, похоже, и не отрывавшийся от нее ни на мгновение. Почему, во имя всего святого, он так на нее смотрит? Это и имели в виду Пегги с Анжеликой, когда сказали, что Гамильтон увивался вокруг нее целый вечер? И если да, заметил ли он, что она смотрит на него точно так же?
– Полковник?
Словно очнувшись ото сна, мужчина встал по стойке смирно.
– Капрал, беритесь за изножье, да побыстрее, – сказал он, поспешив к ближайшей койке.
Юный пациент на ней, похоже, пребывал в беспамятстве; на щеках его едва пробивался редкий пушок. Элиза смотрела, как Алекс подоткнул одеяло под плечи больного и ласково потрепал его по руке.
– Отдохни немного, мальчик. У тебя впереди долгая дорога.
Элиза тихонько отошла от Алекса, направившись к больному на соседней койке. Еще один бледный юноша следил за ней с любопытством, очевидно, услышав, какой переполох она здесь устроила. Девушка представилась, и солдат сказал, что его имя рядовой Уоллес. Ему было около двадцати, но его рука, которую она держала, казалась слабой, как у десятилетнего.
– Как вы сегодня, рядовой Уоллес? Принести вам что-нибудь?
– Один взгляд на прелестное женское личико делает день ярче, – ответил солдат.
– У вас не бывает других посетителей?
– Никого, кроме докторов, а они обычно так заняты, что приходят лишь раз в день.
– Нет семьи? Это ужасно!
Рядовой Уоллес пожал плечами.
– Мы собрались со всего севера, а некоторые даже с юга, из Вирджинии. С тем, как работает почта в наше время, наши семьи чаще всего даже не знают о том, что мы в лазарете, пока нас не выпишут или, ну, вы понимаете, «выпишут».
Он поднял глаза к потолку, а Элиза, напротив, опустила взгляд на кровать и не могла не заметить пустоту под одеялом ниже колена рядового, там, где должны были находиться лодыжка и ступня.
– Я – один из счастливчиков, – сказал Уоллес, заметив ее взгляд. – Пуля попала ниже колена, так что сустав не пострадал. И, док сказал, заражение крови мне уже не грозит. Осталось поднабраться сил, а затем отправлюсь домой, в Массачусетс. Я учусь писать, – продолжал он, указывая на небольшой ящик, заменяющий стол, который стоял на полу рядом с его койкой. – Подумал, что могу выучиться на печатника, когда вернусь домой. Если эта работа подошла послу Франклину, думаю, что она сгодится и мне.
Элиза перебросилась с ним еще парой слов и отошла к следующей койке. Истории у всех были в основном одинаковые, если, конечно, пациент находился в сознании. В лазарете было холодно и кормили скудно, но, по их собственному утверждению, сильнее всего донимала скука.
Они бодрствовали по четырнадцать-шестнадцать часов в сутки, а доктора заглядывали минут на двадцать-тридцать. Элиза решила, что будет приходить сюда каждый день и попросит Пегги с Анжеликой навещать другие лазареты в лагере. Если нет возможности собирать припасы или деньги, как в Олбани, и если у нее нет медицинских навыков, как у тетушки, она, по крайней мере, может почитать выздоравливающему солдату книгу или послушать его рассказы о доме, находящемся за сотни, а то и тысячи миль.
К тому времени, как они с Алексом закончили обход, на город опустилась темнота. Элиза повернулась к своему спутнику.
– Я должна поблагодарить вас за то, что привели меня сюда, полковник Гамильтон. Надеюсь, мне удастся раздобыть еще несколько одеял для этого лазарета, а быть может, даже одну или две печи. Тетушка говорила, что в городе много пустующих домов.
– Это мне следует поблагодарить вас, – возразил Алекс. – На самом деле, я не намеревался приводить вас сюда сегодня. Любая другая девушка убежала бы прочь.
– Хотелось бы думать, что я не любая девушка, – заметила Элиза. Она не собиралась отвечать кокетливо – два часа, проведенные в лазарете, избавляют от подобных мыслей напрочь, – но слова вырвались прежде, чем она успела их остановить.
– Я в этом уверен, – сказал Алекс и, к ее удивлению, рассмеялся. – Клянусь, если на свете и есть более неуклюжий кавалер, чем я, то не завидую этому бедняге.
– Кавалер, вы? Вы ухаживаете за мной, полковник Гамильтон? – спросила она с робкой улыбкой.
– Если можно назвать ухаживаниями приглашение на свидание в лазарет. И это с учетом того, что вы лишь недавно начали со мной разговаривать!
– Кажется, с тех пор прошла целая вечность. Я даже вспомнить не могу, что мне так в вас не нравилось, – откровенно призналась она.
Он усмехнулся.
– Тогда мне, пожалуй, не стоит вам напоминать. Хотя, по-моему, все вышло просто отлично, ведь вы все же побывали со мной в амбаре!
Элиза собралась возмущенно вздохнуть, но улыбка выдала ее веселье, и они добрались до дома тетушки Кокран намного быстрее, чем ей бы хотелось.
У двери девушка обернулась к нему.
– Не знаю, могу ли описать этот день как приятный, – сказала она. – Тем не менее, вынуждена признать, что мне понравилось проводить с вами время, полковник Гамильтон.
