– Могу я расценивать это как разрешение пригласить вас куда-нибудь снова?
– Почему-то не верю, что вы стали бы держаться от меня подальше, даже если бы я попросила об этом, – заявила Элиза, внезапно почувствовав себя не менее дерзкой, чем Анжелика.
– О, но я стал бы. Держался бы подальше и страдал от желания увидеть вас.
Девушка не смогла удержаться от смеха. Она знала, что ей следовало бы пресечь излишне настойчивые ухаживания, но посещение лазарета напомнило о том, что сейчас не та ситуация, когда следует строго придерживаться правил. Шла война, и она торопила все события. Там, где в мирное время понадобились бы месяцы, в военное счет шел на дни.
– Днем я, скорее всего, окажусь в лазарете, но мои вечера, вероятно, будут свободны. Если вы захотите нас навестить, я уверена, дядя с тетей обрадуются вашему визиту.
– А вы? – Смешливые лучики разбежались от уголков его глаз. – Вы будете мне рады?
– Пожалуйста, полковник! В девушке должна быть хоть капелька загадочности.
И, постучав тонким пальчиком в перчатке по кончику его покрасневшего носа, она скрылась за дверью, чувствуя, как сердце рвется из груди.
– Это был полковник Гамильтон? – встретил ее голос Пегги. Она выбежала в прихожую и утащила Элизу в натопленную гостиную, после того, как та стянула свои холодные, отсыревшие ботинки. – Луиза сказала, что ты ушла несколько часов назад. Расскажи все!
Элиза открыла было рот, но не знала, с чего начать.
Тогда она пожала плечами.
– Мы с полковником Гамильтоном нанесли визит в лазарет С.
– Вы… – Теперь пришла очередь Пегги подыскивать слова. – Я не знаю, что на это сказать.
– Как и я, – произнесла Элиза. И тихо добавила: – Но, кажется, он мне нравится…
У Пегги ушла секунда на то, чтобы осознать слова сестры. Затем она завизжала.
– Он тебе нравится!
– Да, он мне нравится! – воскликнула Элиза, наконец признаваясь в том, что чувствовала уже некоторое время.
– Не могу поверить! Наконец-то, кавалер, которого Скайлеры одобрят. Доверенный помощник Вашингтона! Не британец, не юнец, не…
– Не богат. Боюсь, маме это не понравится.
– Пфф, – фыркнула Пегги. – Состояние Стивена с лихвой перекроет любой недостаток средств на счетах полковника Гамильтона. И у Черча дела идут очень неплохо, – добавила она, когда к ним присоединилась Анжелика.
– Есть новости? – спросила Элиза, повернувшись к старшей сестре, чей кавалер уехал из города на несколько дней.
– Да, он приедет на рассвете. Пишет, что едет ко мне с «вопросом в сердце».
– С вопросом? Но ведь он уже предложил тебе выйти за него замуж и ты согласилась. Какие еще вопросы у него могут быть? – удивилась Пегги.
– Он настаивал на том, чтобы получить благословение нашего отца. Я несколько раз говорила папе об этом, но он не хочет меня слушать. Говорит, плохо уже то, что Джон – британец, а тут еще и его темное прошлое. Он слышал, Джон оставил в Англии карточные долги, и теперь не может вынести мысли, что тот проиграет и мое приданое.
– Но ведь папа знает о том, что ты рассказала мне той ночью, так? Что Джон – как ты это назвала – работает с оружием? Для наших солдат? Это одновременно и прибыльное, и почетное дело, – возразила Элиза.
Анжелика пожала плечами.
– Ты же знаешь папу. Один раз составил мнение о человеке и не желает его менять.
– Тогда какой вопрос, по-твоему, задаст тебе мистер Черч? – настаивала Пегги.
Анжелика с тревогой посмотрела на сестер.
– Я думаю, он попросит меня сбежать с ним.
– Что? – Элиза вздохнула, а Пегги буквально схватилась за горло. – Ты шутишь! Конечно, ты не должна позволять ему думать, что ты примешь… О, Анжелика! – Элиза замолкла, когда увидела лицо сестры. – Ты же не собираешься бежать с ним?!
– Я думаю… – Анжелика прервалась и надолго замолчала. – Думаю, собираюсь.
Пегги схватила ее за руку.
– Но это значит, что ты его любишь?
Сперва Анжелика молчала, загадочно улыбаясь и глядя в пространство.
– Я думаю, что мы с ним будем как мама с папой. Не влюбленные друг в друга, но уважающие и поддерживающие один другого. Двое, объединившиеся, чтобы создать нечто прочное. Семью. Наследие.
– Но ты любишь его? – настаивала Элиза. – Ты слишком молода и красива, чтобы отказываться от любви прямо сейчас. Вокруг столько молодых людей!
– Правда? – удивилась Анжелика, поднимаясь и направляясь к двери. – А если половина из них отправится в лазарет, а вторая – на кладбище? – Она замерла в дверях. – Мама и папа с рождения готовили нас к определенному образу жизни. Тебя всегда меньше других девушек интересовали удобства, но мы с Пегги… В общем, мы любим комфорт, правда, сестренка? Джон сможет дать мне все, что я только пожелаю, в том числе и приключения. – Она улыбнулась сестре. – Дражайшая Элиза, тебе придется влюбиться за всех нас.
И она выскользнула в коридор, впустив в комнату порыв ледяного ветра.
22. Милые пустяки
Южная улица
Морристаун, штат Нью-Джерси
Февраль 1780 года
Поскольку Александр Гамильтон славился своим красноречием, то решил применить его, чтобы завоевать свою Элизу. Он начал писать письма ее сестре Пегги, изливая в них свои чувства и зная, что о них Элизе будет рассказано немедленно. С того разговора на ужине у них с Пегги завязалось нечто вроде родственной дружбы, и именно к ней он обратился с просьбой помочь с его ухаживаниями. Когда Алекс писал, то взывал одновременно к тщеславию Элизы и к ее практичности: «Она, бесспорно, прекрасна, и все же в ней нет мелочного притворства, свойственного тем женщинам, которые считают себя красавицами». Он восхищался ее любовью к природе и прогулкам: «Лицо Элизы светится от радости при виде утренних лучей солнца, и я с улыбкой представляю, каким бесшабашным, но добродушным сорванцом она была в детстве». Ни одна женщина, писал он, не сравнится с сестрой Пегги в бесконечной страсти к чтению. Гамильтон даже умолял Пегги предложить сестре продолжить изучение французского, чтобы однажды они могли делиться секретами на своем, понятном двоим, языке.
Это, писал Алекс в кипах писем, именно те качества, которыми, по его мнению, должна обладать идеальная женщина. Пегги писала ему в ответ, и ее план был намного проще: «Мой дорогой полковник Гамильтон, если вы хотите завоевать мою сестру, почему бы вам просто не сказать все это ей?»
В этот холодный ясный вечер воздух под кронами сосен был сладок, но мороз по-прежнему заставлял надевать теплое пальто, даже чтобы постоять у ревущего костра. Алекс воспользовался советом Пегги и пригласил Элизу прогуляться с ним по парку Морристауна, где в сумерках начинался традиционный праздник разведения костров. Вдвоем они протиснулись сквозь толпу в первые ряды, где высокий светловолосый парнишка с длинными пальцами играл на мандолине. Люди закашляли, прочищая горло, уже после первых двух песен. Затем кто-то швырнул пропитанную скипидаром тряпку на хворост, собранный для костра, и чиркнул спичкой. В небо с громким фрр взвился огонь, и лица пятидесяти испуганных людей осветились оранжевыми всполохами. Живительный, бодрящий запах горящей сосны окружил их. Почувствовав, что его спутница замерзает, полковник приобнял ее и начал растирать руку от плеча до локтя, чтобы поскорее согреть.
