Анжелика покраснела под слоем пудры.
– О, черт бы все это побрал!
Пегги захихикала. Элиза выдохнула. Тетушка Гертруда потянулась за стаканом и осушила его в один глоток.
– Боже милосердный, мисс Скайлер! – воскликнул Стивен, но прорезавшиеся в голосе визгливые нотки погубили всю серьезность его тона. – Вы потеряли рассудок?
Анжелика положила левую руку на правую руку Элизы и заметно сжала, но взгляд ее при этом не отрывался от Алекса.
– Вы должны знать, полковник Гамильтон, насколько сильно все мы привязаны к вам. Даже мой отец, которого вы пытались заключить под стражу, не мог не отметить, с какой самоотдачей вы выполняете свои обязанности. Но для меня дело чести напомнить вам, что Скайлеры – одна из старейших семей штата Нью-Йорк, состоящая в родстве с ван Ренсселерами, ван Кортландами и Ливингстонами по линии отца и матери. Ваши же родители не ровня нашим, как в вопросах крови, так и, что намного важнее, в вопросах кошелька. Видеть, что моя сестра выходит замуж за человека, которого любит и которым восхищается, будет для меня огромной радостью, но вы же не надеялись, что вам удастся завоевать ее с помощью мешка апельсинов, правда?
Алекс взглянул на Элизу, чтобы понять, как она относится к словам сестры. Девушка была заметно ошеломлена, и полковник принял это за знак, что слова Анжелики, произнесенные якобы от лица Элизы, все же не исходят от нее. Пегги и Стивен казались смущенными, а в глазах тетушки Гертруды, когда они встретились взглядами, мелькнула боль. Но самой несчастной за столом (не считая, возможно, его самого), определенно, была Анжелика, и Алекс снова подумал о том, что она говорит не от своего имени, а, вероятнее всего, от имени генерала и миссис Скайлер.
– Мисс Скайлер, – начал он, повернувшись к старшей сестре, – с риском прослыть высокомерным я все же вынужден вам напомнить, что являюсь старшим адъютантом Его Превосходительства, генерала Джорджа Вашингтона, главнокомандующего Континентальной армией. От его имени и от имени нашей страны я веду переписку с представителями четырех королей, тринадцати принцев, двадцати одного герцога, сорока семи эрлов и с таким количеством маркизов, графов и рыцарей, что их едва ли вместит Манхэттен. Далее, в мою защиту скажу, мое имя – повторюсь, мое имя, а не имя моего отца, деда или другого замшелого предка, – мое собственное имя известно любому хоть сколько-нибудь значительному американцу, будь то посол Франклин, Томас Джефферсон, Джеймс Мэдисон, Джон Адамс, Джон Хэнкок или Джон Джей. Даже Патрик Генри и Роберт Моррис знают меня по имени, причем по их высоким стандартам, а не по длине списка имен, выбитых на надгробиях, я оцениваю себя и, надеюсь, буду оценен другими.
Анжелика слушала, как Алекс швыряется именами, с расцветающей на лице улыбкой.
«Это остудит ее пыл», – решил он. Но недооценил старшую из сестер Скайлер.
– Какие громкие фамилии, сэр, – сказала она, едва собеседник замолчал. – Звучит как список рождественских открыток, которые посылает матушка.
Алексу потребовалось некоторое время, чтобы понять: она подшучивает над ним, да и то, лишь после того, как хихикнула Пегги, а Элиза прикрыла глаза руками, он осознал, что эта шутка свела на нет все впечатление от названных им званий и фамилий. Постепенно шутка дошла и до остальных, и Черч выдавил натянутый смешок, а Стивен начал вглядываться в лица сидящих за столом, чтобы понять, как реагировать. Когда у тетушки Гертруды вырвался громкий, похожий на мужской, хохот, Алекс понял, что шутка Анжелики снова попала в цель.
Но неожиданно к нему пришла помощь.
– О, да ладно, Анжелика, ты же знаешь, что мама за всю жизнь переписывалась лишь с двумя королями, один из которых был в изгнании на итальянском острове размером не больше «Угодий», – заметила Элиза, обернув шутку против сестры.
Алекс с облегчением улыбнулся, за стол постепенно вернулось веселье, и остаток вечера прошел в шумном водовороте разговоров, сигар и пряного сидра. Весь вечер Гамильтон старался сохранить жизнерадостность, но Анжелика невольно нащупала его ахиллесову пяту. Она была права: он действительно выбрался из ниоткуда.
Близилась полночь, когда Алекс направился к гардеробной, готовя себя к прогулке по ночному морозу. Анжелика вылетела из-за угла, как ястреб, и схватила его за руку, одарив улыбкой, в которой смешались вызов и грусть.
– На самом деле, полковник Гамильтон, – заявила она, – у вас нет ни гроша за душой, не так ли? Жаль, ведь вы, похоже, всерьез увлечены моей сестрой, и, вынуждена признать, ваше чувство взаимно. Увы.
Второй раз в жизни Алекс не нашел слов, чтобы ответить одной из сестер Скайлер.
24. Новости от матери
Спальня Элизы, Морристаун, штат Нью-Джерси
Февраль 1780 года
Когда тетушка Гертруда уютно устроилась в своей постели, Элиза втолкнула обеих сестер в свою спальню на втором этаже. Покачав головой, она стукнула подушку так, что та подскочила на кровати.
– Анжелика Скайлер! – начала Элиза. – О чем ты думала?
Старшая сестра вздохнула и некоторое время молчала, прежде чем достать из своей сумочки письмо и протянуть его сестре.
– Тебе тоже стоит прочитать его, – обратилась она к Пегги. – Это касается всех нас.
В комнате было свежо, и Пегги забралась к Элизе под одеяло, в согретую грелкой постель. Анжелика скользнула за ширму и начала переодеваться в ночную сорочку, пока Элиза читала письмо матери вслух.
Моя дорогая Анжелика,
Пишу тебе, как старшей из моих дочерей, не потому, что сведения, которыми я собираюсь с тобой поделиться, должны заботить девушку твоего возраста, а потому, что бывают времена, когда леди в любом возрасте приходится заботиться о, казалось бы мужском деле, непривычном или неприятном. Говорю откровенно, что ты не столь умна и образованна, как твоя сестра Элиза, но у тебя есть лидерские качества, которыми она, при всей своей независимости, не обладает. Потому-то я и сообщаю тебе нижеследующее, надеясь, что ты сумеешь распорядиться этим правильно.
Согласно тому, что сообщил мне генерал Скайлер, дом в Саратоге отстроен, поля засеяны и сады восстановлены, но, поскольку урожая в этом году мы еще не увидим, ферма требует больше денег, чем приносит. Генерал Скайлер собирался продать ее, но в наши неспокойные времена не найдется никого, кто готов будет дать хотя бы десятую часть ее настоящей стоимости, к тому же продавать ее – все равно что отрезать руку, чтобы не болел палец. Помимо этого, генерал Скайлер вот уже два года не получал жалование от Континентального конгресса, и, хотя есть надежда, что после победы в войне его щедро наградят землей и прочими благами, невозможно предсказать, когда это случится и случится ли вообще.
Таким образом, я пытаюсь сообщить тебе, дражайшая моя дочь, что мы на грани разорения.
И поэтому вы с сестрами должны выйти замуж как можно скорее и как можно удачнее. В этом отношении пока только Маргарита выполняет свои обязанности, но мистер ван Ренсселер все еще слишком юн для заключения брака. И хотя связи между нашими семьями уходят вглубь на несколько поколений, я опасаюсь, что глава их семейства узнает о том, в каких печальных обстоятельствах мы оказались, и отменит помолвку. Столь велико мое беспокойство, что я прошу тебя не делиться написанным с Пегги, которую Творец не наградил осмотрительностью, ведь она вполне способна поделиться этими сведениями с юным Стивеном, а он вправе будет передать все своему отцу.
