Миссис Скайлер ничуть не изменилась в лице, но, щупая рукав платья Элизы, как до того Пегги, сильно ущипнула дочь. Той с трудом удалось не поморщиться.
– Это… хлопок? – ужаснулась миссис Скайлер.
Элиза с гордостью кивнула.
– Выращенный и сотканный в Америке, в провинции Джорджия. – И тут же покачала головой. – Я хотела сказать, в штате Джорджия.
Миссис Скайлер отвернулась от средней дочери еще до того, как та закончила, и ее темные глаза нашли Дот, стоявшую у стены за спиной хозяйки.
– Мне казалось, я выбрала бордовое платье для мисс Элизы.
– Дот не виновата, мама, – вмешалась Элиза. – Просто бордовый не подходит к моему оттенку кожи, слишком темный.
Миссис Скайлер по-прежнему не отводила взгляда от Дот.
– Если бы девочка проводила меньше времени на солнце, как я и велела, – заявила она, обращаясь не к дочери, а к ее горничной, – то не было бы таких проблем. У нее веснушки, как у селянки, какому джентльмену это понравится? Немного пудры, чтобы осветлить кожу, и платье будет смотреться по-королевски.
– Да, мэм, – согласилась Дот.
– Мама, – снова начала Элиза, – я считаю, что истинные патриотки должны во всем быть примером. Как можем мы носить экстравагантные наряды и лакомиться изысканными блюдами и десертами, когда многие наши солдаты замерзают в лохмотьях и перебиваются с хлеба на воду!
Миссис Скайлер не сразу нашлась с ответом. Но затем сказала:
– В любой момент в доме появятся больше сотни гостей со всей провинции, среди которых не меньше дюжины – достойные холостяки. Твои сестры прекрасно подготовились ко встрече с ними, но ты, увы, судя по всему, решительно настроена отпугнуть их, скрыв все те достоинства, которыми так щедро одарил тебя наш Господь. Будь этот мир чуть лучше, тебе бы удалось привлечь мужа своим умом, но в этом мире мы, женщины, должны умело разыгрывать те карты, что нам сдали. Ты наденешь бордовое платье, приобретенное мной для тебя – за весьма значительную сумму, между прочим, – и парик, напудришься и спустишься к гостям с улыбкой на лице, будь эта улыбка фальшивой или искренней. И на все это у тебя есть час.
Элиза почувствовала, как кровь приливает к щекам, и с сожалением подумала, что, нанеси она чуть больше пудры, гневный румянец был бы не столь заметен.
– Нью-Йорк больше не провинция, – возразила девушка. – Он является штатом с четвертого июля 1776 года.
Миссис Скайлер закусила губу. Прежде чем снова заговорить, ей пришлось сделать глубокий успокаивающий вдох.
– Молодые люди не любят скучные наряды, – отрезала она, – не говоря уже о девушках, которые знают явно больше, чем они сами.
Женщина снова повернулась к Дот.
– Ты оденешь мисс Элизу в выбранное мной платье и не выпустишь из комнаты до тех пор, пока ее кожа не станет белее снега.
– Нет, – заявила Элиза, – она этого не сделает.
– Извини?
– Я сказала, нет, мама. Я не надену это платье. Я совершенно прилично выгляжу и не имею ни желания, ни тем более времени, чтобы переодеваться. Если не ошибаюсь, первые гости уже прибывают.
Миссис Скайлер, казалось, сейчас взорвется от гнева, как забытый на плите чайник, но стук колес на подъездной аллее, похоже, заставил ее сдаться.
– Полагаю, в каждой семье есть паршивая овца, – холодно сказала она. – Вы двое, – продолжила, обращаясь к Анжелике и Пегги, – вниз, встречать гостей. Ваши улыбки должны сиять так ярко, чтобы никто не заметил в холле отстающих обоев. А что до тебя, Элизабет, постарайся быть как можно более незаметной. Возможно, мне удастся убедить гостей, что у меня всего две дочери.
Анжелика и Пегги сочувствующе улыбнулись Элизе, прежде чем двинуться вслед за матерью.
– Не понимаю я вас, мисс Элиза, – ворчала Дот, чуть туже затягивая бант на спине платья, чтобы подчеркнуть талию подопечной. – Вы же уже согласились надеть платье. Зачем было устраивать весь этот балаган? Только заставили миссис Скайлер злиться на вас.
– О, если не наряд, нашлось бы что-нибудь еще, – говорила Элиза, пока Дот разглаживала и одергивала ее платье. – Маме не нужна причина, чтобы отчитать меня.
Дот с этим не согласилась.
– Не знаю, почему она так беспокоится, – продолжила Элиза. – Вряд ли это самый важный бал года.
– Оно, конечно, так, но ведь Ренсселеры приедут, и Ливингстоны, и, конечно, тот самый знаменитый полковник Гамильтон. Брачный сезон открыт. Борзые спущены с поводков.
Элиза просияла.
– Тем лучше, ведь я вовсе не собираюсь становиться чьей-то добычей!
3. Посыльный
Неподалеку от особняка Скайлеров, Олбани, штат Нью-Йорк
Ноябрь 1777 года
Все должно было случиться совсем не так. Этот момент должен был стать его триумфом. Лишь прослужив без малого год в качестве адъютанта генерала Вашингтона, он смог убедить главнокомандующего отправить его в Олбани для решения жизненно важных вопросов по военной части. Ему следовало вступить в переговоры с генералом Горацио Гейтсом, сменившим генерала Скайлера на посту командующего Северной армией, и добиться, чтобы он передал три своих батальона в распоряжение Континентальной армии, под непосредственное командование генерала Вашингтона. После успеха Квебекской кампании и возврата Саратоги военные действия на севере не отличались активностью, и войска нужны были южнее, для освобождения захваченного британцами Нью-Йорка и сдерживания натиска их войск, захвативших южные штаты и выжигавших бескрайние плантации табака и хлопка.
В общих чертах, все, что должен был сделать Алекс, – это доставить приказ главнокомандующего Американскими военными силами. Но Соединенные Штаты родились лишь два года назад и, как любой ребенок в столь юном возрасте, неохотно подчинялись правилам. Генерал Гейтс, как и генерал Скайлер, впрочем, как и каждый сановный патриот – будь то Джефферсон или Франклин, Адамс или Мэдисон, – понимал, что война – это полдела, вторая же половина – то, что последует дальше. Молодой стране понадобятся новые лидеры, и военные победы героического генерала упрочат его шансы получить высокий пост: возможно, даже стать президентом, если республика изберет этот путь.
Были и такие, кто утверждал, что штатам Америки нужно сменить Георга III на собственного монарха, а среди них находились те, что считали авторитарность Горацио Гейтса как нельзя лучше соответствующей королю. Таким образом, официальное обращение, с которым прибыл Алекс, было скорее не приказом, а просьбой, доставленной со всевозможным тактом и почтением, но крайне настоятельной. В случае успеха Алекса ждали поощрение и рост авторитета – а, возможно, и командование собственным полком, о чем он мечтал с самого начала войны, – но поражение обрекало на смерть бесчисленное количество патриотов. Его радовала возможность поставить высокомерного генерала Гейтса на место, да еще и таким образом, чтобы старик ничего не заподозрил.
