Наконец они подошли к особняку Фордов. Элиза окинула взглядом величественное здание и подумала: «Неужели всего пару недель назад я прививала офицеров от оспы, пикировалась с полковником Лоуренсом и маркизом де Лафайет и обедала с…»
Но не смогла произнести его имя даже про себя. Казалось невероятным, что ее жизнь так быстро перевернулась с ног на голову. «О, Алекс, – подумала она, глядя на входную дверь и мечтая, чтобы она отворилась, – где же ты? Что с нами сталось? Неужели Анжелика отпугнула тебя? Мне нет дела до имени или состояния, мне более чем достаточно тебя».
К ее удивлению, дверь распахнулась, и оттуда ураганом вылетел Алекс. Он почти бежал по дорожке и, похоже, заметил ее, лишь дойдя до ворот.
– Мисс… мисс Скайлер! Я как раз шел навестить вас!
Сердце Элизы стучало так быстро, что она просто не могла говорить.
– Как оно, полковник? – влез Генри, издевательски пародируя южный акцент.
– Генри Ливингстон! – воскликнул Алекс, распахнув глаза от удивления. – Это действительно вы?
Тогда Элиза вспомнила: когда Алекс только приехал в Соединенные Штаты, он какое-то время жил у Ливингстонов. Именно Китти, сестра Генри, впервые рассказала Элизе о юном офицере. Девушка не могла не заметить, что двое мужчин не обнялись – ограничились коротким рукопожатием. Говоря об Алексе, Китти утверждала, что он почти член семьи, но это приветствие мало походило на братское.
– Что привело вас в Морристаун? – спросил Алекс. – Я думал, вы служите в Коннектикуте. Вы в отпуске? Навещаете семью?
– В известной степени, – протянул Генри. – Власть имущие – я говорю о наших матерях – договорились о том, чтобы связать нас с мисс Скайлер нерушимыми узами.
Алекс побледнел.
– Узами? – спросил он, словно не понимал по-английски.
– Ну, знаете, попасться на крючок, пойти к алтарю, в общем, слиться воедино, как принято выражаться в высшем обществе. – Его рука спустилась неприлично низко по бедру Элизы, и он потрепал ее, как треплют кобылу на ярмарке. – Вы видите перед собой мать следующего поколения Ливингстонов. Насладитесь видом этой фигурки сейчас, потому что после восьми-десяти детей от нее останутся одни воспоминания.
– Я… Я… – Алекс потряс головой с абсолютно потерянным видом. – Не знаю, что сказать.
– Как насчет соболезнований? То есть поздравлений, конечно, ха-ха.
– Я, эм, поз… – Гамильтон, определенно, не мог заставить себя произнести это. – Мисс Скайлер?
– Эта новость стала для меня таким же шоком, как и для вас, – сказала Элиза, изо всех сил пытаясь сохранить ровный тон. – Я сама узнала об этом всего лишь два дня назад. – Она заставила себя улыбнуться, но улыбка вышла натянутой и жалкой. – Вы упоминали, что собирались навестить меня. Хотели поделиться какими-то новостями?
– О, я чувствую, тут какая-то история, – вступил Генри. – Я испортил вам веселье, да? Не волнуйтесь, Гамильтон, в море довольно рыбы – по крайней мере, для вас. Я-то навеки привязан к этой.
Алекс переводил взгляд с Генри на Элизу, словно был не в силах поверить в то, что слышит.
Элизе внезапно захотелось ударить Генри Ливингстона, этого болвана.
– Ваши новости, полковник Гамильтон? – поторопила она, надеясь на какое-нибудь чудо.
Алекс повернулся к ней. Казалось, он смотрел на нее целую вечность, и в глазах его полыхало неверие.
– Я шел к вам сообщить, что мне прислали назначение, – сказал он наконец. – Полк в командование.
– Командование, – повторила Элиза. – Вы будете участвовать в битвах?
Алекс кивнул.
– Это огромная честь для меня.
Он впился в нее взглядом, словно хотел сказать что-то еще, но больше ничего не добавил.
Если бы Элиза опиралась на то, что рассказывал отец, или на то, что она видела на батальных полотнах, она бы считала, что сражение – это всадник на коне с поднятым вверх мечом и флаги, реющие за его спиной. Но, хотя реалии войны были от нее скрыты, девушка знала: это дело намного более кровавое, чем на картинах – вспомнить хотя бы несчастного рядового Уоллеса, лишившегося ноги. Мысль о том, что Алекса ждут подобные – если не худшие – опасности, заставляла ее колени дрожать, и она молча молила Гамильтона сказать ей, что он будет осторожен. Но, конечно же, полковник не мог этого обещать. Он был слишком честен, чтобы солгать ей.
Наконец, когда молчание стало совсем невыносимым, Элиза заговорила:
– Да, это огромная честь. Поздравляю, полковник. Ваш первый полк…
Она уставилась на него, дрожа с ног до головы при мысли, что он отправляется на войну. «Если я не могу стать его женой, пусть хотя бы буду знать, что он невредим!» Но вслух спросила:
– Когда вы отправляетесь?
– Через два дня, – сказал Алекс с таким безумным видом, что, казалось, он вот-вот рухнет.
– Два дня, – эхом повторила Элиза.
– Как неудачно! – внезапно взревел Генри, заставив собеседников вздрогнуть. – Вы пропустите свадьбу!
27. Вступление в должность
Третий Джерсийский полк, Эмбой, штат Нью-Джерси
Март 1780 года
Весна! По всему Нью-Джерси тонкие стрелки молодой травы тянулись к солнцу. Появление среди нежной зелени свежих листочков первых розовато-фиолетовых бутонов багряника намекало на витавшие в воздухе перемены. Птицы, стаями слетавшиеся на кусты желтой форзиции, воспевали приход нового, чудесного времени года в своих песнях.
Тонкий ледок на лужах хрустел, как стекло, под колесами телег, развозящих товары с утра, а к полудню таял, превращая почтовый тракт в непролазную грязь. Последние сугробы прятались в тени с северных сторон амбаров, в которых мычали коровы с полным выменем молока, и трудились, не покладая рук, фермерши, делающие масло и сыр. Фермеры точили плуги и смазывали упряжи. Время для посевной еще не пришло, но близилось.
И время сражений еще не настало, но тоже было не за горами.
После трехдневного раздумья генерал Вашингтон объявил, что отдает под командование Алексу Третий Джерсийский полк. Его предыдущий командующий, полковник Элайя Дэйтон, был ранен в стычке на острове Бедлоу, когда его рейдерский отряд наткнулся на группу британских солдат, направлявшихся к проливу Килл-ван-Кулл, к северу от острова Статен, чтобы саботировать работу в заливе Ньюарк. Во время заварушки полковник Дэйтон получил пулю в бедро. Рана загноилась, и, прежде чем ногу успели ампутировать, началась гангрена. Неделю провисев между жизнью и смертью, Дэйтон все-таки скончался.
Но Третий Джерсийский полк одержал победу. Он был самым молодым из трех полков на линии фронта в Нью-Джерси. Призыв в него начался в первый день 1776 года, через два месяца после того, как сформировали первые два. Тем не менее солдаты в нем были довольно опытные, успевшие поучаствовать более чем в полудюжине кампаний, включая битву при Монмуте, где Алекса ранили. Обычный для Континентальной армии полк – восемь рот, в каждой по девяносто солдат и капитан.
