— Я… я думал…
И снова девушка взглянула на него в упор.
— Я никогда не видела двух одинаковых островитян — но ведь и моряне не все одинаковы.
— Здесь, внизу, не все так думают, — обвиняюще заявил Бретт.
— Кое-кто будет пялиться, — согласилась Скади. — А что, проявлять любопытство — это ненормально?
— Меня будут обзывать мутью, — ответил он.
— Большинство не будет.
— Квитс говорит, что слова — это пустое сотрясение воздуха, смешные закорючки на бумаге.
— Хотела бы я познакомиться с твоим Квитсом, — рассмеялась Скади. — Мне кажется, он человек мудрый.
— У него никаких горестей не было, пока он не лишился лодки.
— А тебя? О тебе он будет горевать?
— Можно послать ему сообщение? — Бретт мигом пришел в себя.
Скади нажала на кнопку трансфона и произнесла запрос в решетку динамика на стене. Ответ был слишком тихим, чтобы Бретт сумел его расслышать. Она сделала это так небрежно. Бретт подумал, что эта небрежность куда сильнее подчеркивает различие между ними, чем его огромные глаза, одаренные великолепным ночным зрением.
— Мне обещали постараться передать сообщение в Вашон, — сказала Скади, потянулась и зевнула.
Она красивая даже когда зевает, подумал Бретт. Он оглядел комнату, отметив, как близко друг к другу стоят кровати.
— Ты жила здесь вместе с матерью? — спросил он, и тут же проклял себя, увидев, как печальное выражение вновь появилось на ее лице. — Прости, Скади. Я не должен был опять напоминать тебе о ней.
— Это ничего, Бретт. Мы здесь, а она нет. Жизнь продолжается, и я делаю ее дело. — Ее губы вновь изогнулись в усмешке гамена. — И ты мой первый сожитель.
Бретт смущенно почесал кадык, не зная, какие моральные нормы управляют здесь, внизу, отношениями между полами. Как это понимать — сожитель?
— А что это за работа твоей матери, которую ты выполняешь? — спросил он, чтобы потянуть время.
— Я же говорила. Я вычисляю волны.
— Я не знаю, что это значит.
— Когда появляются новые волны или разновидности волн, я берусь за дело. Как моя мать, как ее родители до нее. В нашей семье это врожденный талант.
— Но что ты вычисляешь?
— Как волны движутся — это говорит нам о том, как движутся солнца и как Пандора реагирует на их движение.
— Да-а? Ты просто смотришь на волны, и… но ведь волна — она проходит: раз — и нету! — Бретт щелкнул пальцами.
— Мы симулируем волны в лаборатории, — пояснила Скади. — Ты ведь знаешь, само собой, про водяные стены. Некоторые из них обходят всю Пандору по нескольку раз.
— И ты можешь сказать, когда они вернутся?
— Иногда.
Бретт задумался об этом. Широта морянских познаний потрясала его.
— Ты же знаешь, мы всегда предупреждаем острова, когда можем, — добавила Скади.
Бретт кивнул.
— Чтобы вычислять волны, я должна их транслировать, — продолжала девушка. Она небрежно взъерошила волосы, отчего сделалась совсем похожей на гамена. — «Транслировать» звучит лучше, чем «вычислять», — добавила она. — И, конечно, я учу тому, что делаю.
«Конечно!» подумал он. «Наследница! Спасительница! А теперь еще и эксперт по волнам!»
— А кого ты учишь? — спросил Бретт, прикидывая, сможет ли и он научиться этому. Какую пользу это принесло бы островам!
— Келп, — ответила Скади. — Я транслирую волны для келпа.
Бретт так и обмер. Она что — шутит, издевается над невеждой-островитянином?
— Келп учится. — Завидев выражение его лица, Скади заговорила быстро-быстро. — Его можно научить контролировать течения и волны… а когда он достигнет прежней плотности, он и больше сможет. Я учу его тому, что он должен знать, чтобы выжить на Пандоре.
— Ты шутишь, да? — спросил Бретт.
— Шучу? — девушка выглядела озадаченной. — Ты разве не слышал никогда, каким был келп? Он сам кормился, регулировал газообмен в воде. А дирижаблики! Ох, как бы я хотела их увидеть! Келп так много всего знал, и он контролировал течения, да и само море. Келп все это когда-то делал.
Бретт уставился на нее. Он припомнил рассказы школьных учителей о разумном келпе — едином существе с единой индивидуальностью во всех его частях. Но это же все древняя история — из тех еще времен, когда люди обитали на твердой суше над поверхностью Пандорианского моря.
— И он снова будет это делать? — прошептал юноша.
— Он учится. Мы учим его, как создавать течения и нейтрализовывать волны.
Бретт подумал о том, какое это может иметь значение для жизни островитян — дрейф по предсказуемым течениям, на предсказуемой глубине. Можно положиться на погоду, а уж рыбалка-то… Вдруг странная мысль оттеснила все остальные. Он счел ее почти недостойной, но… как знать наверняка, что может натворить чуждый разум?
— Что с тобой? — спросила Скади, взглянув на него.
— Если можно научить келп контролировать волны, — ответил Бретт почти механически, — он наверняка будет знать, как создавать волны. Что помешает ему уничтожить нас всех?
— Келп разумен, — пренебрежительно ответила Скади. — Ему не пойдет на пользу, если он уничтожит нас или острова. Значит, он и не станет этого делать.
Она вновь подавила зевок, и Бретт вспомнил, как она говорила, что ей скоро пора на работу.
Идеи, которые она заронила в его голову, так и бурлили там, напрочь отгоняя всякую мысль о сне, невзирая на крайнее утомление. Моряне так много могут! Они так много знают!
«Келп будет думать сам». Бретту вспомнилось, как кто-то произнес эти слова в беседе с его родителями у них дома — важные персоны обсуждали важные вещи.
«Но этого не произойдет без Вааты», ответил другой. «Ваата — ключ к келпу».
Из чего проистек, насколько помнилось Бретту, возвышенный разговор, витающий в парах бормотухи, переходящий, как обычно, от спекулятивного к параноидальному и обратно.
— Я выключу свет, чтобы ты не стеснялся, — предложила Скади. Она хихикнула и уменьшила освещение от сумеречного до почти полной темноты. Бретт видел, как она, спотыкаясь, пробирается к постели.
«Ей темно», подумал он. «А мне просто не так ярко.»
— У тебя есть наверху подружка? — спросила Скади.
— Нет… вообще-то нет.
— И ты никогда не делил комнату с девушкой?
— На островах делишь все со всеми. Но чтобы двое получили комнату только для себя, наедине… это для пар, которые только-только привыкают друг к другу. Для секса. Это очень дорого.
