Эта реакция была ей слишком хорошо знакома. Татуировка давала сигнал, когда ситуация становилась действительно опасной.
– Где ты взяла деньги? – спросил он.
– В горе и в радости, поклялись мы когда-то. А ты даже не поделился со мной, что пришло время горя. Во всяком случае, вербально. Но я смогла это по тебе увидеть. Твое лицо, твое тело говорили со мной четким, понятным языком. Ты больше не желал меня. Я жила здесь, как переставшее быть востребованным предложение.
– Я задал вопрос: где ты взяла деньги? Они настоящие?
Он схватил пачку и пропустил купюры сквозь пальцы, как игральные карты.
– Сколько здесь?
– Оцени сам.
– Я задал тебе вопрос: сколько здесь? Нееле, пожалуйста, давай без загадок.
– Я еще их не пересчитала, но предполагаю, здесь ровно десять миллионов. Похоже?
Он снова спросил, откуда деньги, и выглядел таким бледным, словно вот-вот потеряет сознание. Она надеялась выпить с ним шампанского, что они снова принесут друг другу свадебные клятвы, поклянутся в вечной любви и у них наконец снова все будет прекрасно, как вначале, когда он был юным героем, а она – прекрасной принцессой.
Она начала рассказывать с конца. Ей казалось, так веселее. Сначала – историю с Санта-Клаусами и как она организовала на «Фейсбуке» флешмоб. Потом она рассказала о письмах с шантажом.
Он только качал головой и хлопал себя по щекам.
Как она придала письмам особую значимость, положив в них в качестве доказательства биологическое оружие. Дойдя до этой части истории, она сначала молчала. Боялась, что для него это будет уже слишком.
По его просьбе она принесла стакан воды. Про шампанское сегодня можно было забыть.
* * *
Ну да, он запихнул в себя два куска кремового торта и выпил слишком крепкого остфризского чая с леденцами и сливками, который до сих пор стоял у него в горле. Руперт пил черный чай, следуя его названию, – черным.
Опустившись в кишки, торт начал набухать и тяжелеть. Ему захотелось выпить виски и желательно заесть его жареной колбасой с карри, очень острой, чтобы избавиться от сладкого привкуса.
Но вместо этого жена и теща решили взять его в оборот. Они заняли стратегически выгодную позицию, чтобы он не смог выйти, не подняв одну из них со стула.
Беата многоречиво поведала о том, как у нее сломался компьютер, а ей нужно было связаться с подругами, потому что планировалась встреча одноклассников, и поэтому она воспользовалась его компьютером и случайно прочитала почту. Она практически наизусть выучила письмо, полученное от Марии Реннефарт-Нойманн.
По спортивным показателям, Руперт был на двенадцать с половиной лет старше своего реального возраста. Беата, как верная и заботливая жена, все обдумала и, заручившись поддержкой матери, решила убедить Руперта, что занятия фитнесом принесут в его жизнь новую радость.
Пока его жена говорила, теща как по волшебству достала из сумочки скакалку и продемонстрировала ему, как с ней правильно прыгать. Подпрыгивая вверх и вниз, она так быстро крутила веревку, что казалось, будто она прыгает в огромном яйце. Руперт изо всех сил старался не смотреть на ее огромную грудь – если на свете и были вещи, которые его не интересовали, так это грудь его тещи.
Беата утверждала, что это не только развивает мускулатуру ног и спины, но также благотворно влияет на систему кровообращения и помогает от проблем с равновесием.
– У меня нет проблем с равновесием! – защищался Руперт. Ему совершенно не хотелось скакать с двумя кусками кремового торта в брюхе, словно кенгуру. Но ему никогда не удавалось дать женщинам достойный отпор, и не прошло и десяти минут, как он уже прыгал через скакалку, которую Эдельтраут и Беата крутили вместе. И высоко подскакивал каждый раз, когда они кричали: «Хоп!»
Несколько раз он опоздал или подпрыгнул недостаточно высоко, и с тех пор задирал колени чуть ли не до подбородка. Крестцово-подвздошный сустав уже давал о себе знать. Руперту казалось, что кто-то выстрелил ему в спину, но он мужественно продолжал упражнение. Он не хотел всех подвести.
Потом в спине что-то по-настоящему хрустнуло. Боль стала невыносимой. Руперт больше не смог выпрямить правую ногу и не смог устоять на одной левой. Скакалка упала на пол, и рядом опустился сам Руперт.
Он не смог подняться самостоятельно. Женщины вместе дотащили его до дивана и помогли закинуть ноги.
– Вот видишь, – сказала Беата, – насколько тебе необходимы занятия?
Она вытерла с его лба капли пота, выступившего скорее от боли, чем от напряжения.
– Я могу тебе чем-то помочь? – спросила она.
Руперт кивнул, превозмогая боль, и с искаженным страданиями лицом попросил двойную порцию виски.
Теща отвела Беату в сторонку и прошептала дочери:
– Лучше сделай ему ромашковый чай, а потом – ледяной компресс для спины.
– Я не хочу ромашковый чай, – захныкал Руперт, – я хочу виски.
– Ага, – рассмеялась Эдельтраут, – а я хочу быть принцессой и наблюдать, как за меня сражаются принцы на турнирах. Но, к сожалению, этому не бывать, как и твоему виски.
Беата отправилась на кухню готовить чай.
«Это зашло уже слишком далеко, – думал Руперт. – Мне не нужно твое разрешение, чтобы сделать в праздничный вечер глоток виски».
Он хотел подняться с дивана и доковылять до своих запасов, но ему не удалось даже сесть. Он упал от боли, как дерево, подкошенное бензопилой.
– Звоните в скорую, – попросил Руперт. – Кажется, у меня инфаркт.
– Ничего у тебя нет, – успокоила его теща. – Я потеряла из-за инфаркта двоих мужей. У обоих, в отличие от тебя, была тяжелая, изнурительная работа.
– Мне что, теперь считать себя вашим пленником? – спросил Руперт.
Его теща рассмеялась.
– Давай смотреть на это так: теперь, когда ты практически возглавляешь полицейский участок, у тебя появился личный фитнес-тренер.
– Да, прекрасно, – усмехнулся Руперт. – И этот тренер прописывает мне кремовые торты!
* * *
Нееле Шаард не понимала реакцию Юстуса. Неужели он был настолько потрясен, что не мог просто порадоваться? Он выглядел так, словно в любой момент мог заплакать или лишиться чувств. И постоянно качал головой, словно не мог осознать произошедшее.
Ей так хотелось, чтобы все наконец опять стало хорошо. И ведь ей это удалось.
Теперь она сможет больше не прятать свою татуировку, потому что они перестанут зависеть от благосклонности мещан-вкладчиков. Теперь Юстус сможет показываться с женой в обществе и без закрытых платьев, царапающих горло и скрывающих пламенную татуировку. Больше никто не посчитает ее неотесанной. Она станет его королевой. Его блестящей спутницей.
