Кхалид почувствовал себя особенно польщенным, когда Серкан с дружелюбной улыбкой отослал толстуху прочь.
– А теперь, – спокойно сказал Серкан, – у нас будет мужской разговор.
Она поправила плед, укрывавший ноги Серкана, и с радостным видом попрощалась. Как только за ней закрылась дверь, Серкан стал совершенно серьезен. Он сказал:
– Я хочу, чтобы ты сделал мне одолжение. Я же могу на тебя положиться?
– Разумеется. Я всегда…
Серкан с мягкой улыбкой поднял правую руку.
– Знаю, мой друг, знаю. Меня не интересуют деньги. За деньги можно купить кого угодно. Мне нужна преданность. Настоящая преданность.
– Да, у нас еще в почете такие ценности, как честь и…
Кхалид приложил правый кулак к сердцу.
Серкан заговорил тихо, с заговорщицкой интонацией:
– Я хочу, чтобы ты для меня кое-кого…
Он не договорил, а жестом показал, будто перерезает кому-то глотку. Потом продолжил:
– Без большого размаха. Чисто и быстро. Без особой жестокости. Нужно просто ее убрать.
Тумм предпочитал использовать слово «убрать» вместо «убить».
Это было первым заданием Кхалида, и он чувствовал себя как на посвящении в рыцари. Противник представлялся ему большим и опасным. Словно перед ним поставили задачу, которую сам Серкан теперь выполнить не мог, потому что был прикован к инвалидному креслу. Кхалид будет защищать этого человека ценой собственной жизни и готов принять любой вызов.
По фразе «нужно просто ее убрать» он понял, что речь идет о целой банде. Но потом Серкан пояснил:
– Это женщина. Девушка. Твоего возраста.
Он язвительно ухмыльнулся. И с отвращением добавил:
– Но ты должен быть осторожен. Она – возлюбленная Крысы.
Кхалид прекрасно знал – Серкан называет Крысой человека, из-за которого оказался в инвалидной коляске. Опасного человека. Наемного убийцу. Киллера.
Ему очень хотелось выйти с этим человеком на бой и прикончить его. Этот поступок принес бы ему столько чести! Но Серкан потребовал убить какую-то потаскуху, которая крутила шашни с этой скотиной.
Жаль, подумал Кхалид, но не стал спрашивать у Серкана, почему нельзя убить Крысу. Когда-нибудь придет и его черед, в этом Кхалид не сомневался. И надеялся, что Серкан окажет честь и позволит покончить с этим делом ему, а не Владимиру или Борису.
Он старался отбросить мысль, что ему не хочется убивать девушку. Он хотел быть воином для своей семьи. А воин в его представлении выходил на бой с превосходящими по силе противниками. С хорошо тренированными другими бойцами, а не женщинами или детьми.
Серкан хотел протянуть ему фотографию, но Кхалид не смог ее взять. Руки и пальцы вдруг перестали слушаться. Что-то парализовало его, словно воздух вдруг сделался тяжелым, как свинец. Движения стали натужными, медленными, словно воздух обрел вязкость и пленил Кхалида. Даже повернуть голову удавалось с трудом.
Серкан положил фотографию, не взятую Кхалидом, на стол, между стаканами с чаем. Сгустившийся воздух явно его не коснулся. Он высоко поднял брови.
– Какая-то проблема?
Кхалиду было тяжело даже говорить.
– Н… Нет… Все в порядке. Я только…
– Что?
Кхалид не знал, как долго длилось его молчание. Он не мог ни посмотреть на фотографию, ни взять ее в руки. И выглядел последним идиотом. Что теперь о нем подумает Серкан? Он упускает шанс, которого ждал так долго. Он хотел стать первой фигурой в окружении Серкана! Он столько времени стремился к этому мгновению, и смерть Тумма так резко приблизила его к цели.
Владимир и Борис с удовольствием бы поспешили исполнять поручение. Он же, напротив, выглядел абсолютно беспомощным. Но при этом он не мог уступить поручение русским. Ситуация становилась все сложнее.
Он не знал, что и думать, но вдруг почувствовал, что его мысли направляет и оценивает некая божественная сила.
– Я… Я… – залепетал он. – Кажется, я отравился.
Серкан Шмидтли рассмеялся и отклонился далеко назад, словно старался держаться от Кхалида как можно дальше.
– Этот кишечный вирус, который сейчас ходит?
Кхалиду вдруг стало еще хуже. Если бы у него действительно был вирус, он бы никогда не пошел к Серкану без предупреждения. Он не хотел быть виноватым в том, что на следующий день шефу станет плохо.
Из-за резинового воздуха он даже не мог успокоить Серкана жестом. Рука просто не поднималась.
– Нет-нет… Орешки! Я очень люблю орешки и, видимо, съел испорченный.
– Орешки?
– Да, орешки.
– Может, лучше поручить дело кому-нибудь еще?
Это был шок. Воздушный пузырь из клея, окруживший Кхалида, лопнул, словно кто-то проткнул его иглой. Он снова смог двигаться. Не глядя схватил фотографию и быстро вскочил, словно испугался, что ее отберут.
– Нет, – решительно заявил он, – нет, не нужно.
Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы это поручили Владимиру и Борису Кусликам.
* * *
Рита Грендель понятия не имела, куда запропастилась Анна Катрина, но рассказала, что у них с мужем тоже начались проблемы с желудком.
Веллер набрал номер Моники Таппер. Следующей в списке была Мелани Вайс. Возможно, подруги знали, где может быть Анна Катрина.
Руперта забавляло, что Веллер разыскивает собственную жену, и он наслаждался тем, что знает больше Веллера. Какое-то время он наблюдал, как коллега тщетно пытается дозвониться до Анны Катрины, и складывал перед собой гору из арахисовых очистков.
– Если честно, – сказал Руперт, отправляя в рот очередной орешек, – я не хочу знать, что именно сейчас делает моя Беата – основывает со своей матерью тайный гимнастический союз или тестирует диету на кремовых тортах. Я просто рад, что не имею к этому отношения. Наша соседка готовит ужасный компот из биоморкови… Иногда рано утром жена сидит с ним в саду и медитирует.
Он постучал себя указательным пальцем по лбу. И с довольным видом продолжил раскалывать орехи.
– Спасибо, Руперт, но я ищу свою жену, а не твою.
Руперт сменил тему:
– Думаешь, этот доктор Кайзер стал статс-секретарем, или как это там называется, только из-за фамилии? Получается, в этой теории что-то есть? И вообще, такую фамилию носить куда приятнее, чем, например, Мист или Шлюпфер
[15]…
Веллер с грохотом поставил кружку на стол.
– Сейчас это меня совершенно не интересует, но получается, Нюссен
[16] тоже стал большой шишкой из-за фамилии, или как?
