Потом она вдруг наклонилась к Веллеру, стала мягче, гибче. Даже голос стал не таким сварливым:
– Моя двоюродная сестра тоже через это прошла. Она прожила с мужчиной десять лет, и все было довольно хорошо, но потом они поженились, и – как гром среди ясного неба! – все вдруг пошло не так. Он начал флиртовать с другими, а она чувствовала себя виноватой и нелюбимой. И больше не желанной. Она не смогла справиться с расставанием и на несколько недель отправилась в психиатрическую клинику, чтобы прийти в себя. Она словно сквозь землю провалилась, никто не знал, где она. Даже я.
Веллер фыркнул:
– Черт побери, мне это не интересно!
Дикманн повернулась к двери. Уходя, она насмешливо заметила:
– Кстати, после лечения моя сестра подала на развод.
Веллер зааплодировал:
– Браво! Сердечные поздравления!
Дикманн ушла.
Веллер подумал секунду, а потом крикнул в закрытую дверь:
– Моя жена меня не оставит! Моя жена меня любит!
Зашел Руперт, широко ухмыльнулся и пробормотал:
– Конечно, тебя ведь просто нельзя не любить.
– Чего нельзя сказать о тебе, – парировал Веллер, сдерживая слезы. Ситуация была чертовски запутанной. Он пытался определить местонахождение мобильника Анны Катрины. Он чувствовал себя то больным, ревнивым мужем, выслеживающим жену, то героическим рыцарем, в последнюю секунду спасающим принцессу от дракона.
В детстве он мечтал стать таким. Его героев звали Зигфрид. Аким. Принц Айзенхерц. А позднее – Виннету
[20] и Олд Шаттерхенд
[21].
* * *
Руперт ехал с работы домой в прекрасном настроении. Он чувствовал себя победителем. Мобильные водоочистительные установки, на всякий случай подготовленные службой технической помощи, тоже внесли свой вклад в его хорошее расположение духа.
Он дружелюбно помахал помощникам. У них были озабоченные лица. Но одно их присутствие подтверждало: он живет в стране, которую не захватить просто так врасплох – они готовы к любым неожиданностям.
По телевизору он слышал интервью с представителем технической помощи, который с гордостью рассказывал, что водоочистительные установки типа УФ-15 могут пропускать по 15 тысяч литров воды в час, отфильтровывая частицы размером от 0,01 микрометра и очищая воду практически от любых вредных веществ, микроорганизмов и бактерий.
Руководитель техпомощи заверил, что их присутствие – исключительно тренировочное мероприятие, водопроводная станция в Нордене прекрасно оснащена и в состоянии справиться с любой ситуацией своими силами.
Руперт выбивал пальцами такт по рулю. Потом по радио зазвучала песня «Рожденный быть диким»
[22], и он принялся подпевать.
Но когда он припарковал машину в гараже, мужество покинуло его. Один вид ухоженного сада Беаты, который смотрелся живописно даже сейчас, зимой, был для него упреком. Заходя домой, Руперт почувствовал себя воздушным шариком, которого поджидают с раскаленной иглой наготове Беата и ее мать.
Руперт выпил две таблетки ибупрофена и мог хотя бы прямо ходить. Из кухни доносились голоса. Он ясно слышал тещу. Пахло кофе.
Руперту захотелось выпить бокал, на два пальца наполненный двенадцатилетним скотчем. Нет, лучше на три пальца.
Между Беатой и ее веселой мамашей сидел Кай Венцель. Дамы кормили его тортом, а он рассказывал им о возможностях их мобильных телефонов, о которых они даже не догадывались.
Обе уже установили «WhatsApp» и теперь учились бесплатно отправлять друг другу фотографии.
– Привет, – сказал Руперт.
– Представляешь, на эту штуку можно снимать фильмы! – воскликнула Эдельтраут и победоносно подняла телефон.
Руперт изобразил изумление.
Беата встала с удивительно виноватым видом и спросила мужа, не принести ли ему пива. Руперт остолбенел. Он не мог вспомнить, чтобы хоть раз слышал от нее такой вопрос.
– Я бы предпочел виски, – ответил он и попытался посмотреть на Беату взглядом Хамфри Богарта, когда тот оценивал женщину и одновременно зажигал сигарету. Но то, что удавалось Богарту столь эффектно, у Руперта смотрелось нелепо – и вовсе не потому, что Руперт бросил курить. Дело не клеилось у него и раньше, с сигаретами.
Беата осторожно прикоснулась к своему лицу и ощупала губы.
– У меня там что-то есть? – спросила она.
Руперт не ответил. Он лишь продолжал смотреть на нее взглядом Богарта, и Беата вопросительно глянула на мать. Та ответила глазами: «Там ничего нет, детка».
Эдельтраут откашлялась, как всегда делала перед своими знаменитыми головомойками. Только на этот раз выражение ее лица было не таким суровым. Она даже попыталась улыбнуться Руперту, что далось ей очень нелегко.
– Беата хочет тебе что-то сказать.
– Мама, я справлюсь сама.
– Разумеется. Я и говорю.
Руперт встал в позу. Судя по всему, его ждут извинения. И он хотел принять их достойно.
Он пролистал в памяти несколько сцен из фильмов. Как лучше всего реагировать на извинения?
Его жена заговорила, опустив взгляд перед собой, на стол:
– Я… То есть мы… В смысле мы обе…
Руперт выдал свою любимую фразу Богарта из «Касабланки». Сперва в оригинале:
– Here’s looking at you Kid.
Она подняла взгляд, и он перевел:
– Смотри мне в глаза, малышка.
– Кай нам все объяснил, – сказала она. – Мы вели себя как истеричные идиотки.
Она сглотнула и посмотрела на Кая.
Он сразу заговорил:
– Кёльнский городской суд уже отозвал заявления. Если кто-то и выступил идиотом, так это они. Они не имели права принуждать «Телеком» выдавать им адреса клиентов. Они – вероятнее всего, сами того не зная – стали сообщниками интернет-преступников. Ну да, по сути, они просто поверили ложному заключению, ведь сами юристы в этом вообще не разбираются! Но бедолаги все равно вынуждены вершить правосудие. В любом случае, большинство жертв заходили на порносайт не намеренно, их перенаправили. В такую ситуацию мог попасть кто угодно. В сети уже ходят слухи, что у мошенников даже не было авторских прав. Все это был большой обман. Фирма-производитель находится в Миннесоте и вообще понятия не имеет об этой истории.
Беата положила руку Каю Венцелю на плечо, чтобы остановить этот поток слов.
