Должен же быть какой-то выход. Должен. Должен.
Должен.
Он пытался справиться с мрачным мыслями, не позволить им овладеть собой. Смерть – спутник малодушия, это за последние десятилетия он усвоил хорошо.
Вдруг перед ним снова появилась Инга. Она держала в руке ножницы и принялась размахивать ими у него перед глазами.
– Следовало бы отрезать тебе, подлецу, язык, как ты когда-то поступил с моей матерью! Но пока рано. Иначе ты слишком быстро умрешь от потери крови.
Она зажала ножницы в кулак и вонзила в левый столб в ногах кровати. Они угрожающе завибрировали.
Гроссманну показалось, что она воткнула ножницы прямо ему в ногу: рывок содрогнувшейся кровати принес ему такие же сильные мучения.
* * *
Анна Катрина подозвала официанта и попросила принести телефон. Он принес. Она попыталась разобраться, как скрыть номер при исходящем звонке, но так и не поняла.
– Я могу вам помочь? – спросил официант.
Она улыбнулась.
– Да. Я ужинала здесь с мужем в тот вечер, когда он сделал мне предложение. Сейчас он не знает, где я. Я хочу, чтобы он сам догадался прийти в это место. Не хочу, чтобы он увидел номер и сразу догадался.
Официант сам был не чужд романтики и сразу понял, что она имеет в виду.
– Своего рода любовная головоломка?
– Да, – подтвердила она. – Пусть вспомнит тот прекрасный день и найдет меня здесь.
– Значит, сегодня у вас день свадьбы?
Анна кивнула, благодарная, что он ей подыграл, хотя ее одежда, скорее всего, показалась официанту неподобающей для такого дня.
– Наверное, вы были в этом свитере, когда с ним познакомились? – предположил он.
Она кивнула.
– Да, я тогда его вязала.
Официант громко рассмеялся и вернул ей телефон.
– Ну, теперь никто не узнает, откуда вы звоните. Желаю вам с ним успехов.
– Спасибо.
Анна переживала, что звонок все равно могут отследить, и не стала набирать номер Веллера, а вместо этого снова позвонила Рите Грендель.
– Никуда не уходи, мое золотко. Мы найдем тебя, – сказала Рита, надеясь подбодрить Анну Катрину. – Вся банда уже в пути.
– Скажи моему любимому «Питер Гэбриэл». Тогда он поймет, где меня искать.
Рита поцеловала ее через трубку и снова повторила:
– Мы найдем тебя!
Обе одновременно оборвали разговор, словно боялись, что слишком долгое соединение призовет из преисподней самого дьявола.
* * *
Разговор Риты Грендель с Франком Веллером передали напрямую старшему полицейскому советнику Дикманн. Рядом с ней сидел статс-секретарь Кайзер, чтобы наконец разобраться с этим делом.
На столе у Дикманн стояла открытая коробка шоколадных конфет – Кайзер преподнес соблазнительные сладости, чтобы хоть как-то успокоить ей нервы.
– Питер Гэбриэл выступал в Ганновере в «ТУИ Арене». Наверное, она сейчас там, – предположил он.
Дикманн скривила рот и возразила Кайзеру:
– О нет. Я ее хорошо знаю. Анна Катрина – романтичная корова. Она точно имеет в виду место, где они с Веллером ели до или после концерта. Какой-нибудь романтичный маленький ресторанчик.
– Как он называется?
Либо Кайзер слишком сильно нервничал, либо Дикманн значительно переоценила его интеллектуальные способности. Но она не хотела портить с ним отношения. Он мог пригодиться в дальнейшей карьере. Поэтому она старалась говорить куда менее резко, чем ответила бы подчиненным:
– Несомненно, это тайна Веллера и Анны Катрины. Любовное гнездышко. Секретное местечко. Ей достаточно сказать «Питер Гэбриэл», и он сразу вспоминает тот день и точно знает, где она находится. А может, это отель или гостиница, где они провели после концерта ночь любви…
Это прозвучало настолько язвительно, что можно было подумать, она завидует.
– Да, – задумчиво сказал Кайзер, – у парочек так бывает. Моей первой жене достаточно было сказать «Дания», и я сразу бы понял, где именно она находится, потому что мы вместе… Впрочем, неважно, – осекся он, увидев по лицу Дикманн, что она совершенно не хочет этого слышать.
– Наши силы задействовать не получится, – призналась Дикманн. – Я не могу никому доверять. В сомнительный момент они будут на стороне Веллера и Клаазен, – она так сильно сжала кулак, что ногти вонзились в ладонь, а костяшки побелели. – Я уже по горло сыта этим остфризским сбродом!
– Ничего страшного, – сказал Кайзер, – наши люди все равно находятся ближе. Получается, Анна Катрина сидит в каком-то кафе или ресторане и ждет своего Франка. У нас уйдет меньше двух часов, чтобы обыскать все рестораны и кафе в Ганновере. Я задействую всех доступных людей.
Дикманн закивала головой.
– И отели! Гостиницы! Бары! Только к чему такой шум? Мы же можем просто проследить за Веллером. Он точно приведет нас к ней.
– Мы должны оказаться там раньше его, – многозначительно пояснил Кайзер, – если мы хотим расстроить их планы.
Он взял мобильный и ушел обратно в соседнюю комнату.
* * *
В доме на Фледдервег было чертовски холодно – Генцлеру пришлось приоткрыть окно, чтобы избавиться от табачного дыма. Он подавил приступ кашля, выпил стакан воды, чтобы избавиться от першения в горле, и попросил извинения у Курта Фрёбеля.
– Он унюхает дым, как только свернет на эту улицу. У Номера один прекрасно работают инстинкты. Он профессионал. И сразу догадается, что мы здесь…
Вдруг внизу кто-то позвонил в дверь.
– Почему он звонит? – спросил Фрёбель.
– Возможно, потому, что произошло именно то, о чем я рассказывал. Он унюхал дым, увидел, что окно открыто… Увидел нашу машину. И обо всем догадался.
Фрёбель не уловил логики.
– И поэтому звонит?
Генцлер побежал вниз открыть дверь.
За дверью стоял Владимир Куслик, который очень надеялся вскоре получить в свои руки империю Серкана Шмидтли. Сначала он уничтожит для Серкана всех людей, угрожающих группировке или ее главарю. А в самом конце – самого Серкана. План казался совсем несложным и находился на горячей стадии воплощения.
Генцлер посмотрел гостю в глаза и понял: он пришел убивать.
«Я должен опередить его или умру», – подумал Генцлер, но оказался не в состоянии вытащить пистолет. Его будто парализовало. Все, чему он учился, развеялось в пыль.
Генцлер будто окаменел от бесконечной печали. Он больше никогда не увидит сестру и малыша Лукаса. Он окончательно упустил возможность уйти в отставку, о которой так долго мечтал. Возможность отойти от дел и начать тихую жизнь пенсионера утрачена навсегда. Это конец.
