Корабль бросил якорь посреди океана. Рядом не было ни порта, ни даже какого-нибудь, пусть самого маленького, острова! Сердце Фрижеля сжалось: ведь не собираются же они их утопить!
Люд Лоу, в окружении стражников, ждал, сидя на деревянном троне. Юноша не заметил среди них ни королевского стратега, ни Бануга. Может быть, они уже отправились на поиски второго сундука Эндера?
Звуки от ударов кирки продолжали раздаваться по левому борту судна. Блоки стекла и земли были кучами навалены на палубе корабля. Фрижель заметил группу приблизительно из двадцати человек, взбирающихся на борт корабля. У всех на головах были пропускающие свет матерчатые магические шлемы, и все они были мокрыми, хоть выжми. Они схватили несколько кубов, сунули их в свои мешки и, взобравшись на фальшборт, нырнули в океан.
– Что это они делают? – спросила Алиса у Абеля.
Таранкоец покачал головой.
– Понятия не имею, – прошептал он.
– Молчать! – послышался громкий крик стражника.
Их подвели к трону.
Люд Лоу встал.
– Снимите с него пояс, – приказал он, ткнув пальцем во Фрижеля.
Юноша почувствовал, как от гнева у него заломило в висках. Пояс ученика, подаренный Вальмаром! У него возникло ощущение, что его раздели догола, унизили. В нём во второй раз убили мага. Юноша стал сопротивляться, не давая снять с себя пояс. Но несколько стражников вцепились в него, и у Фрижеля не было другого выхода, кроме как подчиниться. Слёзы показались на глазах. Но ни за что в жизни он не позволит себе расплакаться перед ними.
Особенно перед Людом Лоу, который ухмылялся, глядя на него. И не перед Алисой с Абелем, которые всё потеряли, доверившись ему. И тогда он похоронил чувство бессилия в глубине своего сердца. Он должен предстать перед врагами гордым и решительным. И даже если надежду тоже пришлось похоронить, он всегда должен производить впечатление человека, у которого всё получится. И это было меньшее, что он мог сделать для друзей.
Солдаты в магических шлемах вернулись на палубу и, браво шагая, подошли к королю. Их промокшая форма оставляла влажные следы на блоках палубы. Самый низкий из них кивнул.
– Хорошо. Уведите их, – приказал король.
Солдаты подошли к пленникам, накинули им на головы матерчатые шлемы и провели к борту корабля.
И вдруг раздался восхищённый свист.
И, разумеется, это свистнул Абель, который не смог сдержать охватившего его восторга.
– Вы когда-нибудь видели такое? – спросил он.
Фрижель улыбнулся. Вне всякого сомнения, для таранкойца не было лучшего противоядия от страха, чем уникальные архитектурные решения.
Стеклянная лестница вырастала посреди океана. Вот, оказывается, что строили рядом с кормой судна! Несколько инженеров заканчивали укладку земляных блоков внутрь лестницы (для поглощения морской воды).
Пленники спустились по мосткам до первой ступени. Два солдата, которые шли впереди, зажгли факелы. Лестница уходила так глубоко в воду, что солдаты скоро исчезли в темноте. Матерчатые шлемы на головах архитекторов, скорее всего, имели особые свойства, позволяющие дышать под водой в течение долгого времени. И троице друзей было от чего прийти в восхищение: строительство подобного сооружения можно было с полным основанием причислить к настоящим архитектурным подвигам.
На океанском дне перед ними вдруг вырос силуэт гигантской пирамиды. Фрижель прищурился. Руины нескольких домов окружали монумент. Можно было подумать, что это останки какого-то города, покрытые зеленоватыми водорослями.
– Су… – бормотал Абель.
– Супер? – подсказала Алиса.
– Нет… Это Суратан! Знаменитый город, ушедший под воду!
– Знаешь, а ты прав! – воскликнула юная воровка. – Я читала о нём у Моргона-Эрудита в «Энциклопедии приблизительных знаний».
И теперь понятно, почему из этого города никто не возвращался. Лишение человека возможности перемещаться – это в каком-то смысле принцип, лежащий в основе тюремного заточения.
Фрижель посмотрел вокруг, и чувство глубокой тоски и несправедливости овладело им. Вся эта вода вокруг! И эти стеклянные кубы, которые лишали его возможности изготовить магические эссенции и прибегнуть к их помощи. И тогда ему пришла в голову мысль о корабле короля и блоке небытия. И даже если бы он дотронулся до воды, он бы всё равно не смог ею воспользоваться.
Затем друзья увидели, как под толщей воды со скрежетом открылась железная дверь здания. На пороге появился мужчина с почти прозрачной кожей. Он смерил вновь прибывших взглядом таких огромных чёрных глаз, что можно было бы предположить, что они увеличились, приспособившись к отсутствию дневного света в морских глубинах. Счастливая улыбка осветила его лицо, обнажив остроконечные подпиленные зубы.
– Вы принесли молока? – спросил он. – Или кролика?
Солдаты протянули ему два мешка. Он посмотрел внутрь и поднял голову, видимо, довольный.
– Может, посидите со мной? – сказал он. – Выпьем по стаканчику?
Невысокий и мокрый как мышь солдат покачал головой.
– Сожалею, Хуггин, но король ждёт нас наверху. К тому же нам ещё нужно убрать лестницу до наступления ночи.
Но один из его подчинённых, хлопнув своего шефа по плечу, заявил:
– Выпьем по стаканчику, раз уж так заведено.
– Нет и ещё раз нет. Или ты остаешься здесь вместе с заключёнными.
Хуггин недовольно вскинул брови, заметно погрустнел и свистнул сквозь остроконечные зубы. За дверью раздались голоса. Подтолкнув рукой пленников, накинувших на головы матерчатые шлемы, он ввёл их в дом.
Клетка с Флуффи уже стояла внутри на полу из призмарина
[24]. Дверь протяжно заскрипела, издав звук, похожий на крик гаста, и закрылась за Фрижелем. Друзья сбросили шлемы и обменялись обеспокоенными взглядами. Едва выбравшись из подземного ада Нетера, они тут же оказались в подводной тюрьме. Причём до конца своих дней.
Комната, освещённая фонарями, вырезанными их тыкв, была очень низкой. Четыре стражника с любопытством рассматривали пленников, не спуская глаз. Постоянная темнота выбелила их кожу, которую покрывала вечная пленка влаги. Огромные связки ключей болтались на толстых поясах. На них не было надето ничего, кроме коротких кожаных юбок. В этой насыщенной йодом атмосфере, замедляющей рубцевание тканей, любая одежда оставляла бы на их телах незаживающие раны. Конечно, они предпочитали пользоваться минимумом одежды.
