– Ты прямо как принц.
– Игги, ты выглядишь великолепно! Как насчёт крепкого «Сазерака»?
Сантьяго Чжан краснеет. Из его рта сильно течёт кровь, металлические штыри пронзают губы и отсечённый язык. Он радостно пожимает Анхису руку.
– Мечта всей моей жизни – перепробовать все известные коктейли. Это будет номер восемьдесят два!
Его губы оставляют на стекле бокала кровавый след, похожий на помаду.
– И последняя, но не менее важная: Мари, Марианна, абрикосовый «Зомби» для ми корасон, моей дорогой, моей сладкой, зеницы моего ока и птицы в моей руке – или ещё слишком рано для шуток про руку? Что ж, вы в курсе, меня никогда как следует не воспитывали, и потому не стоит ждать, что я буду разбираться в таких тонкостях.
Звукорежиссёр хмурится, но не может долго удерживать гримасу. Она ухмыляется как девчонка и машет ладонью с растопыренными пальцами. Плесень покрывает её руку до самого плеча, вгрызается в щёки. Выросты плоти, похожие на рахисы папоротника
[88], виднеются на ладони. Максимо отвешивает шутовской поклон и вытаскивает из уха Анхиса двухпенсовик, желая показать, что не обижен. Глаза его пусты, кожа пепельная, землистая, в каплях пота; плутоновская инфлюэнца – это вам не комар чихнул.
– Завершим всё это «Смертью после полудня»
[89] для тебя, Анки, и неразбавленным бурбоном для меня. – Цитера завершает представление, крутанувшись вокруг своей оси, перья и чешуйки на её платье ловят свет люстры и отбрасывают его назад к раскрашенному потолку.
– Ты безнадёжна! – вопит Эразмо. Северин мерцает восторгом серебристого экрана. – Пусть миляга сделает тебе хоть «Дейзи»!
– Ни за что! – кричит Цитера Брасс.
Компания от души хохочет.
– Эге-гей, мистер Ворчливый Мишка, ты кое-кого забыл! – раздаётся над головами собравшихся гостей чей-то голос, похожий на звёздный свет в шоколадной глазури.
– Не верьте в это ни на миг, мисс. – Анхис хватает с барной стойки последний бокал и проворно прыгает к опоздавшей. Она всегда знала, как сделать так, чтобы появление заметили. С головы до пят в бизоньих мехах и драконьей коже, молода как утренняя заря, с глубоким декольте и роскошной шевелюрой, марокканские черты одновременно строги и благожелательны, на губах блистательная, всецело американская улыбка. – «Сладкий лунный свет» для моего сладкого лунного луча, крем-де-виолет для моей сказочной Вайолет, королевы эфира.
Вайолет Эль-Хашем принимает должную хвалу и занимает своё место, втиснувшись между осьминогом и мангустом. Робко машет Каллиопе. Марвин уютно устраивается у неё на коленях и просит почесать брюшко.
Наступает тишина. Выжидающее, нервное молчание перемещается по комнате, точно горячая картофелина, которую передают из рук в руки. Максин Мортимер что-то шепчет на ухо Мэри. Перси корчит рожу дочери; она хихикает, прикрываясь рукой-кинопленкой.
Анхис залпом осушает свой напиток из абсента и шампанского и экстравагантным жестом простирает руки, словно желая обнять присутствующих: всех и вся, свою жизнь, своё прошлое и своё будущее.
– Mesdames et messieurs, леди и джентльмены, мальчики и девочки, осьминоги и мангусты, киты и вендиго, неряхи и ретрограды! Мы здесь, чтобы расследовать ранний выход на пенсию некоей Северин Ламартин Анк. Не стану вам докучать перечислением фактов, которые вы и так знаете. У каждого из вас есть кусочек головоломки, и сегодня та ночь, когда мы их сложим и – если повезёт и все будут играть по правилам – ткнём пальцем в плохиша, скушаем по кусочку пирога, потанцуем и отправимся баиньки. Вы готовы? Все посетили уборную? Начнём?
Мэри Пеллам свистит, сунув в рот два пальца.
– Покажи класс, Сент-Джон!
Родители Анхиса с энтузиазмом хлопают. Их мёртвые ладони не производят ни звука.
– Мы тебя любим, милый! – одобрительно кричат они.
Марвин Мангуст спрыгивает с колен Вайолет, трижды вертится вокруг своей оси, кусает себя за хвост и вопит, не забыв про фирменную шепелявость:
– Я так взбудоражен! Я не знаю, что происходит, но это удивительно! Хочу ещё «Змеиный укус»! Два «Змеиных укуса»! А сколько их у вас?!!
– Эй, ха-ха! – смеётся Вайолет и чешет его за нарисованным ухом. – Тебя озвучивает Ален Мбенгу, не так ли?
– Ну конечно! – Марвин надувает пушистую грудь.
Вайолет пожимает ему лапу.
– Боже мой, да ведь мы практически родня!
Цитера достаёт из-за барной стойки Миртового холла латунный гонг и лупит по нему молоточком.
– Всегда хотела это сделать, – признаётся она. – Хватит играть в ладушки и трепаться впустую! Глядим вперёд, рты закрыли!
Анхис начинает.
– Ну ладно! Насколько я могу судить, у этой загадки есть два возможных решения. Я их изложу, и мы проголосуем. Принято? Отлично. Итак, первое решение – самое лёгкое, из кладовой старины Оккама: я предполагаю, что Северин мертва.
– Ох, это не очень-то мило, – хмыкает Каллиопа – Беззаботный Кит. Она говорит голосом актрисы, которая её озвучивала, – и это сбивает с толку саму Вайолет Эль-Хашем, сидящую через одного мангуста. Обрамлённые длинными ресницами глаза Каллиопы сужаются. – И я негодую по поводу намёков на мою причастность. Я не лезу в чужие дела; вам всем стоило бы поступать так же!
– В этом-то и проблема, верно, мисс Каллиопа? Мы занимались не своим делом. Фактически, мы – я имею в виду человечество – весьма наглым образом занялись вашими делами и заявили, что они принадлежат нам, и даже не извинились за то, что сделали без спроса, не так ли?
– Чертовски верно, – раздражённо отвечает мультяшный кит. – Как бы вам понравилось, если бы я пришла и начала отрывать по кусочку от ваших персон, пока вы пытаетесь вздремнуть, а потом стала бы делать мороженое из того, что сочится наружу?
– Какой ужас! – ахнул мистер Бергамот и прикрыл лицо щупальцами. – Очень надеюсь, что ни у кого из этих бандитов нет моего адреса!
– Уверена, мы все об этом очень сожалеем, – встревает Марианна Альфрик. Хлопья нефритовой плесени слетают с её губ. – Но ведь мы не знали! Никто из нас даже не родился, когда «Юэлао» приземлился на Венере. Это не даёт вам право разгуливать повсюду, уничтожая посёлки и засовывать части своей персоны в мою персону! – Марианна в качестве иллюстрации машет рукой, из которой торчат щупальца. Хор одобрительных голосов раздаётся со стороны мёртвых.
Каллиопа – Беззаботный Кит возмущённо фыркает.
– Сдаётся мне, по нашему поведению было совершенно очевидно, что мы не хотим, чтобы нас беспокоили. Разве вы бы потревожили яблоню, если бы ветви мгновенно вас испаряли? Я думаю, вы бы обходили её десятой дорогой! И не надо нас осуждать за то, что мы защищались! Спросите у неё! – Каллиопа тыкает нарисованным плавником в Вайолет Эль-Хашем.
