Дело в том, что выставка в Энума-Элиш проходила в 1914 году. А ты родилась в октябре того года.
Вот и все улики, какие у меня есть. Знаю, это немного. Перси и Фредди выросли вместе. Не в том смысле, что они лупили друг друга игрушечными пожарными машинками и ели песок бок о бок, но в том, что они были двумя юношами, которые прибыли на Луну в одной и той же ракете, оба неистово амбициозные, двадцатилетние и алкавшие заполучить весь мир. Даже когда Фредди сгнил, как старый банан, Перси всё равно продолжал его любить. Та часть души, которая выключает любовь, у Перси сломана. О, я знаю, ты так не думаешь. Семь жён, как-никак. Но это мы его бросили, а не наоборот. Даже ты. И он продолжает любить всех, кого когда-то любил, я это знаю точно, как знаю цвет собственных глаз. Просто дело в том, что настоящий, живой человек не может блистать, как неснятое кино. Наверное, любовь к Пенелопе была занозой в его душе, ведь он предавал друга. И если бы Фредди узнал, это бы убило Перси. Возможно, в буквальном смысле, учитывая обстоятельства.
Прежде чем ты спросишь: я уверена, что Пенни любила тебя. Её просто заело как пластинку, она застряла в истории, у которой не было хорошего конца.
Долгое время я считала гадостью то, что Перси не сказал тебе правды. Тебе-то он мог признаться! Но секреты куда прочней, чем угрызения совести. Ты так решительно настроилась доверить каждую деталь своей жизни микрофону и объективу камеры. Ты настаивала на том, чтобы говорить, когда всем нам хватало тишины. Правда, реальность, дерзкая честность, смешанные в высоком бокале, со льдом – вот какой ты была.
Он бы когда-нибудь тебе признался. Уверена, он собирался это сделать. Как сделала я. Может быть, всем нам просто надо было почаще разговаривать, как взрослые люди.
Вот и всё, что у меня есть, Севви. Я надеюсь, что это письмо каким-то образом тебя найдёт.
Клементина хочет отправиться на вечернюю прогулку. Луны восходят одна за другой, словно большие и бледные праздничные шары. Не говори никому, что я это сказала, но я тебя люблю и буду тосковать о тебе до самой смерти. Пусть ты не была моим ребёнком, но ты моя дочь, и за это стоит выпить, да не один раз.
Вернись домой, если сможешь.
Мэри
Из письма, обнаруженного в могиле Северин Анк
«Сколько миль до Вавилона?»: Эпизод 974
Дата выхода в эфир: 2 сентября 1952 г.
Ведущий: Генри Р. Чоудхари
Веспертина Гиперия: Вайолет Эль-Хашем (финальный эпизод)
Тибальт Гайян: Ален Мбенгу
Невидимый Гусар: Закария фон Лейпольд
Доктор Груэл: Бенедикт Сол
Приглашённая звезда: Мод Локсли в роли Глорианы, Королевы-Пантеры
ВЕДУЩИЙ: Добрый вечер, слушатели, если там, где вы находитесь, и впрямь вечер. Подсаживайтесь ближе, налейте себе чашечку чего-нибудь вкусного и откиньтесь на спинку кресла в ожидании очередного эпизода любимой в Солнечной системе истории о приключениях, романтике и интригах – «Сколько миль до Вавилона?» Празднуем наш тридцать третий год в эфире и в ваших сердцах! «Вавилон» является результатом совместного производства Всепланетной беспроводной вещательной сети Юнайтед/Юниверсал (Нью-Йорк, Шанхай, Титон) и «Би-Би-Си Радио», запись осуществлена в студии «Атлас», Лондон.
Сегодняшний выпуск вам представляют, как обычно, «Касталия – Фильтрация воды» – куда бы вы ни отправились, выпейте стакан воды со вкусом милого дома. Дополнительное рекламное сопровождение представляет компания «Аудумла» – приносим наше семейство качественных продуктов из мальцового молока на ваш стол, а вашу семью переносим к звёздам; ваши друзья из «Кока-Кола»; Ост-Индская торговая компания; а также корпорация «Эдисон Телерадио».
Ранее в «Сколько миль до Вавилона?»: наша героиня, Веспертина Гиперия, наконец-то сочеталась браком с возлюбленным Тибальтом в Чертогах Гипериона, ранее именовавшихся Зловещим Сералем доктора Груэла. Подружки невесты: два милых мальцовых кита. Букет невесты: звёзды.
ВЕСПЕРТИНА: О Тибальт, судьба моя, о которой я так долго мечтала, испытаю ли я когда-нибудь счастье более сильное, чем сейчас, в твоих объятиях, когда вся Венера в безопасности и покое, и дитя наше спит здоровым сном в моём чреве?
ТИБАЛЬТ: Знаю, что я не испытаю, судьбоносный мой фавн.
ВЕСПЕРТИНА: Но наше приключение не закончилось, верно? Ещё можно совершить много деяний и на многое осмелиться! Фонтан Памяти, Крепость Сорока Тысяч Желаний, Лагуна Драгуна! Вместе мы приведём каждое из этих мест в тёплые объятия Короны!
ТИБАЛЬТ: Ничто нас не остановит, даже смерть. Это наш дом навеки!
ВЕСПЕРТИНА: Сегодня ночью я усну в твоих объятиях, о чём мечтала столько лет. Ночной ветер залетит в наши окна и прошепчет сладостные обещания завтрашнего дня. Я усну, и мне приснится мир, который мы сотворили, когда наши взгляды впервые встретились, а руки впервые соприкоснулись. Прощай, Горе! Веспертина больше не твоя невеста!
«Тёмно-синий дьявол» «Человек в малахитовой маске» «Сон Мальцового Доктора» «И коль она не умерла, как прежде там живёт»: Дело о рассказчице, которая опять вернулась
Широкий угол. Установочный кадр. Медленный зум.
«Вальдорф – Белый Пион» сияет, как украшенный свечами торт. Ужин ждёт под серебряными куполами; всё готово, осталось лишь подать. Корзиночка с мятными конфетами загружена в кухонный подъёмник, её содержимое готово поцеловать каждую подушку аккуратной зелёной фольгой. Потолок разрисован, словно в странной часовне, и изображена на нём Венера, примиряющая троянцев с греками. Армии окружили болотце. Богиня баюкает одной рукой покрытое синяками тело Париса, другой взывает о мире. Из раны у неё над сердцем течёт кровь, пропитавшая волосы. Это известная картина, хотя никто из ныне пользующихся благами отельного холла не смотрит вверх.
Длинный кадр охватывает лабиринты розово-кобальтового узора на роскошном ковре, блестящий рояль, вазы с пышными букетами цветов варуна и гардений, которые на самом деле не гардении. Шумная группа чужаков устроила настоящий переполох в Миртовом холле. Что за невоспитанность! Даже прохожие на утопающей в сумерках улице слышат этот шум и гам.
– Съели нас?! – кричит Арло Ковингтон, сертифицированный бухгалтер. Он бьёт кулаком по шлему водолазного костюма. Пейто и Эрзули Кефус испуганно отодвигаются; они помнят внезапный глухой удар, с которым их настигла смерть, и по-прежнему не выносят громких звуков. – Съели нас?!!
Каллиопа Беззаботный Кит держится молодцом. От подавленного возмущения и замешательства её нарисованный силуэт меняет цвет с бирюзового на чёрный, а потом – ультрамариновый.
– Прошу прощения, а как бы вы поступили, если бы жареный цыплёнок влетел в окно кухни, улёгся на тарелку и сам себя разрезал вашими ножом и вилкой? Осмелюсь предположить, сэр, вы бы не устояли. – Она по-мультяшому краснеет, на китовых щеках опять появляются два пурпурных кружочка. – Вы вошли прямиком в меня, мистер Ковингтон. Что я, по-вашему, должна была делать?
