– Когда вы дали ему грибной яд? На обеде в честь дня рождения мужа или раньше? – спросил майор Скворцов.
– Я сделала отвар. Залила его в термос, чтобы настоялся. Савва Стальевич на запор жаловался утром, а я смузи пила за завтраком. Сказала ему – это хорошее средство. Овощной смузи. Он попросил меня сделать и ему – смешать в миксере. Свеклы добавить. А я туда добавила не только свеклу.
– Утром в стакане со смузи? – поразился Скворцов. – Но в меню из ресторана были грибы заказаны, я думал…
– Я в грибы немножко добавила тоже. Капельку. Специально, чтобы ваши эксперты потом нашли это. Такая доза не убьет никого, даже если эта капля кому и попадется, – Меланья усмехнулась. – Был случай недавно из практики – женщина отравилась грибами, обедала в ресторане, в гарнире были сморчки. Они безвредны. А она умерла от грибного яда. Так ничего и не доказали – что это несчастный случай с мутировавшим сморчком или же намеренное отравление, сокрытое под «грибной инцидент». И вы бы ничего не доказали никогда. Я хорошо знаю законы. И судебную практику.
– Где вы прячете второй яд?
Меланья с удивлением глянула на майора.
– Я вас спрашиваю – где второй яд, который вы пустили в дело, потому что хотели со свекром быстрее покончить? Где арсенит натрия? Средство из конюшни?
– Не было никакого второго яда.
Майор Скворцов откинулся на спинку стула.
– Псалтырников умер не от ваших поганых грибов. А от арсенита натрия. Мы этот ветеринарный препарат нашли на конюшне. А вы часть его забрали себе и…
– Я ничего не забирала.
– Не надо лгать. Вы уже сознались в убийстве.
– Я не лгу. Я вам не лгу, – Меланья сжала руки. – Я сама была удивлена, сбита с толку, когда вы объявили, что нашли какой-то яд и что он из конюшни! Потом узнала, что это средство для лечения лошадей. Вы его изъяли. Но я… я не давала его свекру!
– Почему вы меня обманываете?
– Я вам клянусь здоровьем своих дочерей! Я не давала свекру такой яд! Да и зачем?
– Затем, что вы хотели все сделать как можно быстрее.
– Но для чего было спешить? – Меланья даже привстала со стула. – Я хотела, чтобы после дня рождения, дня через два мы с Макаром улетели. Вернулись обратно в Англию. Свекор бы умер дней через семь-десять. Без нас. И диагноз был бы – грибное отравление. И вы бы нашли следы поганки в соленьях из ресторана. И разбирались бы до посинения с рестораном, как в том деле со сморчками. А мы были бы уже далеко. Вам нас было бы не достать. Вот как я планировала. Но вы… вы нашли что-то совсем другое, это чертово средство из конюшни! Оно мне все карты спутало сразу. Макар уперся, уезжать отказался, сказал – надо разобраться, что с отцом случилось. Полиция в дом нагрянула. У нас паспорта отобрали. И вы обыскали дом, но на консервы и соленья вы и внимания тогда не обратили. Дура горничная все выбросила на помойку. Я подумала, что это… Савва сам… что он убил себя сам… я так сначала решила. Но не тот он был человек, чтобы руки на себя наложить, даже если впал в депрессию из-за слов Макара. И тогда я подумала… остается ведь одно-единственное решение этой загадки. Если не я дала этот арсенит Савве и не сам он наглотался его, то… вы понимаете, о чем я?
– Это вы мне как юрист юристу? Или как подозреваемая следователю?
– Как человек – человеку. Поверьте, я не лгу вам.
– Сотрудницу страхового фонда Екатерину за что вы решили убить?
Меланья не ответила. Отвернулась.
– Ваш муж испытывает к ней чувства? Поэтому?
– Не стану об этом говорить. Отказываюсь от показаний. Думайте что хотите.
– Никакой осторожности не проявили. Сделали это при трех свидетелях.
– Свидетели в таких делах полезны.
– Чем же они полезны?
Меланья усмехнулась уголком вишневых полных губ. Глянула на майора Скворцова.
А он вдруг подумал, что прекраснее и ужаснее женщины не видел никогда в своей жизни. И что запомнит ее… ох, надолго, надолго теперь он ее запомнит. Или уже помнит… странное какое чувство…
– Значит, вы отрицаете, что дали своему свекру другой яд – арсенит натрия с целью ускорить его кончину?
– Отрицаю полностью. Поверьте, я этого не делала!
– А кто же тогда это сделал, если не вы, убийца?
– Кто-то другой.
– Звучит фантастично.
– А почему фантастично? – удивилась Меланья. – Значит, не мне одной пришла в голову такая идея. Избавиться от него.
Майор Скворцов молчал. Потом сказал:
– Как юрист – юристу. Вы понимаете, что такое для суда заключение экспертов о том, что ваш свекор умер не от яда бледной поганки, а от другого яда. Это меняет в отношении вас все. Всю картину. Не убийство. А только покушение на убийство. Два покушения – на Псалтырникова и девушку. Срок максимальный лет восемь… и еще есть условно-досрочное… Думайте, Меланья, думайте сейчас. В ваших интересах говорить всю правду. То, что мы знаем, и то, что нам неизвестно, но знаете вы о своем свекре и его делах. Если есть кто-то другой, как вы выразились… то убийца – именно он по формальным процессуальным признакам. И в ваших прямых интересах помочь нам найти его. Чтобы облегчить собственный груз вины и… смягчить себе наказание. Подумайте о детях, о вашем будущем ребенке.
– Хорошо, – устало кивнула Меланья. – Я подумаю. И над вашими словами тоже. А сейчас вы можете меня отправить в камеру? Я очень устала. Еще немного, и я здесь у вас упаду со стула.
Майор Скворцов сам лично повел ее вниз в изолятор временного содержания. Разогнал там всех – приказал освободить от задержанных ханыг камеру, чтобы оставить Меланью в одиночестве. Потом сходил в комнату отдыха при дежурной части и принес ей подушку и теплое одеяло.
– Спасибо, – сказала Меланья.
– Думайте. О себе и своем будущем ребенке.
– Я же сказала вам – подумаю. И что теперь – пожелать вам спокойной ночи?
Долгий темный взгляд ее глаз…
Майор Скворцов отвернулся и приказал запереть камеру. Он поднялся в свой кабинет и углубился в изучение заключения токсикологической, биологической и химической экспертиз.
А в два часа ночи раздался звонок на мобильный.
Это была Катя.
Она заикалась от волнения и страха.
Глава 38
«И не с гусарского корнета возьми пример…»
9 февраля 1861 г. 10 часов вечера
Гостиница-трактир Ионы Крауха
По словам трактирщика, господин корнет квартировал не в гостинице, а в расположенном напротив доме золотых дел мастера.
– Ювелира? – спросил Клавдий Мамонтов.
– У его вдовы, – трактирщик в малиновой косоворотке ткнул в темное окно и добавил задушевно: – Слухи, слухи… Женщина одинокая, скучает, ваше высокоблагородие, вот и пустила на постой.
