Превосходно, убедительно… «За гранью слов» – мудрый, страстный рассказ о животных как уникальных личностях, об их жизни и взаимоотношениях, а в конечном счете – о месте человека в этом мире. Книга доктора Сафины – подлинное сокровище, по-явившееся весьма своевременно.
Psychology Today
Карл Сафина показывает, что мир вокруг нас полон разумной жизни. Шаг за шагом увлекая за собой и изумляя, автор заставляет каждого из нас пересмотреть свое отношение к другим живым существам и к самому себе.
Элизабет Колберт, лауреат Пулитцеровской премии
Крайне редко выходят в свет книги, в которых удачно сочетаются яркий стиль и обезоруживающие факты, освещаются важнейшие и в то же время необычайно увлекательные темы. «За гранью слов» Карла Сафины, ученого, отмеченного стипендией Макартура и литературной премией Лэннана, – одна из таких достойных книг.
Сьюзан Шихан, Washington Post
Превосходно написанный, вызывающий глубокие эмоции рассказ человека, своими глазами наблюдавшего за жизнью животных в природе.
Discover Magazine
Завораживающая история и в то же время глубокое, научно обоснованное доказательство родства всех живых существ на Земле.
Kirkus Reviews
Эта книга богата наблюдениями и удивительными впечатлениями от путешествий, она полна любви и уважения к животным. Потрясающий и очень поучительный рассказ о том, как мы относимся к ним и как они относятся друг к другу.
Франс де Вааль, эколог
Посвящается людям, которые живут на этих страницах. Тем, кто умеет смотреть и слушать, кто слышит голоса тех, кто лишь для всех остальных молча дышат.
Я думаю о долгих годах прошлого: поколения за поколениями этих красавцев сменяли друг друга <…>, без присутствия разумного наблюдателя, способного лицезреть их красоту, и это, как ни крути, чудовищная расточительность и упущение. <…> Эта мысль призвана подтвердить, что отнюдь не все сущее было создано во имя и на благо человека. <…> Их радость и наслаждение, их любовь и ненависть, их борьба за существование, их бурная жизнь и ранняя смерть имеют отношение не только к их собственной судьбе, но к памяти их в веках.
Альфред Рассел Уоллес. Малайский архипелаг. Страна орангутана и райской птицы, 1869
Мы относимся к животным снисходительно благодаря их кажущейся незаконченности. Их судьба нам кажется трагической, предопределившей для них более низкую ступень развития по сравнению с человеком. Мы ошибаемся, и ошибаемся невероятно. О животных нельзя судить по людским меркам. В мире более древнем и совершенном, чем наш мир, они существуют как вполне совершенные и законченные создания, одаренные диапазоном ощущений, давно утерянных человеком, либо чувствами, ему недоступными: они живут в мире слов, которых мы никогда не услышим. Животные не являются ни нашими братьями, ни подчиненными, это другие народы, подобно нам пойманные в сети жизни и времени, товарищи в свершении земных трудов
[1].
Генри Бестон. Домик на краю земли, 1928
В разрезе разума
И подлинно: спроси у скота, и научит тебя, у птицы небесной, и возвестит тебе; или побеседуй с землею, и наставит тебя, и скажут тебе рыбы морские.
Иов 12: 7-8
С нашим судном поравнялась еще одна крупная стая дельфинов, – вздымая тучи брызг, они выпрыгивали из воды, разноголосо перекликались-пересвистывались непостижимым для нас образом. Детеныши льнули к матерям. Будучи допущенным лишь к надводной части этой глубинной и столь прекрасной жизни, я почувствовал снедающую меня неудовлетворенность. Мне хотелось знать, что они переживают, почему так притягивают нас и кажутся такими… близкими. И я наконец решился задать им вопрос, который, как запретный плод, вечно влечет натуралиста: кто вы? Естественные науки открещиваются от тем, связанных с внутренним миром животных. Все знают, что он существует. Но как ребенку постоянно внушают, что есть вещи, о которых спрашивать не полагается, так и начинающему биологу вдалбливают в голову, что разум животных – даже если он есть – то, о чем лучше не знать. К животным нельзя относиться как к человеку. Вы можете сколь угодно обсуждать темы, связанные с физиологической стороной их жизни: чем они питаются, как ведут себя в угрожающих обстоятельствах, как размножаются. Но есть вопрос, задаваться которым нельзя – категорически! – потому что, задумавшись над тем, кто они, можно ненароком приоткрыть дверь в их внутренний мир. А это, что называется, чревато, ибо за дверью нас могут подстерегать вещи щекотливые и неоднозначные.
На самом же деле преграда, отделяющая человека от животного, – надуманная: люди суть животные. Мы родственники. Я наблюдал за дельфинами, и мне хотелось сломать эту искусственную преграду. Хотелось, чтобы во время нашей встречи мы успели стать ближе. Время неотвратимо утекало и для меня, и для них, и я боялся, что вот-вот придется расстаться, так и не успев толком познакомиться. В ходе нашего путешествия я читал только о слонах, и мое сознание было поглощено сознанием слонов, даже когда я думал о дельфинах, наблюдая, как свободно и плавно рассекают они гладь своих океанических владений.
Когда браконьер убивает слониху, он лишает жизни не просто отдельную особь. У целой семьи оказывается уничтоженной основополагающая память, хранительницей которой являлась верховная, или старшая, самка. Ей, матриарху, было ведомо, куда надо откочевывать в тяжелейшие засушливые годы, чтобы найти еду и воду и выжить. Единственный выстрел браконьера будет отдаваться эхом еще долгие годы и повлечет за собой множество смертей. Наблюдая за дельфинами и продолжая размышлять о слонах, я понял: когда от кого-то одного зависят остальные, признающие его авторитет, когда смерть одного критически меняет существование оставшихся в живых, когда личность становится тем, кто она есть, под влиянием отношений и связей с другими, можно говорить о пересечении некоей зыбкой границы в истории жизни на земле, можно говорить о разуме.
Обладающие разумом животные знают, кто они такие, кто им друзья, кто враги. Они способны заключать стратегические союзы и существовать в условиях постоянного соперничества. Им ведомо стремление к власти, и они не упустят свой шанс изменить сложившийся порядок вещей. Их статус отражается на будущем их потомства. Их жизнь идет по иерархической параболе: сперва вверх, потом вниз. Короля или королеву у них играет двор. Вам это ничего не напоминает? Все сказанное можно отнести и к людям. Но эта понятная знакомая жизнь не принадлежит исключительно царству людей.
Конечно, у человека есть собственный взгляд на мир, но это взгляд изнутри, поэтому внешний мир мы видим тоже как будто вывернутым наизнанку. Эта книга – попытка взглянуть на мир извне, тот мир, где человек не становится ни венцом творения, ни царем природы, ни мерой всех вещей, а предстает равным среди равных. Чтобы что-то действительно понять, надо смотреть вглубь, в корень. В своей отстраненности от природы мы утратили чувство общности с остальными ее созданиями, оторвались от их жизненного опыта. Поэтому я погрузился в материалы последних исследований, касающихся наличия у братьев наших меньших мышления, эмоций, сознания, и отправился на поиски разумных животных. А поскольку все в мире взаимосвязано, разумное животное под названием «человек» станет понятнее, если смотреть на него как на одну из нитей, вплетенных рядом с другими в общую ткань мироздания.
